У Кристины опять поднялось настроение. Она не могла грустить, когда рядом был Винс. Он всегда говорил такие приятные вещи. Ей опять показалось, что они сблизились. Он начал говорить о девушке, имени которой она никогда не слышала. Ее пригласила Роза Гейлэнд на ужин, а утром она поехала кататься с ними на яхте.
– Мама никогда тебе не рассказывала о ее старом друге сэре Генри Бишопе? Он один из бриллиантовых магнатов Южной Африки.
– Нет.
– Мне кажется, он был одним из поклонников мамы, когда та была знаменитой мисс Розой Холмс, самой знаменитой красавицей двадцатых годов – до того, как вышла замуж за моего отца. Бишоп тоже женился на ком-то и уехал в Южную Африку. Теперь он вдовец. У него прекрасный старинный дом в двадцати милях от Честера. Он переехал туда вместе со своей дочерью Гейл. Она на год моложе меня…
Винс зажег сигарету и начал рассказывать о Гейл Бишоп (Кристине показалось, что он слишком часто произносит это имя). Гейл никогда не была замужем. Винс самодовольно сказал, что, по утверждению мамы, Гейл влюбилась в него еще несколько лет тому назад, случайно встретив его на каком-то приеме. Тогда он не захотел жениться, и она вернулась в Кейптаун, где в то время жили Бишопы. И только шесть месяцев тому назад, после смерти матери Гейл, они с отцом вернулись в Англию.
– Она так и не вышла замуж? – спросила Кристина, делая вид, что ей интересно.
– Она была помолвлена раз десять, но в последний момент разрывала все помолвки.
– Она, наверное, расстроилась, что ее возлюбленный женился, – сказала Кристина, глядя на мужа сквозь ресницы.
Винс поцеловал ее в ямочку у локтя.
– Бедная Гейл. Она была близка к помешательству, когда узнала о тебе, – усмехнулся он.
– А как она выглядит? Винс выпустил дым кольцами.
– Я не умею описывать внешность, дорогая. Говорят, у нее прекрасная фигура. Она немного полнее тебя, а мне нравятся худые и высокие.
Вдруг Кристине захотелось узнать побольше о Гейл.
– Она полненькая… блондинка?
– Нет, она брюнетка. Носит короткую стрижку, как будто черная кепка на голове. У нее бронзовый загар – она же долго жила в Африке – и глаза, как блюдца.
– Ужас! – сказала Кристина и поморщилась.
– Она очень занятна, – продолжал Винс, – у нее острый язычок и дар перевоплощения. Она так копировала маму, что я чуть не умер со смеху. Гейл плавает, как дельфин, и умеет управлять яхтой. Старый сэр Генри сказочно богат. Гейл как-то плыла с ним на яхте из Англии в Южную Африку – яхту специально построили для этого путешествия.
Все это было очень интересно Кристине. Она лежала, представляя себе «маленькую загорелую мисс Бишоп», с коротко постриженными волосами, смотрящую на Винса глазами-блюдцами. Но Кристина не собиралась ревновать Винса к девушкам, с которыми он катается на яхте, играет в теннис или танцует. Почему она должна его ревновать? Ведь она жена Винсента, и он любит ее. Просто ей было немного тяжело слушать о ком-то, кто делит с Винсентом то, что хотела бы разделять она сама.
Винсент наклонился и нежно поцеловал ее в губы.
– Я должен идти, солнышко. Я очень устал сегодня за день, а мне еще надо возвращаться домой. На дороге столько машин, но я думаю о тебе и еду медленно. Поеду домой и приму ванну. Тина, как я рад, что теперь буду чаще видеть тебя. Конечно, я буду сопровождать тебя в среду.
Она сразу забыла про Гейл, обняла мужа за шею и поцеловала его с нежной страстью.
– Как хорошо, что я возвращаюсь домой, – прошептала она.
Сейчас она верила в это, хотя Рэкхэм и был не ее домом, а территорией леди Гейлэнд. Но это был дом Винса, дом, где он жил до женитьбы.
«И я смогу следить, чтобы никто не увивался за моим мужем», – подумала она с юмором, в котором уже не было ревности.
На следующее утро ее навестил Алан.
В клинике не было специальных «часов для посещения». Все пациенты клиники лежали в отдельных палатах, и администрация старалась сделать все, чтобы как-то скрасить их пребывание здесь. Обычно Алан заезжал к Кристине по дороге на работу или обратно. Сегодня вечером у него была деловая встреча за ужином, поэтому он заехал утром. Как обычно, он привез ей букет своих цветов.
– Сейчас они не такие красивые. Теперь надо ждать сентября, – сказал он, протягивая ей букет дивных пестрых циний.
У Кристины вырвался вздох восхищения.
– Я обожаю их, Алан.
– Этим летом у нас их целая плантация. Мне хочется, чтобы ты сама посмотрела на них.
