Она налила им по бокалу вина. В раковине лежали два стакана из-под сока, на одном из них были заметны следы губной помады. Подобные следы она находила уже не в первый раз: смятые простыни, серьги на кофейном столике – все свидетельствовало о том, что Ивен провел эту ночь не один. У него бывал при этом виноватый вид.
– Извини, – говорил он, покраснев. – Я не успел убрать постель. – Или: – Надо было помыть посуду. – Он нравился ей, когда краснел. Ей нравилось думать, что его предками могли быть ирландцы.
Шон говорила ему, что все в порядке. В конце концов, она спала с Дэвидом семь дней в неделю, хотя они оба знали, что это разные вещи. Как бы то ни было, женщины Ивена не представляли для Шон угрозы. Эти связи были кратковременны и, казалось, ничего не значили для Ивена.
Но потом ситуация изменилась: складывалось впечатление, что следы оставляла одна и та же женщина.
– Привет. – Он с улыбкой вошел в кухню, нагруженный пакетом с продуктами. На нем были мешковатые серые шорты и старая мягкая зеленая рубашка, которую он, должно быть, купил в магазине уцененных товаров. У Ивена было свое чувство стиля.
Она поднесла стакан с вином к его губам, и он отпил, зажмурившись.
– Чудесно, – сказал он. – Спасибо.
Она смотрела, как он вытаскивает из пакета молоко и йогурт, пару замороженных обедов, томатную пасту – все, что понадобится им сегодня. Он передал ей головку салата-латука, чтобы она его помыла.
– Дай мне сначала позвонить мальчикам в Лос-Анджелес, сказала Шон, положив салат на кухонный стол.
Она поговорила с ними обоими. Они казались более веселыми и счастливыми, чем когда-либо в последнее время. Она повесила трубку, и Ивен обнял ее за талию и притянул к себе.
– Ну и как? – спросил он. – Нравится им в Диснейленде?
– Кажется, очень.
– Отлично.
Она покачала головой.
– Со мной что-то не в порядке. Я имею в виду, что я неважная мать, не говоря уже о том, что я преступная жена, – сказала она с легким смешком.
– Ладно, я знаю, почему ты преступная жена. – И он поцеловал ее. – Но ты представляешься мне прекрасной матерью.
Она снова покачала головой.
– Меня беспокоит то, что мальчики счастливы.
Он откинулся назад и сузил глаза, пристально глядя на нее, и Шон подумала, что он обладает невероятной сексуальной привлекательностью.
– Почему, родная? Она пожала плечами.
– Потому что это слишком скоро.
– Но прошел уже почти год.
– И Дэвид тоже о ней забыл. Если бы я была счастлива и спокойна, он вообще бы о ней не вспоминал.
Он потрепал ее по щеке.
– Почти год, Шон.
– Когда они счастливы, мне кажется, что меня бросили. Предали.
– Ты мать. Твои чувства сильнее.
– Иногда мне хочется, чтобы они были несчастны. Это пугает меня. Я борюсь с этим чувством по отношению к Кейту и Джейми, я действительно стараюсь держать себя в руках. Но не по отношению к Дэвиду. – Она закусила губу. – Мне нравится причинять ему боль. Я хочу, чтобы он страдал.
Ивен отстранился от нее и потянулся за своим бокалом.
– Не потому ли ты со мной? Чтобы причинить боль Дэвиду?
Она покачала головой.
– Я не использую тебя, если это то, что ты имеешь в виду. По крайней мере в том, что касается Дэвида. Если я в чем и использую тебя, так это в том, чтобы доставлять себе радость.
Он обнял ее за плечи и повел к спальне.
– Пойдем, – сказал он. – Салат может подождать.
– Ты встречаешься с какой-то одной женщиной? – Они позанимались любовью, и теперь она сидела на постели, прижимая к груди простыню, пока он перебирал пальцами золотое колье у нее на шее.
– Почему ты об этом спрашиваешь?
– Просто у меня такое чувство. Одна и та же пара сережек несколько раз. Тот же цвет губной помады на бокалах.
– Ты настоящий детектив.
– Ну и…
– Да. Это так.
– О…
– Ты хочешь узнать больше? Она кивнула.
– Думаю, что да.
Он сел и обхватил ее руками.
– Только не в постели. Не сегодня. Поговорим об этом завтра.
– Это серьезно? Он колебался.
– Не знаю. Тут все иначе. Но я не собираюсь говорить об этом сейчас. Не в моей постели.
– Я хотел рассказать тебе о ней, – сказал Ивен за кофе в своем кабинете на следующее утро. – Но я боялся причинить тебе боль.
– Испытай меня, – храбро сказала Шон.
Начав говорить, он не мог остановиться. Ее звали Робин. Она была красива, но их отношения тревожили его: слишком они были разные во всем. Она имела степень бакалавра по менеджменту. Он произносил это с содроганием. Степень по бизнесу означала для него материализм и отсутствие гражданских чувств.
