В частности, основным средством связи Ставки с командующими войсками фронтов и армий стала высокочастотная телефонная связь – ВЧ-связь. Маршал Советского Союза И. С. Конев писал после войны: «Надо вообще сказать, что эта связь ВЧ, как говорится, нам была богом послана. Она так выручала нас, была настолько устойчива в самых сложных условиях, что надо воздать должное и нашей технике, и нашим связистам, специально обеспечивавшим эту связь ВЧ и в любой обстановке буквально по пятам сопровождавшим при передвижениях всех, кому было положено пользоваться этой связью».
Но то было потом. Тогда же, в грозном 1941 году, основным средством связи Ставки со штабами фронтов и армий был телеграф с использованием аппаратов Бодо. Громоздкие, сложные в эксплуатации, эти аппараты доставляли немало хлопот при перемещениях штабов. Однако Сталин категорически требовал, чтобы для прямых переговоров в высшем звене военного руководства использовались главным образом телеграфные аппараты Бодо. Иван 'Терентьевич писал по этому поводу: «И. В. Сталин очень верил в аппарат Бодо и в невозможность перехвата его работы. Возможно, кто-то из специалистов убедил его в этом. Работу буквопечатающих аппаратов Бодо перехватывать было значительно труднее, чем простейших аппаратов Морзе, но возможно. Это было доказано еще в период первой мировой войны, во время специальной проверки, которая была организована русским морским генеральным штабом».
Были случаи, когда категорическое требование пользоваться только аппаратом Бодо приносило большие хлопоты связистам. Один из них на всю жизнь запомнился Пересыпкину.
Произошло это в начале октября. Ночью на узел связи Генштаба пришел Шапошников и попросил связать его с Г. К. Жуковым, находившимся в Ленинграде. Все довоенные линии связи к городу были уже перекрыты противником. С большим трудом связисты проложили через Ладожское озеро телефонные кабели, но они быстро промокали и выходили из строя. Тем не менее связь по аппаратам Морзе проходила, а как только связисты переключались на аппараты Бодо, для которых требовался более сильный ток, она прекращалась. Так длилось несколько часов. Несмотря на шум работавших аппаратов, Шапошников уснул. Через несколько часов позвонил Сталин и, узнав, что разговор с Ленинградом еще не состоялся, отругал Пересыпкина и пригрозил привлечь его к строгой ответственности, если Шапошников не свяжется с Жуковым.
Наконец разговор состоялся. Занял он не более двух-трех минут. Но какого нервного напряжения он стоил связистам и Пересыпкину! Да и обидно было: содержание и продолжительность разговора были такими, что его свободно, не опасаясь перехвата, можно было передать по радио. Однако, уходя, Шапошников сказал Пересыпкину, что Сталин предупредил его, чтобы переговоры состоялись только по Бодо.
Под впечатлепием разговора со Сталиным остаток ночи Пересыпкин провел без сна. Утром позвонил Сталин и спокойным голосом спросил:
– Вам сегодня попало?
– Так точно.
– Вам кто-то мешает. Разберитесь.
Никто Пересыпкину, разумеется, не мешал. Но гнев Сталина был понятен: связь с Ленинградом должна быть устойчивой. Пересыпкпн поручил ленинградским связистам – войсковым и гражданским – найти специальный подводный кабель. Именно «найти», так как в учтенном имуществе его не было. В Ленинграде до войны такой кабель производился и не мог быть весь израсходован. Действительно, в конце концов связисты нашли необходимое количество подводного кабеля в торговом порту.
Потребовался бы специальный рассказ, чтобы описать, как и в каких невероятно тяжелых условиях готовился и транспортировался кабель, как 29 октября при шторме в 8–9 баллов и непрерывных налетах вражеской авиации за 8 часов он был проложен по дну Ладожского озера. Длина его составила 40 километров. Вскоре на обоих концах кабеля – на западном и восточном берегах Ладоги вступили в строй мощные узлы связи. Надежность связи Ставки со штабами Ленинградского фронта и Краснознаменного Балтийского флота многократно повысилась.
