подумайте об этом и успокойтесь.
Король умолк, и Шмендрик пожалел о своих словах.
- Она дважды прикоснулась к вам, - сказал он, помолчав две-три минуты. - В первый раз, чтобы вернуть вас к жизни, во второй раз - только для вас. - Лир не ответил, и волшебник так и не узнал, слышал ли его Король.
Шмендрику приснилось, что, когда всходила луна, Она вернулась и встала рядом с ним, Ночной ветерок шевелил ее гриву, в снежной белизне головы отражалась луна. Он знал, что это сон, но был рад, что видит ее.
- Как ты прекрасна, - сказал он. - Я никогда не говорил тебе этого. - Он разбудил бы остальных. но ее глаза тревожно замигали, словно две перепуганные птицы, и он знал, что если попытается позвать Лира и Молли, то проснется сам, и Она исчезнет. И он сказал только: - Я думаю, они любят тебя больше чем я, но я просто не могу любить сильнее.
- Вот потому-то... - сказала Она, и он понимал на какой вопрос Она отвечает. Он лежал очень тихо надеясь, что, когда проснется поутру, сможет вспомнить, хотя бы как прекрасны ее уши. Она спросила: - Теперь ты настоящий смертный волшебник. Ты хотел этого, счастлив ты теперь?
- Да, - отвечал он, довольно улыбаясь. - Я не бедняга Хаггард и не потеряю счастья, обретя его. Но волшебники бывают разными, есть белая магия и черная, и бездна оттенков серой между ними, я вижу сейчас, что все это одно и то же. Решу ли я быть тем кого люди называют мудрым и добрым волшебником - помогать героям, расстраивать козни ведьм наказывать злых господ и неразумных родителей, вызывать дождь, лечить сибирскую язву и ветрянку снимать кошек с деревьев, - или я выберу реторты, полные эликсиров и эссенций, порошков, трав и ядов, фолианты тайных наук в переплетах из кож, которые лучше не называть, грязноватый туман, сгущающийся в палате, лепечущий в нем сладкий голос - жизнь коротка, и многим ли смогу я помочь или навредить? Ко мне, наконец, пришла сила, но мир по-прежнему слишком тяжел для меня, хотя мой друг Лир, возможно, думает иначе. - И он вновь довольно печально рассмеялся во сне. Она сказала:
- Это верно. Ты человек, а что может сделать человек? - Голос ее был странно скован и тих. Она спросила: - А какой путь ты выберешь? Волшебник рассмеялся в третий раз: - Ну, конечно, это будет добрая магия, ведь вам она больше понравится. Не думаю, чтобы мне удалось увидеть вас снова, но я попробую делать то, о чем вам было бы приятно узнать. А вы - где будете вы до конца моей жизни? Я думал, что вы уже вернулись в свой лес.
Она полуотвернулась, от внезапного звездного света ее плеч весь этот разговор о магии встал комом в его горле. Мотыльки, комары и другие ночные насекомые, слишком крохотные, чтобы представлять собой что-нибудь, плясали вокруг ее светящегося рога, и от этого Она не казалась глупей, напротив, поклопение ей делало их мудрыми и красивыми. Котик Молли терся о передние ноги единорога.
- Другие ушли, - сказала Она. - Они поодиночке разбрелись по своим лесам, и увидеть их людям будет так же трудно, как если бы они все еще были в море. Я тоже вернусь в свой лес, но теперь я не знаю, смогу ли я жить спокойно там или где-нибудь еще. Я была смертной, и какая-то часть меня все еще смертна. Меня переполняют слезы, желания и страх смерти, хотя я не могу плакать, ничего не хочу и не могу умереть. Теперь я не такая, как все, ведь не рождался еще единорог, который может жалеть как я. Я жалею.
Как ребенок великий маг Шмендрик закрыл лицо руками.
- Мне жаль, мне очень жаль, - пробормотал он в кулак. - Я причинил вам зло, как Никос тому единорогу, пусть из добрых побуждений, и не более, чем он, я могу изменить это. Мамаша Фортуна, Король Хаггард и Красный Бык, вместе взятые, были к вам добрее меня. Но Она мягко ответила ему;
- Мой народ вернулся в этот мир. Никакая печаль не будет жить во мне дольше, чем эта радость, кроме одной, и за нее я тоже благодарю тебя. Прощай, добрый волшебник. Я попытаюсь вернуться домой.
Она беззвучно исчезла, Шмендрик не спал, а котик с изуродованным ушком одиноко мяукал. Повернув голову, он увидел трепет лунного света в открытых глазах Короля Лира и Молли Отравы. Так молча пролежали они до утра.
На рассвете Король Лир поднялся и оседлал коня. Прежде чем вскочить в седло, он сказал Шмендрику и Молли:
- Я бы хотел, чтобы когда-нибудь вы навестили меня.
Они согласились, но Лир медлил, теребя пальцами уздечку.
- Она приснилась мне сегодня! - сказал он. Молли вскрикнула: - Да, и мне!
