Под наклейкой стоял штамп «совершенно секретно».
Дверь захлопнулась. Она обернулась.
— Здравствуй, Лиза, — сказал Яворский. — Вот мы и снова встретились. Ты прекрасно сохранилась.
Лиза пустыми глазами смотрела в его сторону. С минуту в кабинете стояла тишина. Наконец Лиза склонила голову на бок и произнесла:
— Вы ошибаетесь. Я вижу вас впервые.
Лицо сползло с Яворского как резиновая маска. Уголки губ, глаз, щеки — все опустилось, сморщилось, и он сразу постарел лет на тридцать.
— Что это значит, Лиза? — не своим голосом спросил он.
— Я скажу вам, что это значит. Но сперва ответьте: вы правда верили в эти сказки?
Яворский оправился от своих эмоций и ответил уже спокойно:
— Мне и сейчас ничто не мешает в них верить. Только помогает.
— Дьявол! — воскликнула Лиза с внезапной эмоциональностью, словно поминала прежнего любовника. — Да с чего вы все это взяли? Из пачки старых метрик? И это, по-вашему, доказательства? Вы же взрослые люди!
— Что это значит? — напомнил Яворский.
— Это значит, что вы — мой отец.
Яворский сощурился. Дернул плечами. Растянул губы в улыбке и захохотал. Это продолжалось с минуту — Лиза терпеливо ждала. Наконец, отсмеявшись, Яворский посерьезнел и сказал:
— Я все помню. Двадцать пять лет прошло, а я помню, как сейчас, каждый наш день. Ты, наверное, давно все забыла — что для тебя четверть века. А я все это время жил одними воспоминаниями, надеждой найти тебя снова. Почему ты ушла, Лиза? Пусть я замечал, что время идет, а ты не меняешься, но ведь это никак не изменило бы нашей любви — ведь я взрослел, а ты оставалась все такой же молодой и красивой… Что может быть лучше? Неужели ты не могла из своей бесконечности уделить мне хотя бы лет тридцать? Или ты не любила меня?
— Вы мне не верите, — сказала Лиза, не обращая внимания на сказанное Яворским. — Тогда спросите у ваших хозяев…
— Они мне не хозяева!
— …спросите у них, какое отчество записано в моем паспорте. Вы ведь Борис, не так ли?
Глаза Яворского замерли. Он поднял голову вверх и, словно обращаясь к потолку, спросил:
— Это правда?!
Потолок не ответил. Но ответ Яворскому был не слишком нужен — он наконец понял, что это и есть то разумное объяснение, которое растворяет всю мистику, как восход солнца растворяет ночные страхи.
— А как же все остальное?.. Как же болезнь?..
— Болезнь остается болезнью. Которая передается по наследству.
Яворский все еще не хотел верить в то, что невозможное так и осталось невозможным.
— А как тебе удавалось скрываться от них? Как тебе удалось выбраться из клетки? Почему ты до сих пор жива, когда столько людей хотели тебя убить?
— Значит, плохо хотели. Извините.
— А все те, кровь которых ты пила? Мы умертвили их напрасно? Нам нечего было искать? Болезнь не передается через кровь?
— Да опомнитесь вы наконец. Вы — взрослый человек, ученый, профессор, а верите в вампиров из сказки.
Яворский медленно поднял руку, потянулся к шее и распустил узел галстука. Затем он расстегнул пуговицы на рубашке, подошел к Лизе, наклонился к самому ее лицу и произнес, глядя ей в глаза:
— Тогда ведь ничего не произойдет, если ты сделаешь это со мной? — Он подставил шею. — На же, пей!
Лиза обняла его за плечи, раскрыла рот и прижалась зубами к его шее. Яворский вздрогнул и закрыл глаза.
В дверь сильно ударили снаружи. Яворский словно не слышал этого, но Лиза, не отрываясь, взглянула в ту сторону. В дверь продолжали ломиться, послышался крик Жданова:
— Где ключ, черт вас дери!
— Заперто изнутри! — ответил кто-то.
— Так несите таран!
Лиза схватилась крепче за плечи Яворского и отняла рот. Из раны сочилась кровь.
— Что такое? — прохрипел Яворский, открывая мутные глаза. Лиза облизнула губы, обняла его и толкнула в сторону окна. Махая руками, пытаясь удержать равновесие, Яворский упал спиной на стекло. Секунду оно держало тяжесть двух тел, потом лопнуло на сотни острых кусков, и Лиза с Яворским провалились наружу, окруженные облаком сверкающих осколков.
В дверь позвонили. Коротко, потом еще раз. Не настойчиво, не робко. Равнодушно так позвонили. Я пошел открывать.
На пороге стояла Лиза. Ее лицо, шея, руки были покрыты порезами, разными по величине. Раны уже запеклись, и кровь из них не сочилась. Ее левая рука висела, прижатая к боку, пальцы были скрючены. Лицо Лизы не выражало ничего. Даже боли оно не выражало. Я посторонился, пропуская ее в квартиру, хотя она не делала попыток войти.
Лиза вошла. Когда я закрыл дверь, она сказала:
— Мне не к кому больше идти.
