Тиберий сдержал слово — он больше не перечил матери ни в чем, послушно выполняя все ее указания. И это все сильнее развивало в нем тот тяжелый и страшный комплекс из болезненной подозрительности, чувства собственной неполноценности и плохо скрываемой жестокости, который уже вскоре вытеснил из его души все благородство, доброту и порядочность, которые еще там оставались.
Он продолжал воевать, громя варваров и усмиряя восстания на Данувии, выполнял и другие важные обязанности. А год назад был официально провозглашен соправителем Августа и главным наследником. Сам Тиберий безразлично относился к власти, она даже тяготила его, но — послушный матери — он уверенно шел к высшей должности в государстве. И помешать ему занять ее могло бы лишь неожиданное возвращение Агриппы Постума...
* * *
Тиберий продолжал расхаживать по комнате, все время хмурясь. Он вообще почти никогда не улыбался, да и то язвительно или иронически.
Ему вдруг вспомнилось, как назвал его еще в юности ритор Феодор Гадарский, учитель красноречия: «Грязь, замешанная на крови». Тиберий злобно хмыкнул. Что ж, может, тот был и прав.
Тут он словно опять услышал и слова, сказанные Августом, когда цезарь был вынужден назначить его своим наследником: «О, несчастный римский народ, в какие медленные челюсти суждено ему попасть!»
Тиберий действительно говорил очень медленно, растягивая слоги и словно пережевывая фразы.
С каким-то противоестественным удовольствием он начал мысленно повторять все прозвища, которыми его награждали недоброжелатели, — ведь по-настоящему никто не любил угрюмого сына Ливии.
Солдаты в германских лагерях окрестили его, переиначив имя Тиберий, — Биберием, пьяницей. Что ж, действительно он очень любил вино, пил часто и много. А в Риме теперь его зовут «Старым козлом» — за тот изощренный разврат, которому он отдавался последние годы, не найдя удовлетворения в супружеской жизни.
Все эти оскорбления лишь только больше озлобляли Тиберия, делали его опасным для окружающих, уподобляя раненному дикому зверю.
Он сделал еще несколько шагов, и вдруг повернулся к человеку, который полулежал на мягкой кушетке, перебирая пальцами какое-то ожерелье из зеленых камешков.
— О, боги! — с тоской воскликнул Тиберий. — Как мне все тут уже опротивело. Скорее бы отправиться в Далмацию и хоть заняться полезным делом. Ведь ты сказал, что меня там ждет успех?
— Это не я сказал, — невозмутимо ответил тот, к кому обращался Тиберий. — Так говорят звезды. Я лишь читаю написанное.
Сын Ливии удовлетворенно крякнул и вновь заходил по комнате, волоча ноги.
Мужчину, который лежал на кушетке, звали Фрасилл; он был египетским греком, потомственным магом и астрологом и, пожалуй, единственным человеком, который испытывал к Тиберию какие-то теплые чувства. Впрочем, на взаимной основе.
Когда Август прямо запретил пасынку уезжать с Родоса, тот — ранее смеявшийся над предсказаниями и гороскопами — запаниковал до такой степени, что начал сам приглашать в свою виллу в горах всевозможных колдунов и магов, астрологов и прорицателей. Но, будучи болезненно подозрительным, не собирался никому верить на слово, а потому подвергал своих гостей испытанию.
Они должны были составить сначала гороскоп Тиберия, а потом свой собственный. А верный раб заранее получал приказ: если гадатель не завоюет доверия хозяина, на обратном пути его следует столкнуть в пропасть.
И так, один за другим, летели с крутизны астрологи, которых в народе называли «математиками», ибо были это по большей части шарлатаны, и никак не могли предвидеть будущее.
Но вот как-то в портовой забегаловке Тиберий встретил Фрасилла. Когда тот отрекомендовался магом и чародеем, он с язвительной улыбкой пригласил его в гости — продемонстрировать свое мастерство. Грек без колебаний согласился.
Расположившись в триклинии с чашей вина, Тиберий предложил Фрасиллу предсказать будущее, сначала его, а потом и собственное. Составив гороскоп Тиберия, астролог возвестил, что того ожидает скорое возвращение в Рим, а потом и цезарская власть.
Поскольку это предсказывали — в той или иной форме — и прежние прорицатели, Тиберий никак не отреагировал.
Тогда Фрасилл принялся вычислять свою собственную судьбу.
— О, боги, помогите мне! — воскликнул он, разобравшись с таинственными знаками. — Меня ожидает почти неминуемая смерть в самое ближайшее время!
Тиберий не подал вида, что слова грека произвели на него очень сильное впечатление, и вкрадчиво спросил:
— А можешь ли ты избежать смерти?
— Да, — твердо ответил маг. — Если ты подождешь еще немного.
Он встал возле окна и принялся не отрываясь смотреть на море, которое плескалось внизу. Прошло некоторое время, и Тиберий уже начал терять терпение, как вдруг Фрасилл повернулся к нему с торжествующей улыбкой на смуглом аскетичном лице и воскликнул:
— Слава богам! Я спасен!
— Это почему? — удивился хозяин, который как раз собирался отдать рабу традиционный приказ насчет пропасти.
— Посмотри сам. Иди сюда.
Тиберий слез с ложа и подошел к окну.
— Видишь вон там парус? — спросил астролог. — Это плывет корабль, который везет тебе разрешение вернуться в Рим.
— Проверим, — буркнул Тиберий. — А как обстоят дела с цезарской властью?
— Все в порядке, — утешил его Фрасилл. — Сейчас ты увидишь вещий знак.
Не прошло и минуты, как на крышу виллы опустился обессилевший от долгого перелета орел — птица, которую никогда ранее не видели на Родосе.
— Вот! — с триумфом провозгласил астролог. — Может ли быть более ясное предзнаменование?
Тиберий покачал головой. Действительно... Орел всегда ассоциировался у римлян с верховной властью и почестями. Что ж, похоже, этот чародей знает свое дело.
Так Фрасилл стал самым близким Тиберию человеком, поехал с ним в столицу и больше они не расставались до самой смерти. И теперь сын Ливии — скептик и атеист — не предпринимал ничего, не посоветовавшись со своим «математиком».
— Вчера я видел на небе комету, — сказал вдруг Фрасилл. — Это предвещает какие-то великие потрясения в государстве.
— Интересно, какие? — буркнул Тиберий. — Надеюсь, хоть меня они минуют?
— Вряд ли, — задумчиво ответил астролог. — Я еще не выяснил точно, чего следует ожидать, но тебя эти события коснутся непосредственно. Ведь созвездие Малой Медведицы, под которым ты родился...
Дверь комнаты распахнулась, и на пороге появился раб-номенклатор из дворцовой службы.
— Приветствую тебя, господин, — обратился он к Тиберию. — Там прибыл курьер из Пьомбино. Он привез тебе письмо от твоего отца, цезаря Августа.
— Ну, так где оно? — проворчал Тиберий, неприязненно глядя на раба. — Или я сам должен за ним идти?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134