А Шмендрик открыл было рот и закрыл его. Король Лир хрипло сказал:
- Ради пашей дружбы, пожалуйста, скажите, о чем вы с ней говорили. - Холодными пальцами он крепко схватил их за руки. Шмендрик слабо улыбнулся в ответ: - Милорд, я так редко запоминаю сны. Мне кажется, мы говорили только о пустяках, как обычно - серьезно о ерунде, пустяках и суете... - Король отпустил его руку и обратил свой смятенный взор на Молли.
- Я этого никогда не скажу, - странно покраснев, сказала она с легким испугом. - Я помню, но я никогда и никому не расскажу этого, даже вам, милорд. - Лир отпустил ее руку и взвился в седло так яростно, что его конь, по-оленьи протрубив, прянул на дыбы в лучах рассвета.
Но Лир твердо сидел в седле, глядя вниз на Молли и Шмендрика столь же тяжело, безнадежно и мрачно, как если бы он, а не Хаггард царствовал все ушедшие долгие годы.
- Она ничего не сказала мне, - прошептал он. - Вы понимаете? Совсем ничего не сказала.
Потом его лило смягчилось, словно лицо Хаггарда на башне, когда в приливе теснились единороги. В это мгновение он был опять тем же молодым принцем, любившим сидеть на кухне вместе с Молли. Он сказал:
- Она смотрела на меня. В моем сне Она смотрела на меня и молчала.
И он уехал не попрощавшись. Они следили за ним, пока Лир не скрылся за холмами: прямой, печальный всадник, возвращающийся домой, чтобы быть королем. Наконец Молли сказала: - Бедняга. Бедный Лир. - Что же, не такой уж он бедный, - отвечал волшебник. - У великих героев должны быть и великие печали или половина их доблести остается незамечен. ной. Это тоже часть сказки. - Но в голосе его звучало сомнение, и он нежно положил руку на плечи Молли. - Любовь к единорогу не может быть нечастьем, - сказал он. - Должно быть, это самое большое счастье, только самое трудное.
Потихоньку он прижал ее к себе и спросил: -Ну, а теперь ты скажешь мне, что Она тебе говорила? - Но Молли Отрава лишь рассмеялась и качнула головой так, что волосы ее рассыпались по плечам, и она была прекраснее Леди Амальтеи. Волшебник сказал: - Ну хорошо, тогда я снова найду единорога, и, может быть, Она сама мне все скажет. - Он повернулся, чтобы позвать лошадей. Молли, молчала, пока он седлал свою лошадь, но как только он подошел, к ее коню, она прикоснулась к его руке.
- Ты думаешь... ты действительно надеешься, что мы сможем найти ее? Я кое-что забыла ей сказать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Король умолк, и Шмендрик пожалел о своих словах.
- Она дважды прикоснулась к вам, - сказал он, помолчав две-три минуты. - В первый раз, чтобы вернуть вас к жизни, во второй раз - только для вас. - Лир не ответил, и волшебник так и не узнал, слышал ли его Король.
Шмендрику приснилось, что, когда всходила луна, Она вернулась и встала рядом с ним, Ночной ветерок шевелил ее гриву, в снежной белизне головы отражалась луна. Он знал, что это сон, но был рад, что видит ее.
- Как ты прекрасна, - сказал он. - Я никогда не говорил тебе этого. - Он разбудил бы остальных. но ее глаза тревожно замигали, словно две перепуганные птицы, и он знал, что если попытается позвать Лира и Молли, то проснется сам, и Она исчезнет. И он сказал только: - Я думаю, они любят тебя больше чем я, но я просто не могу любить сильнее.
- Вот потому-то... - сказала Она, и он понимал на какой вопрос Она отвечает. Он лежал очень тихо надеясь, что, когда проснется поутру, сможет вспомнить, хотя бы как прекрасны ее уши. Она спросила: - Теперь ты настоящий смертный волшебник. Ты хотел этого, счастлив ты теперь?
- Да, - отвечал он, довольно улыбаясь. - Я не бедняга Хаггард и не потеряю счастья, обретя его. Но волшебники бывают разными, есть белая магия и черная, и бездна оттенков серой между ними, я вижу сейчас, что все это одно и то же. Решу ли я быть тем кого люди называют мудрым и добрым волшебником - помогать героям, расстраивать козни ведьм наказывать злых господ и неразумных родителей, вызывать дождь, лечить сибирскую язву и ветрянку снимать кошек с деревьев, - или я выберу реторты, полные эликсиров и эссенций, порошков, трав и ядов, фолианты тайных наук в переплетах из кож, которые лучше не называть, грязноватый туман, сгущающийся в палате, лепечущий в нем сладкий голос - жизнь коротка, и многим ли смогу я помочь или навредить? Ко мне, наконец, пришла сила, но мир по-прежнему слишком тяжел для меня, хотя мой друг Лир, возможно, думает иначе. - И он вновь довольно печально рассмеялся во сне. Она сказала:
- Это верно. Ты человек, а что может сделать человек? - Голос ее был странно скован и тих. Она спросила: - А какой путь ты выберешь? Волшебник рассмеялся в третий раз: - Ну, конечно, это будет добрая магия, ведь вам она больше понравится. Не думаю, чтобы мне удалось увидеть вас снова, но я попробую делать то, о чем вам было бы приятно узнать. А вы - где будете вы до конца моей жизни? Я думал, что вы уже вернулись в свой лес.
