– Ну, это… В монашки-то как тебя угораздило загреметь? Изнасиловали?
– Ничего подобного, – возмутилась Анжела. Николя пожала плечами. Отлично, прекрасно, как скажешь. Разговор поддержать хотелось, но на нет и суда нет.
Анжеле вдруг пришло в голову, что ее поведение не слишком красиво. Сама навязалась к этой девушке, сама наделила себя правом вести допрос и отвергает все, что бы ей ни предлагала Николя, если тема не касается Стива. Хороша праведница, нечего сказать. Вместо того чтобы проповедовать высокие моральные принципы, лучше бы с девушкой по-человечески поговорила.
Что ж, начнем сначала. Анжела подобрала под себя ноги, обняла колени и завела рассказ о тетушках, дяде Майки и своей мечте попасть в миссию. Николя время от времени кивала, не отвлекаясь, однако, от процесса превращения в Клеопатру. Сначала на лицо лег слой тонального крема, затем в ход пошли пудра, румяна, черный карандаш для глаз и блеск для губ, самых сияющих из когда-либо виденных Анжелой.
Внимание Анжелы привлек черный инкрустированный ларец с замочком, пристроенный под столом. Для украшений, решила она, заметив на груди у Николя миниатюрный ключик. Сделав лицо, Николя взялась за волосы и яростно чесала их щеткой до тех пор, пока рыжая копна не засверкала, будто облако в лучах солнца. Рассказ Анжелы и преображение Николя завершились почти одновременно. В камнатушке наступила тишина.
– Видишь ли, Николя, – первой прервала молчание Анжела, – твой брат чем-то напоминает мне дядюшку Майки. Только не спрашивай, чем именно, – я и сама не знаю. Наклоном головы, быть может, или испуганным взглядом. Или таким выражением лица – вроде он что-то знает, да сказать не может. Словом, я бы хотела ему помочь. Если получится, конечно.
Голос ее звучал все тише, пока не смолк вовсе. Николя, придирчиво разглядывавшая в зеркале свой нарисованный рот, стрельнула в нее зеленым взглядом.
– Помочь? Как?
Анжела пожала плечами. Вопрос, что называется, не в бровь, а в глаз. Николя тем временем принялась наводить порядок в своей коллекции. Методично закрутила все флаконы, блеск для губ сунула в футляр, щелкнула крышкой пудреницы. Затем нырнула вниз, спиной к Анжеле – заметила-таки ее любопытство, – пошуршала чем-то в ларце. И развернулась лицом к гостье.
– Я вроде как тоже людям помогаю, скажешь, нет? – Плутовская улыбка открыла дырку вместо верхнего резца. – Типа клиентам. Жизнь облегчаю. С тебя пример беру.
– Ты не должна зарабатывать на жизнь… этим, – проговорила Анжела. Господи, до чего же ханжески прозвучало. Ну и ладно. Лучше она будет выглядеть ханжой, чем купится на старую байку, миллион раз слышанную от коллег Николя по цеху. Монашка против гулящей – уж слишком это топорно и упрощенно.
– Неужто? – Николя сверкнула глазами. – А кто мне запретит? Ты? Мария-Вечная-Дева?
Анжела была поражена.
– Так вы со Стивом, выходит, католики?
– Ни хрена! – огрызнулась Николя, впрочем, довольно беззлобно. – Послушай-ка, сестра, или как тебя там надо звать… Я в твои дела нос совала? Говорила, чтобы ты из монашек ушла? – Анжела с несчастным видом покачала головой. Сейчас укажет на дверь. – То-то же. Ну и ты меня не трожь. По-твоему, как мне еще на этот свой салон заработать?
– Не знаю. А как другие?
– У других мамки-папки имеются и всякие прочие сродственники. А я хрен кому нужна. Зато я сама себе хозяйка, сама берлогу снимаю, чтоб было куда клиентов водить. И ни один вонючий котяра не стрижет с меня купоны. Сюда заваливаю на ночь, чтоб от этих скотов спрятаться. Наркотой не балуюсь. Даже не пью, чтоб ты знала. Водки когда хлебну с клиентом – и все. Короче, у меня все под контролем. Года два, самое большее три – и нацеплю белый халатик в своем салоне, только меня тут и видели. Усекла? И нечего мне тут дерьмо на уши вешать!
– Ладно, – кротко отозвалась Анжела. – А Стив как в этот план вписывается?
– А никак.
– Он переживает за тебя.
Николя презрительно скривила рот. Что-то в ее варианте сказки про Золушку не вяжется, думала Анжела. То ли нюанс какой выпадает, то ли интонации не те. Словно наизусть заучила и талдычит механически. Уж больно банальная картинка: шлюха на пути к высшему свету, куда она тащит себя на кружевной резинке от трусиков. Кто-кто, а Анжела прекрасно знала, в чем заключался парадокс этого и прочих приютов: чтобы заполучить койку, комнатку, а позже и квартиру, нужно было сочинить историю пожалобнее. И неважно, что слушатели всех этих басен видели рассказчиц насквозь, понимали, что наркотики и выпивка будут процветать, от своего занятия девочки не откажутся, да и лгать будут по-прежнему на каждом шагу. Неважно. Соблюсти традиции – вот что важно. В традициях приюта врать с три короба, значит, будут врать. Метаморфоза из «кем я была» в «кем я стану» здесь принималась на ура. В том, что Николя торговала собой, сомнений не было. Куда она на самом деле двигалась – вот в чем вопрос, ответ на который известен одной лишь Николя. Одной из Николя. В этой хрупкой оболочке их несколько. Теперь-то у Анжелы глаза открылись. Одна не выстояла бы и не ожесточилась бы до такой степени.
– Послушай, Николя, – Анжела подалась вперед, пытаясь поймать взгляд девушки. – Стив постоянно крутится у ваших дверей. На днях мне пришлось из кожи вон лезть, чтобы его утихомирить и не позволить расшибить о стену голову. А ему всего-то и нужно, что увидеть тебя, побыть рядом или поговорить. Неужели трудно уделить ему пару минут?
– Он натуральный псих. С детства такой. Всю жизнь пытался себя изничтожить.
– Но он ведь как-никак родной брат тебе. Неужели не жалко?
– Ой, только вот этого дерьма мне не надо. Теперь он мне никто, ясно? Достал вконец, мудак. – Николя швырнула расческу через комнату. Анжела отшатнулась при виде ярости, брызжущей из зеленых глаз. – Житья от него ни хрена нет. В какой угол ни заползу – он тут как тут, лупит по своей гребаной башке. – Она очень убедительно изобразила отчаянный жест Стива, присовокупив бессмысленно открытый рот и безжизненно пустой взгляд. У Анжелы комок встал в горле – до того сейчас Николя была похожа на брата, высматривающего ее у дверей женского приюта.
– А еще хоть кто-нибудь у него есть?
Попытка Анжелы ослабить напряжение не удалась. Николя решила взвинтить себя до истерики. На гримасы разукрашенного узкого личика больно было смотреть.
– Ни хрена! – рявкнула она в ответ. – Двое нас – я и придурок этот. И не дай ему бог прицепиться ко мне с этим. Клянусь, я… – Взяв себя в руки, Николя натянула уже знакомую Анжеле маску ледяного равнодушия.
– Прицепиться с чем? – негромко переспросила Анжела.
– Ни с чем. – Пальцы у Николя дрожали, когда она прикуривала следующую сигарету. Циничная ухмылка искривила яркие губы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83