По всем признакам должна была наступить полная потеря сознания. И пульс у вас слишком замедлился…
— Я не совсем понимаю.
Хелен в нерешительности помолчала.
— Признаки отравления ядовитыми ягодами очень схожи с теми, которые наблюдаются при отравлении наперстянкой. У вас проявились почти все симптомы: тошнота, рвота, судороги, шок. Но давление у вас упало слишком резко. Скажите, когда это началось, вы почувствовали головокружение?
— Да.
— А резкую головную боль?
— Я почувствовала головную боль незадолго до этого. Но не резкую, а какую-то ноющую, пульсирующую. Я подумала, что начинается приступ мигрени. Потом появилось… жжение во всем теле. Язык онемел. Началось головокружение, тошнота… туман в глазах. Потом меня начало рвать, очень сильно. И все лицо онемело. Это меня напугало по-настоящему. Все вокруг заволокло туманом. Вот тут я поняла, что дело, наверное, не в куске плохого пирога.
— Трудно было дышать?
Аманда кивнула:
— Ужасно.
— Боль в груди чувствовали?
— Да. Вообще-то… болело везде. И спазмы в желудке продолжались уже после того, как меня вырвало. И потом…
— Что потом?
— Потом я почувствовала холод. Ужасный холод.
Аманда заметила, как помрачнело лицо Хелен, и ее снова охватила дрожь, но уже совсем по другой причине.
— Так все-таки, что же это значит?
Несколько секунд Хелен молчала, нахмурив брови.
— Видите ли, — осторожно начала она, — лечение отравлений ядами сводится в основном к одному и тому же: если возможно, необходимо вывести яд из организма, если нет — нейтрализовать его, а затем лечить симптомы, то есть последствия. Что я и делала в вашем случае. Времени на раздумья не было. Но теперь, после того что вы мне рассказали… Некоторые симптомы не соответствуют обычным признакам отравления ядовитыми ягодами, Аманда.
— Что же это за симптомы?
Хелен снова замолчала.
— Если бы всего полтора месяца назад я не прошла курс по токсикологии, я бы, наверное, не смогла ответить на ваш вопрос. Существует столько различных ядов.
— Но теперь вы можете сказать, какой это яд?
— В общем-то это мог быть любой, но… онемение, потеря зрения, замедленный пульс, резкое падение давления, затрудненное дыхание и в особенности холод… Похоже на аконит. Сейчас мне ничего другого не приходит в голову. Если же это аконит… то он не мог попасть в пирог по ошибке.
Некоторое время Аманда молчала. Когда же наконец заговорила, голос ее звучал неожиданно спокойно:
— Пока это только наши предположения. Мы ничего не можем знать наверняка. Вы, кажется, сказали, что послали образцы на анализ?
— Самый стандартный, который применяется в тех случаях, когда мы имеем дело с ботулизмом или другими пищевыми отравлениями. — Хелен покачала головой. — Но лаборатории завалены работой, поэтому может пройти несколько недель, пока мы получим результаты. — Она помолчала секунду и продолжила нарочито спокойно: — Если, конечно, я не сообщу шерифу, что подозреваю умышленное отравление. Toгда он распорядится ускорить работу.
Аманда отрицательно покачала головой:
— Нет-нет. Просто у меня не совсем обычная реакция на ядовитые ягоды. Это ведь возможно? Наверное, даже вполне вероятно?
— Возможно все. Но вероятно?.. Не сказала бы.
— Вы говорили, что еще с десяток гостей ели этот пирог, но ни у кого не было таких острых симптомов. Значит…
Хелен покачала головой.
— У всех остальных симптомы указывают на отравление ядовитыми ягодами. Объяснить это можно только одним: вы получили что-то еще. Кто-то подложил яд в ваш кусок пирога после того, как вы его отрезали. Подумайте, у кого была возможность незаметно положить что-нибудь в вашу тарелку?
Аманда вспомнила, как поставила тарелку на стол и пошла танцевать с Уокером. За время танца она ни разу не оглянулась на свой столик. Любой мог, проходя мимо, подложить щепотку… как Хелен назвала его?.. Аконита? Любой, кроме Уокера.
— Аманда…
— Хелен, это был несчастный случай. Просто несчастный случай. — Она не опустила глаза под скептическим взглядом Хелен. — Давайте договоримся, что несчастный случай, пока не будем знать наверняка.
— Как я понимаю, вы предпочли бы, чтобы я никому об этом не рассказывала?
— Да, если можно. Это всех только расстроит, особенно Джесса.
— Мне это не нравится.
Аманда несколько секунд колебалась.
— Хелен, вчера у кого-то могла быть причина желать… избавиться от меня. Сегодня ее больше не существует. Я сказала Джессу, что не хочу наследовать ничего из его имущества. Сегодня он пообещал мне не менять завещание в мою пользу. Все уже об этом знают.