Она полуотвернулась, от внезапного звездного света ее плеч весь этот разговор о магии встал комом в его горле. Мотыльки, комары и другие ночные насекомые, слишком крохотные, чтобы представлять собой что-нибудь, плясали вокруг ее светящегося рога, и от этого Она не казалась глупей, напротив, поклопение ей делало их мудрыми и красивыми. Котик Молли терся о передние ноги единорога.
- Другие ушли, - сказала Она. - Они поодиночке разбрелись по своим лесам, и увидеть их людям будет так же трудно, как если бы они все еще были в море. Я тоже вернусь в свой лес, но теперь я не знаю, смогу ли я жить спокойно там или где-нибудь еще. Я была смертной, и какая-то часть меня все еще смертна. Меня переполняют слезы, желания и страх смерти, хотя я не могу плакать, ничего не хочу и не могу умереть. Теперь я не такая, как все, ведь не рождался еще единорог, который может жалеть как я. Я жалею.
Как ребенок великий маг Шмендрик закрыл лицо руками.
- Мне жаль, мне очень жаль, - пробормотал он в кулак. - Я причинил вам зло, как Никос тому единорогу, пусть из добрых побуждений, и не более, чем он, я могу изменить это. Мамаша Фортуна, Король Хаггард и Красный Бык, вместе взятые, были к вам добрее меня. Но Она мягко ответила ему;
- Мой народ вернулся в этот мир. Никакая печаль не будет жить во мне дольше, чем эта радость, кроме одной, и за нее я тоже благодарю тебя. Прощай, добрый волшебник. Я попытаюсь вернуться домой.
Она беззвучно исчезла, Шмендрик не спал, а котик с изуродованным ушком одиноко мяукал. Повернув голову, он увидел трепет лунного света в открытых глазах Короля Лира и Молли Отравы. Так молча пролежали они до утра.
На рассвете Король Лир поднялся и оседлал коня. Прежде чем вскочить в седло, он сказал Шмендрику и Молли:
- Я бы хотел, чтобы когда-нибудь вы навестили меня.
Они согласились, но Лир медлил, теребя пальцами уздечку.
- Она приснилась мне сегодня! - сказал он. Молли вскрикнула: - Да, и мне!
А Шмендрик открыл было рот и закрыл его. Король Лир хрипло сказал:
- Ради пашей дружбы, пожалуйста, скажите, о чем вы с ней говорили. - Холодными пальцами он крепко схватил их за руки. Шмендрик слабо улыбнулся в ответ: - Милорд, я так редко запоминаю сны. Мне кажется, мы говорили только о пустяках, как обычно - серьезно о ерунде, пустяках и суете... - Король отпустил его руку и обратил свой смятенный взор на Молли.
- Я этого никогда не скажу, - странно покраснев, сказала она с легким испугом. - Я помню, но я никогда и никому не расскажу этого, даже вам, милорд. - Лир отпустил ее руку и взвился в седло так яростно, что его конь, по-оленьи протрубив, прянул на дыбы в лучах рассвета.
Но Лир твердо сидел в седле, глядя вниз на Молли и Шмендрика столь же тяжело, безнадежно и мрачно, как если бы он, а не Хаггард царствовал все ушедшие долгие годы.
- Она ничего не сказала мне, - прошептал он. - Вы понимаете? Совсем ничего не сказала.
Потом его лило смягчилось, словно лицо Хаггарда на башне, когда в приливе теснились единороги. В это мгновение он был опять тем же молодым принцем, любившим сидеть на кухне вместе с Молли. Он сказал:
- Она смотрела на меня. В моем сне Она смотрела на меня и молчала.
И он уехал не попрощавшись. Они следили за ним, пока Лир не скрылся за холмами: прямой, печальный всадник, возвращающийся домой, чтобы быть королем. Наконец Молли сказала: - Бедняга. Бедный Лир. - Что же, не такой уж он бедный, - отвечал волшебник. - У великих героев должны быть и великие печали или половина их доблести остается незамечен. ной. Это тоже часть сказки. - Но в голосе его звучало сомнение, и он нежно положил руку на плечи Молли. - Любовь к единорогу не может быть нечастьем, - сказал он. - Должно быть, это самое большое счастье, только самое трудное.
Потихоньку он прижал ее к себе и спросил: -Ну, а теперь ты скажешь мне, что Она тебе говорила? - Но Молли Отрава лишь рассмеялась и качнула головой так, что волосы ее рассыпались по плечам, и она была прекраснее Леди Амальтеи. Волшебник сказал: - Ну хорошо, тогда я снова найду единорога, и, может быть, Она сама мне все скажет. - Он повернулся, чтобы позвать лошадей. Молли, молчала, пока он седлал свою лошадь, но как только он подошел, к ее коню, она прикоснулась к его руке.
- Ты думаешь... ты действительно надеешься, что мы сможем найти ее? Я кое-что забыла ей сказать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51