Теперь Никитин послал его на хрен. Однако Герасимов на хрен не пошел, а пошел в одну из вокзальных забегаловок и накупил целую гору бутербродов и десятка два одноразовых пакетиков растворимого кофе.
Никитин не спал, он сидел за столом начальника вокзала и грыз ногти. Его начали посещать сомнения, что Иван вообще сегодня придет на Казанский вокзал. Герасимов же, напротив, был абсолютно спокоен и уверен в успехе. Вскипятив воды в найденном шкафу у началбника вокзала сувенирном электрическом самоваре, сплошняком изукрашенном какой-то финифтью, и заварив кофе, Герасимов принялся за бутерброды.
– Никитин, вынь пальцы изо рта, руки-то грязные... Между прочим, тащить грязные руки в рот – верный способ подхватить желудочно-кишечное заболевание. А то и глистов... Представляешь, Никитин, у тебя – глисты? Проводишь ты, к примеру, совещание с нами, а сам места себе не находишь – ни сесть, ни встать... Ну, натурально, ты прерываешь совещание и вызываешь секретаршу, чтобы она срочно сделала тебе клизму... Ну, она, само собой, делает, приказ есть приказ. И совещание ты все-таки проводишь. Правда, предварительно сбегав в сортир. Но на следующий день секретарша начинает распространять слухи, что вставила тебе клизму. И все начинают думать, что она твоя любовница, а ты у нее под каблуком. Хотя на самом деле она – моя любовница...
– Хватит трепаться, – сказал Никитин. – Лучше объясни мне, почему он не идет?
– Знаешь, Никитин, в чем разница между нами с тобой? У тебя – сильно развита интуиция, у меня – логика. С помощью интуиции хорошо предугадывать ситуации и понимать мотивы. Но объяснять себе что-нибудь с помощью интуиции – это гиблое дело... Кстати, если ты мне сейчас не поможешь справиться с этими бутербродами, я объемся и потеряю способность соображать.
– Вот и теряй, обжора. Я тебя завтра же уволю... И вообще – иди на хрен со своими бутербродами.
Никитин достал из кармана фляжку, отвинтил крышку и хорошо приложился.
– В кофе плеснуть? – спросил он у Герасимова.
Тот помотал головой.
– Мы к этому делу не привычные. Работаем только по трезвянке.
– Ты ничего не напутал, Ген?
Никитин с сомнением посмотрел на Герасимова. Он сам был уверен, что ничего тот не напутал. Но Иван-то все не появлялся... В чем же дело?
– Может, это не он писал записку?
Герасимов задумчиво поднял глаза к потолку.
– Может, и не он. Теоретически можно допустить, что эту записку написал, например, ты – генерал Никитин, особенно учитывая твои контакты с криминальным миром...
– Хватит паясничать, – разозлился Никитин. – Или ты сейчас выкладываешь свои соображения, или идешь на хуй писать рапорт об увольнении.
– Ну, ладно, ладно... Мы же шутим... Соображения тут простые. Записка была странной. Время встречи в ней указано не было. Только день – четверг. Конечно, время встречи могло быть оговорено заранее, поэтому оно и не указано в записке. Думаю, однако, что это не так. Если заранее договорились о времени встречи, чего уж было не договориться о месте тоже заранее? Ведь проще же простого. И все же в записке было обозначено место встречи, а о времени не было ни слова.
Герасимов запихал себе в рот еще один бутерброд и жуя его пытался продолжить говорить.
– Согласись... Странная манера... Назначать встречу.
Он запил бутерброд кофе и вновь обрел нормальный дар речи.
– Человеку, встретиться с которым горишь желанием, так встречу не назначают. Такую записку можно написать человеку, с которым не хочешь встречаться, или опасаешься встречаться, да обстоятельства тебя вынуждают. Например, с врагом. Что за враги могли быть у Ивана Марьева в ресторане «Берлин»? По этому ресторану у нас информации очень мало, вернее сказать – совсем ничего. Об убитом Иваном портье по фамилии Прошкин удалось выяснить, что никакой он не Прошкин, а Гапоненков по кличке Игла, поскольку он заядлый морфинист. Гапоненков фигурирует в трех делах как исполнитель заказных убийств. Скрывается уже больше года...
– Это что же выходит? – почесал затылок Никитин. – Киллеры друг друга что ли мочить начали?
– Выходит. Что у них там за разборки, нам не известно. Кто был в «Берлине» кроме Гапоненкова – не известно. Кому адресована записка – не известно. Кто придет на встречу с Иваном – не известно. Судя по тому, как Иван обошелся с Гаоненковым, вряд ли встреча обещает быть дружеской. Кроме того, придут ли на встречу те, кого жаждет увидеть Иван, я тоже не уверен.
– Они меня мало сейчас интересуют. Мне нужен Иван. Он постоянно оказывается у меня поперек дороги...
– Думаю, напрасно ты пренебрегаешь и другими... Но об этом чуть позже. Итак, Иван назначил здесь встречу со своими врагами или врагом. Раз так, он примет меры предосторожности и вряд ли заявится сюда открыто. То же касается и его врагов. Они обязательно будут скрываться и всячески маскироваться. Кстати, возможно они тоже здесь, причем – тоже с раннего утра. Как и мы. Если, конечно, стремятся встретиться с Иваном, а не бегают от него.
– Да хрен с ними. Уже пол дня прошло, а его все нет. Почему?
– Берем другой ряд информации. Что нам известно об ивановых подвигах за последние двое суток? Он совершил ряд неадекватных действий. Расстрелял в Измайловском парке и на шоссе Энтузиастов две машины. Одну утопил в пруду. Убил при этом пять человек. Захватил, зачем-то, Старшину, ехавшего на свою ликвидацию, покатался с ним по Парку, а затем убил. Убил случайного человека и его женщину на Нижегородской улице. Иван мечется, совершает немотивированные поступки. Он постоянно возбужден и взволнован. Чем? Не имею никакого представления. Но это так. Об этом говорят факты. Судя по хронологии совершенных им убийств, у него просто не было времени отдохнуть за эти двое суток. Он трудился в поте лица, лишая жизней ближних своих.
Герасимов закурил, выпустил струю дыма.
– Я думаю, – сказал он, – Иван сейчас спит. Отдыхает. И появится здесь только к вечеру. Бодренький и свеженький, как молодой огурчик. А мы все будем как член после трех палок – неподъемными.
– Ну, это только твои предположения – спит... только к вечеру... В конце концов Прошкин, или как там его, Гапошкин, был убит вчера утром. Что после этого делал Иван, мы не знаем. Может быть, спать завалился?
– Может быть завалился. Может быть и не знаем. А может быть и узнаем.
– О чем ты?
– О трупе, найденном ночью здесь, на Казанском вокзале, в тупике у пакгаузов.
– Да иди ты, – отмахнулся Никитин. – Тебе теперь везде Иван мерещится. Ты его каким-то пулеметчиком прямо-таки представляешь.
– Может быть, я и ошибаюсь.
Герасимов протянул ему сотовый телефон.
– На. Сам позвони экспертам.
Никитин посмотрел на него тревожно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50