Покушение устроила Криспина — больше некому. Идиотка, какая идиотка! Теперь противники все свалят на Бенита. Бенита непременно замажут. Больше других будет стараться Флакк и его продажный вестник. Скажут: «У диктатора родился сын, и Бенит решил убрать императора». А Бениту малыш-император пока совершенно не мешает. У диктатора достаточно других сильных и подлых соперников. Нужно было посеять сомнение, чтобы в удобный момент им воспользоваться. Криспина могла ему в этом услужить. Вместо этого она решила идти напролом. Что теперь делать? Остается одно — отдать Криспину на растерзание. Сама виновата, дуреха.
Диктатор вызвал к себе Курция. Бенит клялся всеми богами, что убийц накажут по заслугам. Он брызгал слюной, вращал налитыми кровью глазами. Курций верил, что Бенит был искренен в своем гневе.
— Найти заказчика будет несложно, — сказал Курций. — Двое задержаны. Один уже дает показания.
Он глянул Бениту прямо в глаза. Смутится? Испугается? Но тот лишь еще больше взъярился.
— Никому пощады! Никому! Я лично прослежу.
«Криспина, — подумал Курций. — Нет сомнения, это Криспина. Глупая телка!»
«Курций сейчас, конечно, будет торжествовать, — думал Бенит. — Но он заплатит за свое торжество. И очень скоро».
Бенит вызвал к себе Норму Галликан. Вызвал, но она не пришла. Он послал за нею во второй раз. Опять не явилась. В третий раз ее привели исполнители.
Она была раздражена, как будто это она была диктаторшей, а Бенит ее подчиненным. На нее не произвели впечатление ни огромный таблин Бенита, ни пурпурный наряд диктатора. Она без приглашения уселась на стул и закурила.
— Для тебя не писаны законы? — спросил он зло.
— Я не признаю тебя за правителя, — отвечала она. — Твой приход к власти незаконен. Но раз уж встретились, давай поговорим. Я выскажу все, что думаю о твоих нелепых теоретических изысках и о твоих смехотворных проектах.
Бенит опешил. Так с ним разговаривала только Летиция. Но там — спятившая от горя девчонка, вообразившая, что ее защитит один титул Августы. А здесь взрослая женщина. Впрочем, бабы не умнеют с годами.
— Что ты бормочешь? — он со всеми был одинаково «вежлив», и с исполнителями, и с сенаторами, и с женщинами, как с гвардейцами. — Сенат признал меня. Рим признал меня. Ты видела данные опросов? Восемьдесят девять процентов поддерживают меня.
— А Элий бы не поддержал. Упоминание этого имени привело Бенита в ярость.
— Твой Элий — слюнявый идиот, который ничего не понимал в политике. И ты не понимаешь. А повторяешь лишь глупости, которые тебе внушили.
— Кто внушил? — с невозмутимым видом поинтересовалась Норма Галликан.
— Трион. Или ты думаешь, я забыл, что ты работала в лаборатории этого предателя? И ты еще не искупила свою вину перед Римом.
— Не искупила, — согласилась Норма. — Но стараюсь делать это каждый день. Но дней мне не хватит, даже если я доживу до ста лет. Так что незачем попрекать меня моей виной. Она безмерна.
— Я дам тебе шанс оправдаться. — Бенит самодовольно ухмыльнулся.
Норма не спросила — как. Она лишь приподняла бровь. Странно было слышать такое от Бенита.
Так и не дождавшись вопроса, Бенит продолжал:
— Ты создашь для меня Трионову бомбу. Норма вздрогнула. Когда-то она сама предлагала подобное Элию. Какое счастье, что Цезарь тогда ей ответил «нет». И теперь она с удовольствием выдохнула это «нет» в лицо Бениту.
Он не ожидал, что она откажется. Был уверен, что услышит «да». И потому на мгновение опешил. Но лишь на мгновение.
— У монголов бомба! — заорал он. — Или ты забыла про Нисибис? Нам надо срочно создать свою. Иначе Трион наделает их столько, что варвары уничтожат Рим.
— Пошли диверсионную группу, пусть они уничтожат Триона, Плацидиан.
Это обращение, напоминавшее об его усыновлении, привело Бенита в ярость. Он давно отбросил унизительную приставку от своего имени, никто его отныне так не именовал. А эта дрянь осмелилась.
— Она мне указывает, что делать! Что ты понимаешь в военном деле или в политике? Ничего. Занимайся своей наукой и оставь политику нам, профессионалам!
— Я и не знала, что у тебя есть профессия, Бенит. Можно узнать, какая?
— Я отдам тебя под суд за участие в создании бомбы, и тебя казнят старинной римской казнью.
— Пусть казнят. Но я не буду создавать для тебя бомбу, Бенит.
