– Шон и правда не имела об этом ни малейшего понятия.
– Для этого надо сначала поймать лягушек.
– Тэсс оставила свое ружье, – тихо напомнила Мег.
Минуту все молчали. Они просто об этом забыли. У них было ружье.
– Никаких ружей, – отрезала Шон. – Никакой стрельбы.
– В чем разница: ловить животных и есть их или – убивать животных и их есть? – поинтересовался Дэвид.
Шон попыталась встретиться с ним взглядом, но не смогла.
– Стрелять нечестно, – заявила она.
– Я согласен, – поддержал ее Ивен. – Пускай ружье останется на крайний случай.
– Тем более что существуют другие вещи, которые можно есть, – сказала Шон.
– Какие, например? – спросила Робин.
– Жуки. Вспомни, как Тэсс говорила нам, что местные жители едят…
– Забудь об этом, – прервала ее Робин. Она подцепила последнее зернышко риса и отправила его в рот.
– Мы должны кормить игрунок насекомыми, – напомнил Ивен. – Вот мы и будем заодно собирать их и для нас.
Шон сомневалась в том, что сама сможет есть насекомых, но придется попробовать. – Мы можем начать завтра утром, когда они в изобилии. Если мы все возьмемся за дело…
– Ты это серьезно? – мрачно спросил Дэвид. Шон кивнула головой. Вдруг ей припомнилось фиговое дерево, «кафедральный собор» ревунов.
– Фиговое дерево! – воскликнула она.
– Вот это верно, – похвалил ее Ивен. Он вздохнул с облегчением. – Фиги и жуки. Отличное меню.
– Как жаль, что здесь нет Тэсс, – сокрушалась Робин. – Она научила бы нас различать съедобные растения.
Мег закрыла глаза.
– Она скорее всего мертва.
Это опасение впервые было высказано вслух, и никто не потрудился возразить Мег. Шон до сих пор не могла выкинуть из головы воспоминание о маленьком белом скелете Чио-Чио, обглоданном вчистую.
Мег посмотрела на Дэвида.
– Меня не покидает чувство, что это моя вина, – призналась она.
– Это вина Тэсс, – возразил ей Дэвид. – И больше ничья.
Дэвид привлекал Мег. Шон почувствовала это сразу. Но теперь в их отношениях появилось что-то новое, ранее не существовавшее, иначе Шон бы это заметила. Сказав что-нибудь, Мег смотрела на Дэвида, ища его одобрения. Она наклонялась над столом, стараясь быть к нему поближе. Когда Дэвид сказал, что помоет посуду, она ринулась ему помогать. Она взяла котелок из-под риса из его рук, как бы случайно прикоснувшись к его пальцам. Мег не только хотелось находиться поближе к Дэвиду, ей хотелось прикасаться к нему.
– Ты думаешь, что сможешь есть жуков? – спросила Шон у Дэвида поздно вечером, лежа в постели. Ей хотелось поговорить с ним.
– Нет. – Он отодвинул москитную сетку, чтобы загасить лампу. Затем он улегся на своей половине постели.
– А если будешь по-настоящему голоден?
– У нас есть фиги.
– Если есть одни фиги, будет понос.
– От жуков у меня будет что-нибудь похуже поноса.
– Просто я не думаю, что фиги смогут…
– Я не хочу спорить об этом, Шон. Спокойной ночи.
Есть ли такая вещь на свете, о которой ты хочешь со мной поговорить? Хоть что-нибудь? Назови любую тему, и я поддержу разговор. Было бы лучше, если бы он опять накричал на нее, обвинил в чем-нибудь. Сделал бы что угодно, но не обращался бы с ней, как с куском брезента.
Но он уже спал.
Шон закрыла глаза и лежала неподвижно. Сейчас они должны были спать в лодке Чарли. Завтра вечером за ними заедет Мануэль, чтобы отвезти в Икитос. Сколько еще ночей им предстоит провести в неведении, гадая о том, что происходит. Что случилось с Тэсс? И сколько дней и ночей они смогут так прожить?
Она повернулась набок, разглядывая в темноте спину Дэвида. Она вспомнила о том, как он любил поговорить во время любовной игры. Он мог говорить обо всем: о событиях дня, о статье, которую прочел в газете, о транспортных происшествиях, имевших место сегодня утром. Для него это было что-то вроде игры: сколько времени они проговорят не преставая. Кто сдастся первым, утратив способность сосредоточиваться на чем-либо, кроме физических ощущений?
Шон слушала его спокойное дыхание. Иногда во время любовной игры Дэвид говорил о том, что он в данный момент делал с ее телом, и о том, что планировал делать дальше. Он достигал эффекта: ее тело реагировало на его слова, так же как и на прикосновения.
Шон натянула простыню на плечи. Ее тело испытывало томление, настойчивую потребность в ласке. Если бы она могла разбудить его и предложить заняться любовью. Но он настолько уязвлен, что наверняка отвергнет ее. Или того хуже: согласится и во время соития будет представлять себе, что занимается этим с Мег.