— Раны промыть надо, — сказал я.
— Ерунда, — сказала она, — через час буду как новая.
Она ничего не ела, только много пила, обычную кипяченую воду из стакана. А я все ждал, когда она попросит меня…
— Спасибо, я уже пообедала, — произнесла она вдруг. Я не то чтобы облегченно вздохнул — я уже бьи готов к этому, — но удивился тому, как она угадала мои мысли. Мне казалось, я хорошо их скрывал.
Она влила в себя, наверное, стаканов десять — больших, граненых. Когда она выпила всю кипяченую воду, которая у меня была, я налил новый чайник и поставил его на огонь.
— Как дальше жить будем? — спросил я.
— Дальше мы будем жить каждый сам по себе, — ответила она.
— Ну, это само собой. Что ты дальше собираешься делать?
— Оставаться у тебя я не собираюсь. Оклемаюсь и уйду.
— Куда?
— Туда.
— Тебя затравят.
— Выживу. Не в первый раз.
— Такое — в первый.
— А ты откуда знаешь?
— Интуиция. Я сторонник линейной теории времени.
Она подняла на меня взгляд.
— Так что же мне делать? — спросила она. Без иронии. Она действительно просила о помощи.
— Я помогу тебе.
* * *
Навигатор с трудом сдерживал волнение.
— Вы чертовски везучий человек, Денис. Чертовски везучий, — повторил он в сто какой-то раз. — Что вы от меня хотите?
— Переправьте ее за границу.
— Но граница перекрыта. Ее не выпустят.
— Так сделайте так, чтобы ее выпустили.
— У отдела длинные руки, простите за пошлость. Они ее достанут.
— Не достанут. Она скроется. Или вы по-прежнему хотите ее убить?
Навигатор вздрогнул.
— Хорошо. Я сделаю все, о чем вы меня попросите. Но просьба должна быть конкретной, а не абстрактной, вроде «переправьте ее за границу». Я помогу вам. Но я не могу убрать всех пограничников. И вывозить ее придется вам самому.
— Как-нибудь разберусь.
Я плохо представлял, как я это сделаю. Открывая дверь квартиры, я подумал: а что, если она уже ушла? Но она не ушла. Она спала. Я уже видел, как она спала, но не был уверен, что она в самом деле отключилась.
Я взял телефон и, стараясь ничего не задеть проводом, перебрался на кухню. Там я набрал номер Джулии:
— Привет, подружка,
— Привет-привет. Сколько лет, сколько зим.
— Вы мне нужны.
— Наконец-то.
— Вот так-то, — облегченно закончил я свою речь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Дверь захлопнулась. Она обернулась.
— Здравствуй, Лиза, — сказал Яворский. — Вот мы и снова встретились. Ты прекрасно сохранилась.
Лиза пустыми глазами смотрела в его сторону. С минуту в кабинете стояла тишина. Наконец Лиза склонила голову на бок и произнесла:
— Вы ошибаетесь. Я вижу вас впервые.
Лицо сползло с Яворского как резиновая маска. Уголки губ, глаз, щеки — все опустилось, сморщилось, и он сразу постарел лет на тридцать.
— Что это значит, Лиза? — не своим голосом спросил он.
— Я скажу вам, что это значит. Но сперва ответьте: вы правда верили в эти сказки?
Яворский оправился от своих эмоций и ответил уже спокойно:
— Мне и сейчас ничто не мешает в них верить. Только помогает.
— Дьявол! — воскликнула Лиза с внезапной эмоциональностью, словно поминала прежнего любовника. — Да с чего вы все это взяли? Из пачки старых метрик? И это, по-вашему, доказательства? Вы же взрослые люди!
— Что это значит? — напомнил Яворский.
— Это значит, что вы — мой отец.
Яворский сощурился. Дернул плечами. Растянул губы в улыбке и захохотал. Это продолжалось с минуту — Лиза терпеливо ждала. Наконец, отсмеявшись, Яворский посерьезнел и сказал:
— Я все помню. Двадцать пять лет прошло, а я помню, как сейчас, каждый наш день. Ты, наверное, давно все забыла — что для тебя четверть века. А я все это время жил одними воспоминаниями, надеждой найти тебя снова. Почему ты ушла, Лиза? Пусть я замечал, что время идет, а ты не меняешься, но ведь это никак не изменило бы нашей любви — ведь я взрослел, а ты оставалась все такой же молодой и красивой… Что может быть лучше? Неужели ты не могла из своей бесконечности уделить мне хотя бы лет тридцать? Или ты не любила меня?
— Вы мне не верите, — сказала Лиза, не обращая внимания на сказанное Яворским. — Тогда спросите у ваших хозяев…
— Они мне не хозяева!
— …спросите у них, какое отчество записано в моем паспорте. Вы ведь Борис, не так ли?
Глаза Яворского замерли. Он поднял голову вверх и, словно обращаясь к потолку, спросил:
— Это правда?!
Потолок не ответил. Но ответ Яворскому был не слишком нужен — он наконец понял, что это и есть то разумное объяснение, которое растворяет всю мистику, как восход солнца растворяет ночные страхи.