Несколько мгновений он смотрел на нее в упор, будто пытался загипнотизировать, потом неожиданно расхохотался.
— Разумеется, не будешь. У тебя ума не хватит ее сделать!
Она смерила его презрительным взглядом с головы до ног. Любой другой смутился бы. Но не Бенит. Тот вообще никогда не смущался.
— Хорошо, — уступила Норма Галликан. — Считай, не могу, потому что дура. И закончим этот разговор.
Бенит понял, что первую схватку проиграл.
— Я пошутил, — он похлопал Норму по плечу, как преторианца. — Ты умница, детка. Твоя клиника — это чудо. Тебе удалось спасти столько ребят!
Норма смягчилась. Немного, чуть-чуть, но смягчилась. Клиника была ее детищем. Куда более любимым, чем ее неведомо от кого рожденный малыш.
— Не так уж много. Всего тридцать два человека.
— Тридцать два! Это очень-очень много. Я представлю тебя к награде. Да, да, тебя наградят дубовым венком.
Она улыбнулась, решив, что разговор о Трионовой бомбе закончен.
— Ну что ж, я не откажусь, если Рим оценит мои заслуги. А вместо венка дай мне денег. Три миллиона.
Бенит на мгновение растерялся от подобной наглой просьбы.
— Зачем?
— Мне нужна счетная машина, которую недавно сделали в Александрии. Она занимает три комнаты. Но это неважно. Главное, что я смогу подобрать на ней доноров для пересадки костного мозга. Для меня сделают новый агрегат. Быть может, он будет чуточку поменьше. — Она схватила листок и принялась писать. — Да, трех миллионов хватит. Пришли их на счет клиники. Как можно скорее. — Норма поднялась и не спрашивая разрешения вышла из таблина Бенита.
Бенит тут же кликнул Аспера.
— Весь компромат, который есть, на эту суку. Я придавлю ее, как лицеистку в темном углу, а она будет визжать: «Ой, не надо, ой, не надо!»
Аспер подобострастно захохотал. Бенит любил, чтобы над его шутками смеялись. И Аспер научился смеяться почти натурально. За это Бенит его и любил.
— Кстати, есть какие-нибудь новости от Курция?
Есть. И вполне ожидаемые.
— Криспина?
— Она, кто же еще. Старый пес вышел на ее след без труда. Дуреха тут же раскололась, едва Курций задал пару вопросов. Перетрусила и…
— Ну что ж, иногда и псов надо использовать. Пусть ее осудят… — Бенит на мгновение задумался. — На изгнание. Можно организовать?
— Вполне.
— Дочка, разумеется, останется в Риме — она-то ни в чем не виновата. А мамаша не будет нам мешать.
Элий спал теперь всегда в комнате с открытыми окнами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Диктатор вызвал к себе Курция. Бенит клялся всеми богами, что убийц накажут по заслугам. Он брызгал слюной, вращал налитыми кровью глазами. Курций верил, что Бенит был искренен в своем гневе.
— Найти заказчика будет несложно, — сказал Курций. — Двое задержаны. Один уже дает показания.
Он глянул Бениту прямо в глаза. Смутится? Испугается? Но тот лишь еще больше взъярился.
— Никому пощады! Никому! Я лично прослежу.
«Криспина, — подумал Курций. — Нет сомнения, это Криспина. Глупая телка!»
«Курций сейчас, конечно, будет торжествовать, — думал Бенит. — Но он заплатит за свое торжество. И очень скоро».
Бенит вызвал к себе Норму Галликан. Вызвал, но она не пришла. Он послал за нею во второй раз. Опять не явилась. В третий раз ее привели исполнители.
Она была раздражена, как будто это она была диктаторшей, а Бенит ее подчиненным. На нее не произвели впечатление ни огромный таблин Бенита, ни пурпурный наряд диктатора. Она без приглашения уселась на стул и закурила.
— Для тебя не писаны законы? — спросил он зло.
— Я не признаю тебя за правителя, — отвечала она. — Твой приход к власти незаконен. Но раз уж встретились, давай поговорим. Я выскажу все, что думаю о твоих нелепых теоретических изысках и о твоих смехотворных проектах.
Бенит опешил. Так с ним разговаривала только Летиция. Но там — спятившая от горя девчонка, вообразившая, что ее защитит один титул Августы. А здесь взрослая женщина. Впрочем, бабы не умнеют с годами.
— Что ты бормочешь? — он со всеми был одинаково «вежлив», и с исполнителями, и с сенаторами, и с женщинами, как с гвардейцами. — Сенат признал меня. Рим признал меня. Ты видела данные опросов? Восемьдесят девять процентов поддерживают меня.
— А Элий бы не поддержал. Упоминание этого имени привело Бенита в ярость.