О да, они поменялись ролями.
Шон подумала о их доме в Сан-Диего. Сможет ли она жить в нем, не думая постоянно о Дэвиде? Ведь это был его дом. Он настелил новую крышу, он ухаживал за садом. Он выложил плиткой пол в прихожей и устранил течь в водопроводе. Она представляла себе объявление «чтение», вывешенное на двери туалета. Она вспомнила о тех минутах, когда прижималась лбом к этой холодной двери, только чтобы услышать целительное звучание его голоса.
Он все это разрушил. Быть может, если бы он по-настоящему раскаялся… Конечно, он всего лишь человек, а людям свойственно ошибаться. Но он вел себя так, будто не произошло ничего особенного. Бог дал, Бог взяла. Минус один, плюс два. Он продолжал жить и работать, нет чтобы остановиться и оглядеться.
Внезапно в ее мозгу всплыло воспоминание о посещении коронера. В его офисе стоял жуткий холод, кондиционер не работал, и Шон приходилось дуть на свои пальцы, чтобы отогреться, в то время как Дэвид, загорелый, в рубашке с короткими рукавами, непринужденно сидел на стуле. Коронер описывал, как умерла Хэзер: она до конца полностью осознавала, что с ней происходило. Шон задавала вопросы. Она хотела узнать, что чувствовала Хэзер в последние несколько секунд ее жизни. Она хотела услышать это, чтобы Дэвид знал. Дэвид тогда не произнес ни слова. Он смотрел на край серого металлического стола, как будто впал в транс.
Когда после этого посещения они шли к своей машине по территории автостоянки, у Шон перехватило дыхание, она даже подумала тогда, что эти спазмы убьют ее. Она шла впереди Дэвида, пытаясь набрать в легкие хоть немного воздуха. И тут, наконец, Дэвид заговорил. По перебою в его дыхании она поняла, что он сейчас что-то скажет, и повернулась к нему. Она ожидала услышать слова сожаления, раскаяния. Возможно, мольбу о прощении.
Он провел пятерней по волосам.
– Давай зайдем в Макдональдс и перекусим, прежде чем ты вернешься на работу. – Вот и все, что он сказал.
В тот момент ее охватила такая ненависть к нему, что она готова была его убить. Вот только не знала, как. Она могла ранить его только словами, но тут же постаралась, всячески обзывая его, ругаясь, как безумная посередине стоянки, пока он торопливо вставлял, ключ в дверцу автомобиля, чтобы сбежать от нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
– Для этого надо сначала поймать лягушек.
– Тэсс оставила свое ружье, – тихо напомнила Мег.
Минуту все молчали. Они просто об этом забыли. У них было ружье.
– Никаких ружей, – отрезала Шон. – Никакой стрельбы.
– В чем разница: ловить животных и есть их или – убивать животных и их есть? – поинтересовался Дэвид.
Шон попыталась встретиться с ним взглядом, но не смогла.
– Стрелять нечестно, – заявила она.
– Я согласен, – поддержал ее Ивен. – Пускай ружье останется на крайний случай.
– Тем более что существуют другие вещи, которые можно есть, – сказала Шон.
– Какие, например? – спросила Робин.
– Жуки. Вспомни, как Тэсс говорила нам, что местные жители едят…
– Забудь об этом, – прервала ее Робин. Она подцепила последнее зернышко риса и отправила его в рот.
– Мы должны кормить игрунок насекомыми, – напомнил Ивен. – Вот мы и будем заодно собирать их и для нас.
Шон сомневалась в том, что сама сможет есть насекомых, но придется попробовать. – Мы можем начать завтра утром, когда они в изобилии. Если мы все возьмемся за дело…
– Ты это серьезно? – мрачно спросил Дэвид. Шон кивнула головой. Вдруг ей припомнилось фиговое дерево, «кафедральный собор» ревунов.
– Фиговое дерево! – воскликнула она.
– Вот это верно, – похвалил ее Ивен. Он вздохнул с облегчением. – Фиги и жуки. Отличное меню.
– Как жаль, что здесь нет Тэсс, – сокрушалась Робин. – Она научила бы нас различать съедобные растения.
Мег закрыла глаза.
– Она скорее всего мертва.
Это опасение впервые было высказано вслух, и никто не потрудился возразить Мег. Шон до сих пор не могла выкинуть из головы воспоминание о маленьком белом скелете Чио-Чио, обглоданном вчистую.
Мег посмотрела на Дэвида.
– Меня не покидает чувство, что это моя вина, – призналась она.
– Это вина Тэсс, – возразил ей Дэвид. – И больше ничья.
Дэвид привлекал Мег. Шон почувствовала это сразу. Но теперь в их отношениях появилось что-то новое, ранее не существовавшее, иначе Шон бы это заметила. Сказав что-нибудь, Мег смотрела на Дэвида, ища его одобрения. Она наклонялась над столом, стараясь быть к нему поближе. Когда Дэвид сказал, что помоет посуду, она ринулась ему помогать. Она взяла котелок из-под риса из его рук, как бы случайно прикоснувшись к его пальцам. Мег не только хотелось находиться поближе к Дэвиду, ей хотелось прикасаться к нему.
