они прошли под железной дорогой, пересекли затем еще две ветки, уже перескочив их поверху вместе с трассой, справа мелькнуло метро Авиамоторная, перепрыгнули еще одну железнодорожную ветку.
– Налево, – скомандовал Иван, внимательно следящий за дорогой. – К кладбищу.
Водитель послушно свернул с шоссе. А что ему еще оставалось? Ему вообще уже осталось очень мало, подумал Иван.
У кладбищенской ограды Иван приказал остановиться, вышел из машины, открыл дверку со стороны водителя, вытащил его за шиворот из-за руля.
– Пошли, – сказал он.
Иван не знал, конечно, этот район Москвы досконально, но смутно представлял, что где-то прямо от кладбища, если стоять к нему спиной, должна быть станция Москва-Товарная. А вот она была ему хорошо знакома.
Именно там он когда-то проводил одну ликвидацию. Крестный тогда попросил его похитить одного из деятелей московского криминального мира, что-то там предпринявшего против него, Ивана подробности чужих отношений всегда мало интересовали. Так вот того деятеля Иван привез на Товарку, где Крестный сам с ним разговаривал, выяснял отношения. Но видно, так и не договорился ни о чем. Потому что сказал потом Ивану:
– Заткни его, Ваня. Он слишком воняет.
А теперь Иван сам вел туда же еще одного криминального деятеля, чтобы выяснить, откуда у них на пути возник сегодня тот фээсбэшник.
Иван не ошибся в выборе направления. Минут через десять они наткнулись на железнодорожные пути, а дальше разыскать знакомые места было совсем не сложно. Ивану удалось отыскать даже то самое, известное ему место, которое хорошо было тем, что находилось в закоулке между какими-то пакгаузами, да еще было заставлено вагонами, которые резко скрадывали и видимость и слышимость.
Увидев приоткрытый товарный вагон, Иван остановился.
– Лезь, – приказал он крепышу.
Тот затравленно оглянулся, но повиновался, поскольку Ивана боялся до ужаса. Вслед за ним Иван и сам залез в вагон.
– Итак, сейчас ты мне расскажешь все, что знаешь от людях, которые ждали тебя у Круглого пруда. Если мне покажется, что ты врешь... Если мне только покажется! – ты умрешь.
Иван поставил его к торцовой стене вагона, лицом к себе, сам встал напротив, на расстоянии удара.
– Меня не ждал никто, – неуверенно пролепетал крепыш.
Иван тут же ударом пистолета сломал ему нос.
Парень упал на колени, зажав лицо руками.
– Ты все же решил умереть? – спросил его Иван, слегка наклонившись к нему. – Кто были это люди, в «девятке».
– Я не знаю их, – затравленным голосом, очень не вязавшимся с его крепкой борцовской фигурой, залепетал парень. – Какая-то центральная группировка. Они вызвали нас на переговоры. Я не видел никого из них раньше. Я не знаю, кто они. Мы хотели только пощупать их, посмотреть, кто они... Я ничего о них не знаю...
– Ты кто? – спросил Иван, сообразивший, что речь идет о каких-то преступных группировках, договаривавшихся между собой. Но откуда же тогда взялся Никитин со своими людьми, черт возьми?
– Из Балашихи я, – ответил парень. – Старшиной кличут...
– Салага ты, а не старшина, – отрезал Иван. – У них менты на хвосте, а перся к ним, как к маме родной.
Старшина с недоверием поглядел на Ивана.
– Думаешь, на понт тебя беру? Думай, как хочешь. Только ты мне сейчас скажешь, зачем пер прямо к ментам? Меня испугался? Или ты у них в агентуре? И меня к ним вез, а?
Старшина молчал, плохо понимая, о чем идет речь.
– Почему вы вообще около меня остановились? Ты со своими засранцами?
– Да мы поссать... – пробормотал парень, трогая пальцами то, что осталось от его носа. – Пива напились...
– Ты мне только в мозги не ссы, – ответил Иван. – «Поссать...» Трое уже поссали, сейчас и ты обоссышься.
Старшина, все еще не терявший остатки надежды, что его отпустят живым, напрягся. Иван хорошо видел, что он вот-вот бросится на него. Потому что, других вариантов спасти свою жизнь у него не оставалось. Так полагал Старшина. Он, правда, не знал, что у него не оставалось и этого варианта. Знал об этом Иван, который специально провоцировал крепыша на активные действия к своему спасения. Иван хотел, что тот проявил агрессию в отношении его. Потому что убивать дрожащую тварь было просто невыносимо скучно, даже рука не поднималась.
Не от жалости. Скорее – от лени.
Иван даже нарочно сделал вид, что отвернулся от Старшины, не теряя тем не менее того из вида. Он даже дал возможность Старшине толкнуть себя и ждал, когда тот нападет на него, ну хоть за горло Ивана схватит что ли. Потому что надеяться убежать мог только уж совсем пацан, чтобы освободиться, нужно было убить Ивана.
Другого пути не было.
Но Старшина, толкнув Ивана, бросился к двери. Иван даже не упал, поскольку ждал этого толчка и был готов к нему. Преодолевая раздражение и скуку, он всадил пулю Старшине в затылок.
Тот выпал из вагона.
Иван тоже выпрыгнул и зашагал по путям, размышляя над столь странно складывающейся ситуацией. От охотников он оторвался, последнего их них он убил совсем недавно, значит в запасе у него были почти сутки, которые можно было провести, никого их охотников не убивая, чтобы Крестный не посчитал его проигравшим.
Так много Ивану «свободного» времени не нужно было, но немного спокойно поразмышлять хотелось.
Откуда взялся Никитин? Это была загадка, над которой Ивану предстояло поломать голову, как он предполагал.
Не могло же это быть случайностью? Но ведь влез же Иван совершенно случайно в ту операцию Крестного, у гостиницы «Украина», когда ему пришлось взять на себя роль, отведенную Крестным кому-то другому, и расстрелять того толстяка с запорожскими усами? На ту случайность Иван тогда сам напоролся.
Мог же он напороться еще раз. В принципе, мог.
Иван решил избегать пока многолюдных мест Москвы, требующих особой концентрации внимания. В тихих окраинных районах он чувствовал себя гораздо спокойнее. Любого человека здесь можно было увидеть метров за пятьдесят, а то и за все сто, и пока он выйдет на позицию возможного выстрела, решить для себя – стоит ли его опасаться.
Размышляя, Иван шел какими-то переулками, внимание его было ослаблено ощущением собственной безопасности, и он не заметил, как, свернув за какой-то угол, оказался вдруг на большой, шумящей машинами улице.
Ощущение возможности направленного в него выстрела вдруг раскололось на тысячу осколков о притаилось в каждой проезжавшей машине, в каждом проходящем мимо человеке, в каждой подворотне, в каждом случайно брошенном на него взгляде.
Напряжение контроля за сложной ситуацией мгновенно вернулось к нему, вытеснив все остальные мысли. Он вновь видел каждое лицо, попадавшее в поле его зрения, открытое окно каждой машины, пролетавшей мимо, регистрировал движения всех проходящих мимо людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50