— Твой Элий — слюнявый идиот, который ничего не понимал в политике. И ты не понимаешь. А повторяешь лишь глупости, которые тебе внушили.
— Кто внушил? — с невозмутимым видом поинтересовалась Норма Галликан.
— Трион. Или ты думаешь, я забыл, что ты работала в лаборатории этого предателя? И ты еще не искупила свою вину перед Римом.
— Не искупила, — согласилась Норма. — Но стараюсь делать это каждый день. Но дней мне не хватит, даже если я доживу до ста лет. Так что незачем попрекать меня моей виной. Она безмерна.
— Я дам тебе шанс оправдаться. — Бенит самодовольно ухмыльнулся.
Норма не спросила — как. Она лишь приподняла бровь. Странно было слышать такое от Бенита.
Так и не дождавшись вопроса, Бенит продолжал:
— Ты создашь для меня Трионову бомбу. Норма вздрогнула. Когда-то она сама предлагала подобное Элию. Какое счастье, что Цезарь тогда ей ответил «нет». И теперь она с удовольствием выдохнула это «нет» в лицо Бениту.
Он не ожидал, что она откажется. Был уверен, что услышит «да». И потому на мгновение опешил. Но лишь на мгновение.
— У монголов бомба! — заорал он. — Или ты забыла про Нисибис? Нам надо срочно создать свою. Иначе Трион наделает их столько, что варвары уничтожат Рим.
— Пошли диверсионную группу, пусть они уничтожат Триона, Плацидиан.
Это обращение, напоминавшее об его усыновлении, привело Бенита в ярость. Он давно отбросил унизительную приставку от своего имени, никто его отныне так не именовал. А эта дрянь осмелилась.
— Она мне указывает, что делать! Что ты понимаешь в военном деле или в политике? Ничего. Занимайся своей наукой и оставь политику нам, профессионалам!
— Я и не знала, что у тебя есть профессия, Бенит. Можно узнать, какая?
— Я отдам тебя под суд за участие в создании бомбы, и тебя казнят старинной римской казнью.
— Пусть казнят. Но я не буду создавать для тебя бомбу, Бенит.
Несколько мгновений он смотрел на нее в упор, будто пытался загипнотизировать, потом неожиданно расхохотался.
— Разумеется, не будешь. У тебя ума не хватит ее сделать!
Она смерила его презрительным взглядом с головы до ног. Любой другой смутился бы. Но не Бенит. Тот вообще никогда не смущался.
— Хорошо, — уступила Норма Галликан. — Считай, не могу, потому что дура. И закончим этот разговор.
Бенит понял, что первую схватку проиграл.
— Я пошутил, — он похлопал Норму по плечу, как преторианца. — Ты умница, детка. Твоя клиника — это чудо. Тебе удалось спасти столько ребят!
Норма смягчилась. Немного, чуть-чуть, но смягчилась. Клиника была ее детищем. Куда более любимым, чем ее неведомо от кого рожденный малыш.
— Не так уж много. Всего тридцать два человека.
— Тридцать два! Это очень-очень много. Я представлю тебя к награде. Да, да, тебя наградят дубовым венком.
Она улыбнулась, решив, что разговор о Трионовой бомбе закончен.
— Ну что ж, я не откажусь, если Рим оценит мои заслуги. А вместо венка дай мне денег. Три миллиона.
Бенит на мгновение растерялся от подобной наглой просьбы.
— Зачем?
— Мне нужна счетная машина, которую недавно сделали в Александрии. Она занимает три комнаты. Но это неважно. Главное, что я смогу подобрать на ней доноров для пересадки костного мозга. Для меня сделают новый агрегат. Быть может, он будет чуточку поменьше. — Она схватила листок и принялась писать. — Да, трех миллионов хватит. Пришли их на счет клиники. Как можно скорее. — Норма поднялась и не спрашивая разрешения вышла из таблина Бенита.
Бенит тут же кликнул Аспера.
— Весь компромат, который есть, на эту суку. Я придавлю ее, как лицеистку в темном углу, а она будет визжать: «Ой, не надо, ой, не надо!»
Аспер подобострастно захохотал. Бенит любил, чтобы над его шутками смеялись. И Аспер научился смеяться почти натурально. За это Бенит его и любил.
— Кстати, есть какие-нибудь новости от Курция?
Есть. И вполне ожидаемые.
— Криспина?
— Она, кто же еще. Старый пес вышел на ее след без труда. Дуреха тут же раскололась, едва Курций задал пару вопросов. Перетрусила и…
— Ну что ж, иногда и псов надо использовать. Пусть ее осудят… — Бенит на мгновение задумался. — На изгнание. Можно организовать?
— Вполне.
— Дочка, разумеется, останется в Риме — она-то ни в чем не виновата. А мамаша не будет нам мешать.
Элий спал теперь всегда в комнате с открытыми окнами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87