— А как же все остальное?.. Как же болезнь?..
— Болезнь остается болезнью. Которая передается по наследству.
Яворский все еще не хотел верить в то, что невозможное так и осталось невозможным.
— А как тебе удавалось скрываться от них? Как тебе удалось выбраться из клетки? Почему ты до сих пор жива, когда столько людей хотели тебя убить?
— Значит, плохо хотели. Извините.
— А все те, кровь которых ты пила? Мы умертвили их напрасно? Нам нечего было искать? Болезнь не передается через кровь?
— Да опомнитесь вы наконец. Вы — взрослый человек, ученый, профессор, а верите в вампиров из сказки.
Яворский медленно поднял руку, потянулся к шее и распустил узел галстука. Затем он расстегнул пуговицы на рубашке, подошел к Лизе, наклонился к самому ее лицу и произнес, глядя ей в глаза:
— Тогда ведь ничего не произойдет, если ты сделаешь это со мной? — Он подставил шею. — На же, пей!
Лиза обняла его за плечи, раскрыла рот и прижалась зубами к его шее. Яворский вздрогнул и закрыл глаза.
В дверь сильно ударили снаружи. Яворский словно не слышал этого, но Лиза, не отрываясь, взглянула в ту сторону. В дверь продолжали ломиться, послышался крик Жданова:
— Где ключ, черт вас дери!
— Заперто изнутри! — ответил кто-то.
— Так несите таран!
Лиза схватилась крепче за плечи Яворского и отняла рот. Из раны сочилась кровь.
— Что такое? — прохрипел Яворский, открывая мутные глаза. Лиза облизнула губы, обняла его и толкнула в сторону окна. Махая руками, пытаясь удержать равновесие, Яворский упал спиной на стекло. Секунду оно держало тяжесть двух тел, потом лопнуло на сотни острых кусков, и Лиза с Яворским провалились наружу, окруженные облаком сверкающих осколков.
В дверь позвонили. Коротко, потом еще раз. Не настойчиво, не робко. Равнодушно так позвонили. Я пошел открывать.
На пороге стояла Лиза. Ее лицо, шея, руки были покрыты порезами, разными по величине. Раны уже запеклись, и кровь из них не сочилась. Ее левая рука висела, прижатая к боку, пальцы были скрючены. Лицо Лизы не выражало ничего. Даже боли оно не выражало. Я посторонился, пропуская ее в квартиру, хотя она не делала попыток войти.
Лиза вошла. Когда я закрыл дверь, она сказала:
— Мне не к кому больше идти.
— Раны промыть надо, — сказал я.
— Ерунда, — сказала она, — через час буду как новая.
Она ничего не ела, только много пила, обычную кипяченую воду из стакана. А я все ждал, когда она попросит меня…
— Спасибо, я уже пообедала, — произнесла она вдруг. Я не то чтобы облегченно вздохнул — я уже бьи готов к этому, — но удивился тому, как она угадала мои мысли. Мне казалось, я хорошо их скрывал.
Она влила в себя, наверное, стаканов десять — больших, граненых. Когда она выпила всю кипяченую воду, которая у меня была, я налил новый чайник и поставил его на огонь.
— Как дальше жить будем? — спросил я.
— Дальше мы будем жить каждый сам по себе, — ответила она.
— Ну, это само собой. Что ты дальше собираешься делать?
— Оставаться у тебя я не собираюсь. Оклемаюсь и уйду.
— Куда?
— Туда.
— Тебя затравят.
— Выживу. Не в первый раз.
— Такое — в первый.
— А ты откуда знаешь?
— Интуиция. Я сторонник линейной теории времени.
Она подняла на меня взгляд.
— Так что же мне делать? — спросила она. Без иронии. Она действительно просила о помощи.
— Я помогу тебе.
* * *
Навигатор с трудом сдерживал волнение.
— Вы чертовски везучий человек, Денис. Чертовски везучий, — повторил он в сто какой-то раз. — Что вы от меня хотите?
— Переправьте ее за границу.
— Но граница перекрыта. Ее не выпустят.
— Так сделайте так, чтобы ее выпустили.
— У отдела длинные руки, простите за пошлость. Они ее достанут.
— Не достанут. Она скроется. Или вы по-прежнему хотите ее убить?
Навигатор вздрогнул.
— Хорошо. Я сделаю все, о чем вы меня попросите. Но просьба должна быть конкретной, а не абстрактной, вроде «переправьте ее за границу». Я помогу вам. Но я не могу убрать всех пограничников. И вывозить ее придется вам самому.
— Как-нибудь разберусь.
Я плохо представлял, как я это сделаю. Открывая дверь квартиры, я подумал: а что, если она уже ушла? Но она не ушла. Она спала. Я уже видел, как она спала, но не был уверен, что она в самом деле отключилась.
Я взял телефон и, стараясь ничего не задеть проводом, перебрался на кухню. Там я набрал номер Джулии:
— Привет, подружка,
— Привет-привет. Сколько лет, сколько зим.
— Вы мне нужны.
— Наконец-то.
— Вот так-то, — облегченно закончил я свою речь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72