— И все равно мне это не нравится. Если мы ничего не предпримем, кто-то так и останется безнаказанным.
— Ну хорошо, а если мы поднимем шум, объявим на всю округу, что меня сознательно пытались отравить, а потом окажется, что мы ошиблись? Семья и так пережила достаточно.
— Вы могли бы уехать на время. Пока мы не узнаем наверняка. Чтобы больше никого не вводить в искушение, так сказать.
Аманда покачала головой:
— Нет, этого я не могу сделать.
— Потому что результаты генетического анализа могут оказаться таковы, что вы не сможете сюда вернуться?
Аманда ответила натянутой улыбкой.
— Не вы ли сами первая сказали, что, будь во мне даже несколько литров далтоновской крови, анализ все равно может не дать точного ответа?
— Да. Но я также сказала, что, если в вас совсем нет далтоновской крови, анализ выявит это почти верняка.
— Мне казалось, вы верите, что я из рода Далтонов.
— Вы правы. Я в этом уверена.
Какое-то время Аманда задумчиво смотрела Хелен.
— Это звучит как отговорка.
Хелен слегка улыбнулась.
— Мое мнение не слишком много значит. Главное, что Джесс вас безоговорочно признал, и это делает вас опасной для тех, кто жаждет получить часть его состояния, в особенности «Славу». Почему вы отказываетесь уехать на некоторое время, Аманда?
— Не могу. У меня такое чувство, что, если я сейчас не выясню, что же произошло двадцать лет назад, больше мне такая возможность не представится.
— Ну почему же?
— Не знаю. Просто у меня такое чувство. В общем, я должна остаться. Я должна сейчас быть здесь. И потом, может быть, мы слишком торопимся с выводами. Возможно, это все-таки несчастный случай.
— Знаете, Аманда, за свою жизнь я усвоила одну истину: все гораздо сложнее, чем кажется. Пока Джесс жив, он всегда может изменить завещание в вашу пользу. Мы все знаем, как он этого хочет. И мы знаем, что он всегда добивается чего хочет. Это в его натуре.
— В моей тоже.
Хелен снова помолчала.
— Когда Уокер привез вас ко мне в клинику на анализ крови, я сразу поняла, что вы необыкновенно умная женщина. Не разочаровывайте меня. Аманда. Будьте осторожны.
Аманда лишь кивнула в ответ. Оставшись в комнате наедине со своей головной болью, она задала себе вопрос:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
— Я не совсем понимаю.
Хелен в нерешительности помолчала.
— Признаки отравления ядовитыми ягодами очень схожи с теми, которые наблюдаются при отравлении наперстянкой. У вас проявились почти все симптомы: тошнота, рвота, судороги, шок. Но давление у вас упало слишком резко. Скажите, когда это началось, вы почувствовали головокружение?
— Да.
— А резкую головную боль?
— Я почувствовала головную боль незадолго до этого. Но не резкую, а какую-то ноющую, пульсирующую. Я подумала, что начинается приступ мигрени. Потом появилось… жжение во всем теле. Язык онемел. Началось головокружение, тошнота… туман в глазах. Потом меня начало рвать, очень сильно. И все лицо онемело. Это меня напугало по-настоящему. Все вокруг заволокло туманом. Вот тут я поняла, что дело, наверное, не в куске плохого пирога.
— Трудно было дышать?
Аманда кивнула:
— Ужасно.
— Боль в груди чувствовали?
— Да. Вообще-то… болело везде. И спазмы в желудке продолжались уже после того, как меня вырвало. И потом…
— Что потом?
— Потом я почувствовала холод. Ужасный холод.
Аманда заметила, как помрачнело лицо Хелен, и ее снова охватила дрожь, но уже совсем по другой причине.
— Так все-таки, что же это значит?
Несколько секунд Хелен молчала, нахмурив брови.
— Видите ли, — осторожно начала она, — лечение отравлений ядами сводится в основном к одному и тому же: если возможно, необходимо вывести яд из организма, если нет — нейтрализовать его, а затем лечить симптомы, то есть последствия. Что я и делала в вашем случае. Времени на раздумья не было. Но теперь, после того что вы мне рассказали… Некоторые симптомы не соответствуют обычным признакам отравления ядовитыми ягодами, Аманда.
— Что же это за симптомы?
Хелен снова замолчала.
— Если бы всего полтора месяца назад я не прошла курс по токсикологии, я бы, наверное, не смогла ответить на ваш вопрос. Существует столько различных ядов.
— Но теперь вы можете сказать, какой это яд?
— В общем-то это мог быть любой, но… онемение, потеря зрения, замедленный пульс, резкое падение давления, затрудненное дыхание и в особенности холод… Похоже на аконит. Сейчас мне ничего другого не приходит в голову. Если же это аконит… то он не мог попасть в пирог по ошибке.