Дела военные перемежались с делами гражданскими. Систематические налеты авиации противника поставили под угрозу разрушения радиовещательные станции Москвы. Кроме того, вражеские летчики могли использовать работу длинноволновых станций в качестве радиомаяков. В связи с этим по представлению Пересыпкина правительство приняло решение об эвакуации всех мощных московских радиовещательных станций, В исключительно короткие сроки они были смонтированы и введены в действие в тыловых районах.
Радиовещание в Москве было переведено на короткие и средние волны, а в ночное время только на короткие. Но коротковолновых передатчиков не хватало. И тут впервые послужил москвичам еще неизвестный им телевизор. Накануне войны в Москве был сооружен телевизионный центр, имевший около двухсот небольших приемников. По ночам и во время налетов вражеской авиации программа Центрального радиовещания передавалась в эфир ультракоротковолновым передатчиком телецентра, а принималась установленными на узлах радиотрансляционной сети телевизионными приемниками. Качество передач не ухудшилось, а возможность использования противником работы московских радиостанций для наведения своих самолетов полностью исключалась.
На все же это не решало проблемы – в Москве действовало около 630 тысяч радиоточек. Тогда было решено организовать трансляцию передач Центрального радио через эвакуированные радиостанции. И когда известные всей стране станции имени Коминтерна, имени ВЦСПС, РВ-96 начинали свои передачи словами «Внимание, говорит Москва…», то это вполне соответствовало действительности. Дело в том, что программы Центрального радиовещания из Москвы передавались по проводам междугородной телефонной связи на эвакуированные радиостанции и оттуда шли в эфир. В Москве их принимали радиоприемники и передавали в трансляционную сеть. Москвичи даже не подозревали, что ежедневные передачи Центрального радио проходили такой сложный путь.
Между тем обстановка под Москвой становилась все более напряженной. В начале октября Пересыпкин побывал в войсках Западного фронта. От здания Центрального телеграфа на улице Горького до райоиа Перхушково, где располагался штаб фронта, машина домчала его за 45 минут.
– Так близко! – почему-то шепотом отметил шофер.
Не по себе было и Пересыпкину: одно дело знать, что враг у ворот столицы, и другое – так вот непосредственно ощутить это.
Организацией связи на Западном фронте Пересыпкин в целом был удовлетворен. Возглавлял ее однокашник Ивана Терентьевича по академии, опытный и волевой генерал Н. Д. Псурцев. Он сумел на базе того минимума средств связи, которым располагал фронт, создать довольно мобильную и устойчивую систему управления войсками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
Но то было потом. Тогда же, в грозном 1941 году, основным средством связи Ставки со штабами фронтов и армий был телеграф с использованием аппаратов Бодо. Громоздкие, сложные в эксплуатации, эти аппараты доставляли немало хлопот при перемещениях штабов. Однако Сталин категорически требовал, чтобы для прямых переговоров в высшем звене военного руководства использовались главным образом телеграфные аппараты Бодо. Иван 'Терентьевич писал по этому поводу: «И. В. Сталин очень верил в аппарат Бодо и в невозможность перехвата его работы. Возможно, кто-то из специалистов убедил его в этом. Работу буквопечатающих аппаратов Бодо перехватывать было значительно труднее, чем простейших аппаратов Морзе, но возможно. Это было доказано еще в период первой мировой войны, во время специальной проверки, которая была организована русским морским генеральным штабом».
Были случаи, когда категорическое требование пользоваться только аппаратом Бодо приносило большие хлопоты связистам. Один из них на всю жизнь запомнился Пересыпкину.
Произошло это в начале октября. Ночью на узел связи Генштаба пришел Шапошников и попросил связать его с Г. К. Жуковым, находившимся в Ленинграде. Все довоенные линии связи к городу были уже перекрыты противником. С большим трудом связисты проложили через Ладожское озеро телефонные кабели, но они быстро промокали и выходили из строя. Тем не менее связь по аппаратам Морзе проходила, а как только связисты переключались на аппараты Бодо, для которых требовался более сильный ток, она прекращалась. Так длилось несколько часов. Несмотря на шум работавших аппаратов, Шапошников уснул. Через несколько часов позвонил Сталин и, узнав, что разговор с Ленинградом еще не состоялся, отругал Пересыпкина и пригрозил привлечь его к строгой ответственности, если Шапошников не свяжется с Жуковым.