– Надеюсь, что это будет скоро. Чувствительность ног с каждым днем улучшается. Врачи говорят, что через одну-две недели я смогу вставать. Алан, разве это не восхитительно – опять начать ходить!?
Глаза Алана засияли.
– Это будет прекрасно, – сказал он.
– Здесь, в клинике, ко мне все хорошо относятся, и я им очень благодарна. Но мне все равно хочется домой. Клиники есть клиники, даже если они оборудованы по последнему слову техники.
– Ты права. Тебе будет хорошо в Рэкхэме. Это такое прекрасное место. Должен признать, что у леди Г. хороший вкус.
– Но мне, – задумчиво сказала Кристина, глядя на цинии, – хотелось бы поехать в свою квартиру.
– А разве ты не можешь?
– В создавшейся ситуации это неудобно…
Она поведала ему всю историю, а он сидел и молча слушал.
Алан считал, что Кристина совершает ошибку, поддавшись на уговоры свекрови. Он тоже не любил Розу Гейлэнд. Несомненно, она умелая и гостеприимная хозяйка, но он не доверял ей. Не надо хорошо разбираться в психологии, чтобы понять, что Роза испортила своего обожаемого сына и будет продолжать это делать. Он также знал, что она не одобряет выбора Винса. Но сейчас, глядя на хрупкую беззащитную молодую девушку с прекрасными золотыми волосами, разбросанными по подушке, он подумал, что Роза не смогла бы найти более красивой жены для своего сына.
«Надеюсь, она будет счастлива в Рэкхэме. Она и так уже настрадалась», – подумал он.
– Ты загорел, Алан, – голос Кристины прервал его мысли. – Как и Винс. Хорошо поплавали?
– Первый класс, – кивнул он, – но чувствовалось твое отсутствие.
У нее засияли глаза. С Аланом всегда было так приятно. Она любовалась им: Алану очень шел загар. Она спросила:
– Как прошел званый ужин?
– О, ужин длился до половины десятого или до десяти. Ты же знаешь, как растянуты такие приемы.
– Да, они всегда меня тоже утомляют. Все говорят о еде, вине или обсуждают соседей.
– Позднее Винс включил свой новый проигрыватель, и кое-кто из молодежи танцевал.
Кристина вздохнула.
– Но почему там не было меня?
– Совсем скоро ты тоже будешь танцевать, милая, – попытался успокоить ее Алан.
Слово «милая» вырвалось у него случайно, и он покраснел. Но Кристина ничего не заметила. Многие очень часто использовали это слово при обращении, а для Алана это слово имело первоначальный смысл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
– Мама никогда тебе не рассказывала о ее старом друге сэре Генри Бишопе? Он один из бриллиантовых магнатов Южной Африки.
– Нет.
– Мне кажется, он был одним из поклонников мамы, когда та была знаменитой мисс Розой Холмс, самой знаменитой красавицей двадцатых годов – до того, как вышла замуж за моего отца. Бишоп тоже женился на ком-то и уехал в Южную Африку. Теперь он вдовец. У него прекрасный старинный дом в двадцати милях от Честера. Он переехал туда вместе со своей дочерью Гейл. Она на год моложе меня…
Винс зажег сигарету и начал рассказывать о Гейл Бишоп (Кристине показалось, что он слишком часто произносит это имя). Гейл никогда не была замужем. Винс самодовольно сказал, что, по утверждению мамы, Гейл влюбилась в него еще несколько лет тому назад, случайно встретив его на каком-то приеме. Тогда он не захотел жениться, и она вернулась в Кейптаун, где в то время жили Бишопы. И только шесть месяцев тому назад, после смерти матери Гейл, они с отцом вернулись в Англию.
– Она так и не вышла замуж? – спросила Кристина, делая вид, что ей интересно.
– Она была помолвлена раз десять, но в последний момент разрывала все помолвки.
– Она, наверное, расстроилась, что ее возлюбленный женился, – сказала Кристина, глядя на мужа сквозь ресницы.
Винс поцеловал ее в ямочку у локтя.
– Бедная Гейл. Она была близка к помешательству, когда узнала о тебе, – усмехнулся он.
– А как она выглядит? Винс выпустил дым кольцами.
– Я не умею описывать внешность, дорогая. Говорят, у нее прекрасная фигура. Она немного полнее тебя, а мне нравятся худые и высокие.
Вдруг Кристине захотелось узнать побольше о Гейл.
– Она полненькая… блондинка?
– Нет, она брюнетка. Носит короткую стрижку, как будто черная кепка на голове. У нее бронзовый загар – она же долго жила в Африке – и глаза, как блюдца.
– Ужас! – сказала Кристина и поморщилась.