– Хотя она не такая, – уточнил Ивен. – Просто у нее другая система ценностей.
– Как ты с ней познакомился? Он медлил с ответом.
– Она работает управляющим ювелирного магазина. Я встретил ее, когда заказывал для тебя колье.
Ее пальцы потянулись к шее, она изо всех сил старалась скрыть свое разочарование. Она больше не была единственным собственником этого колье. Ивен, должно быть, думал о Робин каждый раз, когда его видел.
– Я чувствую себя виноватым, – сказал он. – Мне представляется, что я предал тебя.
– Когда-нибудь это должно было случиться, Ивен.
– Я хочу, чтобы она тебе понравилась.
– Уверена, что так и будет. – На самом деле Шон не хотела ее видеть.
– Она не очень-то любит животных. – Он говорил извиняющимся тоном. – Но она католичка. Ходит в церковь. И хочет детей.
Шон изучала его лицо. В уголках глаз появились глубокие морщинки, которых она раньше не замечала. Ему еще не исполнилось тридцати трех. Он всю жизнь много работал и заслуживал большего, чем она могла ему дать. Она поставила свою чашку на пол и наклонилась, чтобы мягко поцеловать его в губы.
– Она счастливая женщина, – сказала Шон.
К концу июля ее беспокойство возросло. Возобновилась бессонница. Она слонялась по дому ночью босиком, сидела то в одной комнате, то в другой, рассматривая тени на стене. Не могла есть. То немногое, что она накладывала себе на тарелку, приходилось выбрасывать. Дэвид, казалось, ничего не замечал.
Но замечал Ивен. Однажды, увидев, как она выбрасывает сэндвич в корзинку, он подошел к ней, обнял и задержал руку на ее плоском животе.
– Изводя себя голодом, ты ее не вернешь, – сказал он.
– Ровно год назад, в эту субботу, – отозвалась она.
– Я знаю.
– Я бы хотела, чтобы это выпало на будний день, когда я с тобой.
– В этот день с тобой должен быть Дэвид. Для него это тоже будет нелегким испытанием.
– Я даже не уверена, что он об этом помнит.
– Тогда напомни ему.
– Нет. Ивен, ты не можешь отменить игру в теннис в эту субботу? Мне не хочется, чтобы он играл, как будто это такая же суббота, как любая другая.
– Скажи ему это. Скажи ему, что это причинит тебе боль.
Она покачала головой.
– Боже, Шон, ты должна начать разговаривать с ним. Мы и так уже зашли слишком далеко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
– Извини, – говорил он, покраснев. – Я не успел убрать постель. – Или: – Надо было помыть посуду. – Он нравился ей, когда краснел. Ей нравилось думать, что его предками могли быть ирландцы.
Шон говорила ему, что все в порядке. В конце концов, она спала с Дэвидом семь дней в неделю, хотя они оба знали, что это разные вещи. Как бы то ни было, женщины Ивена не представляли для Шон угрозы. Эти связи были кратковременны и, казалось, ничего не значили для Ивена.
Но потом ситуация изменилась: складывалось впечатление, что следы оставляла одна и та же женщина.
– Привет. – Он с улыбкой вошел в кухню, нагруженный пакетом с продуктами. На нем были мешковатые серые шорты и старая мягкая зеленая рубашка, которую он, должно быть, купил в магазине уцененных товаров. У Ивена было свое чувство стиля.
Она поднесла стакан с вином к его губам, и он отпил, зажмурившись.
– Чудесно, – сказал он. – Спасибо.
Она смотрела, как он вытаскивает из пакета молоко и йогурт, пару замороженных обедов, томатную пасту – все, что понадобится им сегодня. Он передал ей головку салата-латука, чтобы она его помыла.
– Дай мне сначала позвонить мальчикам в Лос-Анджелес, сказала Шон, положив салат на кухонный стол.
Она поговорила с ними обоими. Они казались более веселыми и счастливыми, чем когда-либо в последнее время. Она повесила трубку, и Ивен обнял ее за талию и притянул к себе.
– Ну и как? – спросил он. – Нравится им в Диснейленде?
– Кажется, очень.
– Отлично.
Она покачала головой.
– Со мной что-то не в порядке. Я имею в виду, что я неважная мать, не говоря уже о том, что я преступная жена, – сказала она с легким смешком.
– Ладно, я знаю, почему ты преступная жена. – И он поцеловал ее. – Но ты представляешься мне прекрасной матерью.
Она снова покачала головой.
– Меня беспокоит то, что мальчики счастливы.
Он откинулся назад и сузил глаза, пристально глядя на нее, и Шон подумала, что он обладает невероятной сексуальной привлекательностью.
– Почему, родная? Она пожала плечами.
– Потому что это слишком скоро.
– Но прошел уже почти год.