Наконец разговор состоялся. Занял он не более двух-трех минут. Но какого нервного напряжения он стоил связистам и Пересыпкину! Да и обидно было: содержание и продолжительность разговора были такими, что его свободно, не опасаясь перехвата, можно было передать по радио. Однако, уходя, Шапошников сказал Пересыпкину, что Сталин предупредил его, чтобы переговоры состоялись только по Бодо.
Под впечатлепием разговора со Сталиным остаток ночи Пересыпкин провел без сна. Утром позвонил Сталин и спокойным голосом спросил:
– Вам сегодня попало?
– Так точно.
– Вам кто-то мешает. Разберитесь.
Никто Пересыпкину, разумеется, не мешал. Но гнев Сталина был понятен: связь с Ленинградом должна быть устойчивой. Пересыпкпн поручил ленинградским связистам – войсковым и гражданским – найти специальный подводный кабель. Именно «найти», так как в учтенном имуществе его не было. В Ленинграде до войны такой кабель производился и не мог быть весь израсходован. Действительно, в конце концов связисты нашли необходимое количество подводного кабеля в торговом порту.
Потребовался бы специальный рассказ, чтобы описать, как и в каких невероятно тяжелых условиях готовился и транспортировался кабель, как 29 октября при шторме в 8–9 баллов и непрерывных налетах вражеской авиации за 8 часов он был проложен по дну Ладожского озера. Длина его составила 40 километров. Вскоре на обоих концах кабеля – на западном и восточном берегах Ладоги вступили в строй мощные узлы связи. Надежность связи Ставки со штабами Ленинградского фронта и Краснознаменного Балтийского флота многократно повысилась.
Дела военные перемежались с делами гражданскими. Систематические налеты авиации противника поставили под угрозу разрушения радиовещательные станции Москвы. Кроме того, вражеские летчики могли использовать работу длинноволновых станций в качестве радиомаяков. В связи с этим по представлению Пересыпкина правительство приняло решение об эвакуации всех мощных московских радиовещательных станций, В исключительно короткие сроки они были смонтированы и введены в действие в тыловых районах.
Радиовещание в Москве было переведено на короткие и средние волны, а в ночное время только на короткие. Но коротковолновых передатчиков не хватало. И тут впервые послужил москвичам еще неизвестный им телевизор. Накануне войны в Москве был сооружен телевизионный центр, имевший около двухсот небольших приемников. По ночам и во время налетов вражеской авиации программа Центрального радиовещания передавалась в эфир ультракоротковолновым передатчиком телецентра, а принималась установленными на узлах радиотрансляционной сети телевизионными приемниками. Качество передач не ухудшилось, а возможность использования противником работы московских радиостанций для наведения своих самолетов полностью исключалась.
На все же это не решало проблемы – в Москве действовало около 630 тысяч радиоточек. Тогда было решено организовать трансляцию передач Центрального радио через эвакуированные радиостанции. И когда известные всей стране станции имени Коминтерна, имени ВЦСПС, РВ-96 начинали свои передачи словами «Внимание, говорит Москва…», то это вполне соответствовало действительности. Дело в том, что программы Центрального радиовещания из Москвы передавались по проводам междугородной телефонной связи на эвакуированные радиостанции и оттуда шли в эфир. В Москве их принимали радиоприемники и передавали в трансляционную сеть. Москвичи даже не подозревали, что ежедневные передачи Центрального радио проходили такой сложный путь.
Между тем обстановка под Москвой становилась все более напряженной. В начале октября Пересыпкин побывал в войсках Западного фронта. От здания Центрального телеграфа на улице Горького до райоиа Перхушково, где располагался штаб фронта, машина домчала его за 45 минут.
– Так близко! – почему-то шепотом отметил шофер.
Не по себе было и Пересыпкину: одно дело знать, что враг у ворот столицы, и другое – так вот непосредственно ощутить это.
Организацией связи на Западном фронте Пересыпкин в целом был удовлетворен. Возглавлял ее однокашник Ивана Терентьевича по академии, опытный и волевой генерал Н. Д. Псурцев. Он сумел на базе того минимума средств связи, которым располагал фронт, создать довольно мобильную и устойчивую систему управления войсками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99