– Ты думаешь, что сможешь есть жуков? – спросила Шон у Дэвида поздно вечером, лежа в постели. Ей хотелось поговорить с ним.
– Нет. – Он отодвинул москитную сетку, чтобы загасить лампу. Затем он улегся на своей половине постели.
– А если будешь по-настоящему голоден?
– У нас есть фиги.
– Если есть одни фиги, будет понос.
– От жуков у меня будет что-нибудь похуже поноса.
– Просто я не думаю, что фиги смогут…
– Я не хочу спорить об этом, Шон. Спокойной ночи.
Есть ли такая вещь на свете, о которой ты хочешь со мной поговорить? Хоть что-нибудь? Назови любую тему, и я поддержу разговор. Было бы лучше, если бы он опять накричал на нее, обвинил в чем-нибудь. Сделал бы что угодно, но не обращался бы с ней, как с куском брезента.
Но он уже спал.
Шон закрыла глаза и лежала неподвижно. Сейчас они должны были спать в лодке Чарли. Завтра вечером за ними заедет Мануэль, чтобы отвезти в Икитос. Сколько еще ночей им предстоит провести в неведении, гадая о том, что происходит. Что случилось с Тэсс? И сколько дней и ночей они смогут так прожить?
Она повернулась набок, разглядывая в темноте спину Дэвида. Она вспомнила о том, как он любил поговорить во время любовной игры. Он мог говорить обо всем: о событиях дня, о статье, которую прочел в газете, о транспортных происшествиях, имевших место сегодня утром. Для него это было что-то вроде игры: сколько времени они проговорят не преставая. Кто сдастся первым, утратив способность сосредоточиваться на чем-либо, кроме физических ощущений?
Шон слушала его спокойное дыхание. Иногда во время любовной игры Дэвид говорил о том, что он в данный момент делал с ее телом, и о том, что планировал делать дальше. Он достигал эффекта: ее тело реагировало на его слова, так же как и на прикосновения.
Шон натянула простыню на плечи. Ее тело испытывало томление, настойчивую потребность в ласке. Если бы она могла разбудить его и предложить заняться любовью. Но он настолько уязвлен, что наверняка отвергнет ее. Или того хуже: согласится и во время соития будет представлять себе, что занимается этим с Мег.
О да, они поменялись ролями.
Шон подумала о их доме в Сан-Диего. Сможет ли она жить в нем, не думая постоянно о Дэвиде? Ведь это был его дом. Он настелил новую крышу, он ухаживал за садом. Он выложил плиткой пол в прихожей и устранил течь в водопроводе. Она представляла себе объявление «чтение», вывешенное на двери туалета. Она вспомнила о тех минутах, когда прижималась лбом к этой холодной двери, только чтобы услышать целительное звучание его голоса.
Он все это разрушил. Быть может, если бы он по-настоящему раскаялся… Конечно, он всего лишь человек, а людям свойственно ошибаться. Но он вел себя так, будто не произошло ничего особенного. Бог дал, Бог взяла. Минус один, плюс два. Он продолжал жить и работать, нет чтобы остановиться и оглядеться.
Внезапно в ее мозгу всплыло воспоминание о посещении коронера. В его офисе стоял жуткий холод, кондиционер не работал, и Шон приходилось дуть на свои пальцы, чтобы отогреться, в то время как Дэвид, загорелый, в рубашке с короткими рукавами, непринужденно сидел на стуле. Коронер описывал, как умерла Хэзер: она до конца полностью осознавала, что с ней происходило. Шон задавала вопросы. Она хотела узнать, что чувствовала Хэзер в последние несколько секунд ее жизни. Она хотела услышать это, чтобы Дэвид знал. Дэвид тогда не произнес ни слова. Он смотрел на край серого металлического стола, как будто впал в транс.
Когда после этого посещения они шли к своей машине по территории автостоянки, у Шон перехватило дыхание, она даже подумала тогда, что эти спазмы убьют ее. Она шла впереди Дэвида, пытаясь набрать в легкие хоть немного воздуха. И тут, наконец, Дэвид заговорил. По перебою в его дыхании она поняла, что он сейчас что-то скажет, и повернулась к нему. Она ожидала услышать слова сожаления, раскаяния. Возможно, мольбу о прощении.
Он провел пятерней по волосам.
– Давай зайдем в Макдональдс и перекусим, прежде чем ты вернешься на работу. – Вот и все, что он сказал.
В тот момент ее охватила такая ненависть к нему, что она готова была его убить. Вот только не знала, как. Она могла ранить его только словами, но тут же постаралась, всячески обзывая его, ругаясь, как безумная посередине стоянки, пока он торопливо вставлял, ключ в дверцу автомобиля, чтобы сбежать от нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94