– И Дэвид тоже о ней забыл. Если бы я была счастлива и спокойна, он вообще бы о ней не вспоминал.
Он потрепал ее по щеке.
– Почти год, Шон.
– Когда они счастливы, мне кажется, что меня бросили. Предали.
– Ты мать. Твои чувства сильнее.
– Иногда мне хочется, чтобы они были несчастны. Это пугает меня. Я борюсь с этим чувством по отношению к Кейту и Джейми, я действительно стараюсь держать себя в руках. Но не по отношению к Дэвиду. – Она закусила губу. – Мне нравится причинять ему боль. Я хочу, чтобы он страдал.
Ивен отстранился от нее и потянулся за своим бокалом.
– Не потому ли ты со мной? Чтобы причинить боль Дэвиду?
Она покачала головой.
– Я не использую тебя, если это то, что ты имеешь в виду. По крайней мере в том, что касается Дэвида. Если я в чем и использую тебя, так это в том, чтобы доставлять себе радость.
Он обнял ее за плечи и повел к спальне.
– Пойдем, – сказал он. – Салат может подождать.
– Ты встречаешься с какой-то одной женщиной? – Они позанимались любовью, и теперь она сидела на постели, прижимая к груди простыню, пока он перебирал пальцами золотое колье у нее на шее.
– Почему ты об этом спрашиваешь?
– Просто у меня такое чувство. Одна и та же пара сережек несколько раз. Тот же цвет губной помады на бокалах.
– Ты настоящий детектив.
– Ну и…
– Да. Это так.
– О…
– Ты хочешь узнать больше? Она кивнула.
– Думаю, что да.
Он сел и обхватил ее руками.
– Только не в постели. Не сегодня. Поговорим об этом завтра.
– Это серьезно? Он колебался.
– Не знаю. Тут все иначе. Но я не собираюсь говорить об этом сейчас. Не в моей постели.
– Я хотел рассказать тебе о ней, – сказал Ивен за кофе в своем кабинете на следующее утро. – Но я боялся причинить тебе боль.
– Испытай меня, – храбро сказала Шон.
Начав говорить, он не мог остановиться. Ее звали Робин. Она была красива, но их отношения тревожили его: слишком они были разные во всем. Она имела степень бакалавра по менеджменту. Он произносил это с содроганием. Степень по бизнесу означала для него материализм и отсутствие гражданских чувств.
– Хотя она не такая, – уточнил Ивен. – Просто у нее другая система ценностей.
– Как ты с ней познакомился? Он медлил с ответом.
– Она работает управляющим ювелирного магазина. Я встретил ее, когда заказывал для тебя колье.
Ее пальцы потянулись к шее, она изо всех сил старалась скрыть свое разочарование. Она больше не была единственным собственником этого колье. Ивен, должно быть, думал о Робин каждый раз, когда его видел.
– Я чувствую себя виноватым, – сказал он. – Мне представляется, что я предал тебя.
– Когда-нибудь это должно было случиться, Ивен.
– Я хочу, чтобы она тебе понравилась.
– Уверена, что так и будет. – На самом деле Шон не хотела ее видеть.
– Она не очень-то любит животных. – Он говорил извиняющимся тоном. – Но она католичка. Ходит в церковь. И хочет детей.
Шон изучала его лицо. В уголках глаз появились глубокие морщинки, которых она раньше не замечала. Ему еще не исполнилось тридцати трех. Он всю жизнь много работал и заслуживал большего, чем она могла ему дать. Она поставила свою чашку на пол и наклонилась, чтобы мягко поцеловать его в губы.
– Она счастливая женщина, – сказала Шон.
К концу июля ее беспокойство возросло. Возобновилась бессонница. Она слонялась по дому ночью босиком, сидела то в одной комнате, то в другой, рассматривая тени на стене. Не могла есть. То немногое, что она накладывала себе на тарелку, приходилось выбрасывать. Дэвид, казалось, ничего не замечал.
Но замечал Ивен. Однажды, увидев, как она выбрасывает сэндвич в корзинку, он подошел к ней, обнял и задержал руку на ее плоском животе.
– Изводя себя голодом, ты ее не вернешь, – сказал он.
– Ровно год назад, в эту субботу, – отозвалась она.
– Я знаю.
– Я бы хотела, чтобы это выпало на будний день, когда я с тобой.
– В этот день с тобой должен быть Дэвид. Для него это тоже будет нелегким испытанием.
– Я даже не уверена, что он об этом помнит.
– Тогда напомни ему.
– Нет. Ивен, ты не можешь отменить игру в теннис в эту субботу? Мне не хочется, чтобы он играл, как будто это такая же суббота, как любая другая.
– Скажи ему это. Скажи ему, что это причинит тебе боль.
Она покачала головой.
– Боже, Шон, ты должна начать разговаривать с ним. Мы и так уже зашли слишком далеко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94