Некоторое время Аманда молчала. Когда же наконец заговорила, голос ее звучал неожиданно спокойно:
— Пока это только наши предположения. Мы ничего не можем знать наверняка. Вы, кажется, сказали, что послали образцы на анализ?
— Самый стандартный, который применяется в тех случаях, когда мы имеем дело с ботулизмом или другими пищевыми отравлениями. — Хелен покачала головой. — Но лаборатории завалены работой, поэтому может пройти несколько недель, пока мы получим результаты. — Она помолчала секунду и продолжила нарочито спокойно: — Если, конечно, я не сообщу шерифу, что подозреваю умышленное отравление. Toгда он распорядится ускорить работу.
Аманда отрицательно покачала головой:
— Нет-нет. Просто у меня не совсем обычная реакция на ядовитые ягоды. Это ведь возможно? Наверное, даже вполне вероятно?
— Возможно все. Но вероятно?.. Не сказала бы.
— Вы говорили, что еще с десяток гостей ели этот пирог, но ни у кого не было таких острых симптомов. Значит…
Хелен покачала головой.
— У всех остальных симптомы указывают на отравление ядовитыми ягодами. Объяснить это можно только одним: вы получили что-то еще. Кто-то подложил яд в ваш кусок пирога после того, как вы его отрезали. Подумайте, у кого была возможность незаметно положить что-нибудь в вашу тарелку?
Аманда вспомнила, как поставила тарелку на стол и пошла танцевать с Уокером. За время танца она ни разу не оглянулась на свой столик. Любой мог, проходя мимо, подложить щепотку… как Хелен назвала его?.. Аконита? Любой, кроме Уокера.
— Аманда…
— Хелен, это был несчастный случай. Просто несчастный случай. — Она не опустила глаза под скептическим взглядом Хелен. — Давайте договоримся, что несчастный случай, пока не будем знать наверняка.
— Как я понимаю, вы предпочли бы, чтобы я никому об этом не рассказывала?
— Да, если можно. Это всех только расстроит, особенно Джесса.
— Мне это не нравится.
Аманда несколько секунд колебалась.
— Хелен, вчера у кого-то могла быть причина желать… избавиться от меня. Сегодня ее больше не существует. Я сказала Джессу, что не хочу наследовать ничего из его имущества. Сегодня он пообещал мне не менять завещание в мою пользу. Все уже об этом знают.
— И все равно мне это не нравится. Если мы ничего не предпримем, кто-то так и останется безнаказанным.
— Ну хорошо, а если мы поднимем шум, объявим на всю округу, что меня сознательно пытались отравить, а потом окажется, что мы ошиблись? Семья и так пережила достаточно.
— Вы могли бы уехать на время. Пока мы не узнаем наверняка. Чтобы больше никого не вводить в искушение, так сказать.
Аманда покачала головой:
— Нет, этого я не могу сделать.
— Потому что результаты генетического анализа могут оказаться таковы, что вы не сможете сюда вернуться?
Аманда ответила натянутой улыбкой.
— Не вы ли сами первая сказали, что, будь во мне даже несколько литров далтоновской крови, анализ все равно может не дать точного ответа?
— Да. Но я также сказала, что, если в вас совсем нет далтоновской крови, анализ выявит это почти верняка.
— Мне казалось, вы верите, что я из рода Далтонов.
— Вы правы. Я в этом уверена.
Какое-то время Аманда задумчиво смотрела Хелен.
— Это звучит как отговорка.
Хелен слегка улыбнулась.
— Мое мнение не слишком много значит. Главное, что Джесс вас безоговорочно признал, и это делает вас опасной для тех, кто жаждет получить часть его состояния, в особенности «Славу». Почему вы отказываетесь уехать на некоторое время, Аманда?
— Не могу. У меня такое чувство, что, если я сейчас не выясню, что же произошло двадцать лет назад, больше мне такая возможность не представится.
— Ну почему же?
— Не знаю. Просто у меня такое чувство. В общем, я должна остаться. Я должна сейчас быть здесь. И потом, может быть, мы слишком торопимся с выводами. Возможно, это все-таки несчастный случай.
— Знаете, Аманда, за свою жизнь я усвоила одну истину: все гораздо сложнее, чем кажется. Пока Джесс жив, он всегда может изменить завещание в вашу пользу. Мы все знаем, как он этого хочет. И мы знаем, что он всегда добивается чего хочет. Это в его натуре.
— В моей тоже.
Хелен снова помолчала.
— Когда Уокер привез вас ко мне в клинику на анализ крови, я сразу поняла, что вы необыкновенно умная женщина. Не разочаровывайте меня. Аманда. Будьте осторожны.
Аманда лишь кивнула в ответ. Оставшись в комнате наедине со своей головной болью, она задала себе вопрос:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73