Но потом мальчик выпрямился и издал совершенно неподобающий вопль.
— Мама! — закричал он и помчался к ней. Мара забыла про всю свою величавость и протянула руки ему навстречу. Сын бросился в раскрытые объятия
— выросший, окрепший и заметно возмужавший. Когда его руки обвились вокруг ее шеи, она сообразила, что ей теперь не нужно нагибаться, чтобы обнять его. Он раздался в плечах, и очертания его фигуры показались удивительно знакомыми. Он весь в Кевина, сообразила Мара; он вырастет таким же высоченным, как его отец. Это внезапное озарение заставило ее снова принять достойный вид.
Сын выпустил ее из объятий и взглянул на нее — глаза в глаза; в это мгновение ей показалось, что перед нею — его отец-варвар. А он произнес:
— Я готов. Благодетельная. Принцесса Джехилья ожидает.
Голос не повиновался Маре. Она потеряла двоих детей: Айяки и младенца, отравленного до появления на свет. Теперь ее единственный сын, оставшийся в живых, стоял, полный решимости и готовый отдать жизнь за ее честь. Это было больше, чем она могла выдержать.
Лицо Джастина вдруг сложилось в такую беззаботную гримасу, что Мара снова вспомнила былые дни и неотразимый юмор Кевина.
— Нам надо бы поторопиться, — сообщил он. — У Первой жены покойного Императора истерика все никак не кончится и весь грим, того и гляди, потечет.
Мара иронически поинтересовалась:
— А Джехилья? У нее тоже истерика?
Джастин по-мальчишески пожал плечами:
— Накричалась она вволю, а потом взяла и заперлась у себя в комнате. Тогда кто-то ее спросил, не желает ли она лучше выйти замуж за Омекана, с его-то пузом и седыми волосами, и она сразу позволила горничным войти.
«У девочки есть здравый смысл», — подумала Мара, заняв причитающееся ей место рядом с сыном и приготовившись войти в Тронный зал. Аракаси встал около хозяйки с другой стороны, чтобы поддержать в случае надобности, и никто, казалось, не заметил, что на нем все еще красуется роба мусорщика, когда распахнулись двери зала и фанфары возвестили о прибытии жениха.
Мара решительно шагнула вперед, чувствуя, как увлажнилась ее ладонь там, где она сжимала руку Джастина. Проходя сквозь стройные колонны жрецов Двадцати Высших Храмов, она гадала, не поразят ли ее боги насмерть за гордыню, за очевидную дерзость, с которой она посмела вообразить, что может сделать своего сына следующим Светом Небес, Девяносто Вторым Императором Цурануани. Однако представитель храма Джурана, бога справедливости, не выглядел недовольным, а верховный жрец Туракаму встретил ее едва заметной приветливой улыбкой. Отдельно от других, позади жреца Красного бога, стояли три фигуры, закутанные в черные саваны, — Сестры Сиби. Даже эти устрашающие персоны, казалось, подбодряли Мару, слегка наклонив головы. Когда Мара проходила мимо верховного жреца Джастура, бога войны, тот отсалютовал ей ударом кулака в латной рукавице по груди, и от этого салюта зазвенело драгоценное железо его панциря.
Мара сделала следующий шаг, потом еще один; постепенно к ней возвращалась уверенность. Когда она прошла дальше, жрецы высших и низших орденов начали попарно располагаться перед тронными ступенями, согласно природе представляемых ими богов. Так, жрецы Лашимы, богини мудрости, оказались вместе со жрецами Саланы, Матери Правды. Жрец Туракаму объединился с одной из Сестер Сиби, тогда как верховный жрец Джастура образовал пару с верховным жрецом Баракана, Повелителя Мечей.
Впереди, на Императорском возвышении, процессию ожидала маленькая белокурая девочка в сверкающей фате из золотой ткани; не приходилось сомневаться, что это и есть Джехилья. Горничные только что поправили ее головной убор, слегка сдвинув его назад. На лице девочки еще виднелись веснушки; как видно, она слишком много времени проводила под открытым небом, прогуливаясь в дворцовых садах. Хотя она и казалась бледной под краской и пудрой обязательного грима, однако, увидев Благодетельную, принцесса радостно улыбнулась.
— Пусть закроются двери! Церемония бракосочетания начинается! — нараспев провозгласил жрец Чококана. Доброго бога, как того требовал обряд. Стоявший справа позади него верховный жрец Томечки, Заступника Детей, начал беззвучную молитву, и, глядя на жреца, Мара вспомнила, что Томечка, младший брат Чококана, известен также как Даритель Мира. Она помолилась, чтобы сегодня именно в этой своей ипостаси он явил себя перед народом Цурануани.
Джастин в последний раз стиснул руку Мары, когда она отпустила его, чтобы он занял свое место рядом с принцессой. Сама же Мара направилась туда, где ожидал Хокану, и, когда церемония началась, ее рука скользнула в его руку.
***
В императорском дворце царила суматоха. Торопливо пробегали гонцы; слуги деловито сновали по внутренним дворам и террасам. Опершись локтем на подоконник, Шимони из Ассамблеи наблюдал за всей этой сумятицей глубокими, непроницаемыми глазами. Его лицо казалось еще более суровым, чем всегда, а сам он — еще более скупым на слова, если это вообще возможно. Он слегка повел головой, чтобы привлечь внимание к неким особенностям, отличающим сегодняшний кавардак от вчерашнего.
Его безмолвный сигнал был замечен Хочокеной, который сидел на подушках перед низким столиком с наполовину опустошенным подносом засахаренных фруктов. Толстый маг кивнул, давая понять, что и он заметил эти особенности, и тихо проговорил, так, чтобы никто, кроме Шимони, не мог его услышать:
— Происходит что-то необычное. Я насчитал пятерых жрецов, прячущих лица под капюшонами; а судя по запахам, доносящимся из кухни, там пекут пирожки, как перед большим пиром. Странное дело для осажденного города.
Как будто специально затем, чтобы подчеркнуть впечатление от его слов, большой камень, запущенный осадным орудием, пролетел по воздуху и разлетелся на множество осколков, упав в соседнем дворике. Случайно забежавшая туда собака умчалась с жалобным лаем. Хочокена, прищурившись, наблюдал за событиями сквозь трещину в стенной перегородке.
— Эти проклятые штуки начинают меня раздражать. Еще один камень в такой близости от нас — и я выйду из дома и… — Угроза так и осталась недоговоренной, поскольку внимание тучного мага привлекла компания странно одетых аристократов, поспешно проследовавших мимо окна. — Мы ожидали наплыва властителей, вызванных для переговоров в кабинет старого Совета, но, похоже, предстоят дела поважнее.
Шимони выпрямился:
— Намного важнее. Мотеха не станет медлить с переходом к активным действиям.
Хочокена с сожалением покосился на остатки своих лакомств.
— Это я не стану медлить с переходом к активным действиям, — поправил он друга тоном легкого упрека. — По-моему, властительница уже здесь, а мы только теряем время, пытаясь ее подкараулить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253