– Она очень занятна, – продолжал Винс, – у нее острый язычок и дар перевоплощения. Она так копировала маму, что я чуть не умер со смеху. Гейл плавает, как дельфин, и умеет управлять яхтой. Старый сэр Генри сказочно богат. Гейл как-то плыла с ним на яхте из Англии в Южную Африку – яхту специально построили для этого путешествия.
Все это было очень интересно Кристине. Она лежала, представляя себе «маленькую загорелую мисс Бишоп», с коротко постриженными волосами, смотрящую на Винса глазами-блюдцами. Но Кристина не собиралась ревновать Винса к девушкам, с которыми он катается на яхте, играет в теннис или танцует. Почему она должна его ревновать? Ведь она жена Винсента, и он любит ее. Просто ей было немного тяжело слушать о ком-то, кто делит с Винсентом то, что хотела бы разделять она сама.
Винсент наклонился и нежно поцеловал ее в губы.
– Я должен идти, солнышко. Я очень устал сегодня за день, а мне еще надо возвращаться домой. На дороге столько машин, но я думаю о тебе и еду медленно. Поеду домой и приму ванну. Тина, как я рад, что теперь буду чаще видеть тебя. Конечно, я буду сопровождать тебя в среду.
Она сразу забыла про Гейл, обняла мужа за шею и поцеловала его с нежной страстью.
– Как хорошо, что я возвращаюсь домой, – прошептала она.
Сейчас она верила в это, хотя Рэкхэм и был не ее домом, а территорией леди Гейлэнд. Но это был дом Винса, дом, где он жил до женитьбы.
«И я смогу следить, чтобы никто не увивался за моим мужем», – подумала она с юмором, в котором уже не было ревности.
На следующее утро ее навестил Алан.
В клинике не было специальных «часов для посещения». Все пациенты клиники лежали в отдельных палатах, и администрация старалась сделать все, чтобы как-то скрасить их пребывание здесь. Обычно Алан заезжал к Кристине по дороге на работу или обратно. Сегодня вечером у него была деловая встреча за ужином, поэтому он заехал утром. Как обычно, он привез ей букет своих цветов.
– Сейчас они не такие красивые. Теперь надо ждать сентября, – сказал он, протягивая ей букет дивных пестрых циний.
У Кристины вырвался вздох восхищения.
– Я обожаю их, Алан.
– Этим летом у нас их целая плантация. Мне хочется, чтобы ты сама посмотрела на них.
– Надеюсь, что это будет скоро. Чувствительность ног с каждым днем улучшается. Врачи говорят, что через одну-две недели я смогу вставать. Алан, разве это не восхитительно – опять начать ходить!?
Глаза Алана засияли.
– Это будет прекрасно, – сказал он.
– Здесь, в клинике, ко мне все хорошо относятся, и я им очень благодарна. Но мне все равно хочется домой. Клиники есть клиники, даже если они оборудованы по последнему слову техники.
– Ты права. Тебе будет хорошо в Рэкхэме. Это такое прекрасное место. Должен признать, что у леди Г. хороший вкус.
– Но мне, – задумчиво сказала Кристина, глядя на цинии, – хотелось бы поехать в свою квартиру.
– А разве ты не можешь?
– В создавшейся ситуации это неудобно…
Она поведала ему всю историю, а он сидел и молча слушал.
Алан считал, что Кристина совершает ошибку, поддавшись на уговоры свекрови. Он тоже не любил Розу Гейлэнд. Несомненно, она умелая и гостеприимная хозяйка, но он не доверял ей. Не надо хорошо разбираться в психологии, чтобы понять, что Роза испортила своего обожаемого сына и будет продолжать это делать. Он также знал, что она не одобряет выбора Винса. Но сейчас, глядя на хрупкую беззащитную молодую девушку с прекрасными золотыми волосами, разбросанными по подушке, он подумал, что Роза не смогла бы найти более красивой жены для своего сына.
«Надеюсь, она будет счастлива в Рэкхэме. Она и так уже настрадалась», – подумал он.
– Ты загорел, Алан, – голос Кристины прервал его мысли. – Как и Винс. Хорошо поплавали?
– Первый класс, – кивнул он, – но чувствовалось твое отсутствие.
У нее засияли глаза. С Аланом всегда было так приятно. Она любовалась им: Алану очень шел загар. Она спросила:
– Как прошел званый ужин?
– О, ужин длился до половины десятого или до десяти. Ты же знаешь, как растянуты такие приемы.
– Да, они всегда меня тоже утомляют. Все говорят о еде, вине или обсуждают соседей.
– Позднее Винс включил свой новый проигрыватель, и кое-кто из молодежи танцевал.
Кристина вздохнула.
– Но почему там не было меня?
– Совсем скоро ты тоже будешь танцевать, милая, – попытался успокоить ее Алан.
Слово «милая» вырвалось у него случайно, и он покраснел. Но Кристина ничего не заметила. Многие очень часто использовали это слово при обращении, а для Алана это слово имело первоначальный смысл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56