27 декабря, занятый редактированием проекта директивы и различными срочными телефонными разговорами, Пересыпкин не сразу уловил веселую нотку в голосе позвонившего ему управляющего делами СНК Я. Е. Чадаева:
– Чем заняты, Иван Терентьевич?
– Да вот верчусь, как грешник на вертеле.
– Остановитесь на минутку. Верховный велел передать. Запишите: постановление СНК СССР от двадцать седьмого декабря сорок первого года.
– Записал.
– Так вот этим постановлением вам присвоено звание генерал-лейтенанта войск связи. Поздравляю.
– Спасибо.
– Не слышу энтузиазма.
– Рад, конечно, – рассмеялся Пересыпкин. – Только, признаться, я разноса ждал.
Приятно возбужденный, Пересыпкин еще раз перечитал директиву и подписал ее. В этот же день она была передана по телеграфу в штабы фронтов и армий, в соответствующие учреждения Наркомата связи.
В директиве четко определялась ответственность каждой инстанции связи – военной и общегосударственной – за состояние телеграфных и телефонных линий на всем их протяжении: от передовой до Генштаба. Впоследствии Пересыпкин писал, что эта директива «являлась основным руководящим документом о порядке восстановления и эксплуатационного обслуживания постоянных линий в течение всей Великой Отечественной войны».
В ходе первого общего наступления Красной Армии гораздо эффективнее стала использоваться радиосвязь, широкое применение получили и подвижные средства: донесения и распоряжения доставлялись с помощью пеших и конных посыльных, лыжников, мотоциклистов, на автомашинах и самолетах связи.
Пересыпкин неоднократно выезжал на фронт и возвращался с противоречивыми чувствами. Его восхищало мастерство организации связи некоторыми штабами, героизм воинов-связистов. Вызывало удовлетворение и то, что в целом все же обеспечивалась непрерывность управления наступавшими войсками. В то же время он острее чувствовал необходимость реальной помощи фронтовым связистам. Слова Псурцева о связистах, которые «каждый кусок проволоки к делу пристраивают», он запомнил надолго. Однако промышленность пока еще мало что могла дать. И Пересыпкин все чаще мысленно возвращался к возникшей у него однажды, как он выразился, «задумке». После разгрома фашистских войск под Москвой эта «задумка» казалась ему весьма реальной.
Чаще всего своими мыслями Пересыпкин делился с Василевским, который, став заместителем начальника Генштаба, детально занимался вопросами связи. И на этот раз Пересыпкин пришел со своей «задумкой» к Василевскому. Суть ее состояла в том, чтобы на базе корпусов эвакуированного предприятия создать «собственный», то есть Наркомата обороны, завод по производству средств связи. По расчетам, произведенным работниками ГУСКА, такой завод стал бы давать продукцию быстрее, чем заводы, которые были переправлены в тыл страны и пока еще монтировались там.
– Все, что можно было взять в Наркомате связи, я взял. Он тоже на «голодном пайке», – обосновал свое предложения Пересыпкин.
– Что требуется от Генштаба? – спросил Василевский, убежденный доводами Пересыпкина.
– Обращение в ГКО.
– Готовьте документы. Поддержим.
21 января 1942 года постановление ГКО состоялось. ГУСКА проявило исключительную находчивость и оперативность: организовало воздушный мост Москва – Ленинград. Из блокадного города были вывезены специалисты завода «Красная заря», их семьи и станочное оборудование. Все эти крайне истощенные люди смогли приступить к работе только после того, как их подлечили в военных госпиталях. Часть специалистов была отозвана с фронта.
Вскоре был пущен и второй завод, производивший радиоаппаратуру. Пересыпкин считал себя «шефом» этих заводов и часто бывал там, обычно по ночам. На радиозаводе в основном работали подростки. У многих станков были установлены подставки для низкорослых ребят и девчат. «Нельзя было смотреть без слез на все это, – писал Иван Терентьевич. – Но ни на какую жалость нельзя было и намекать. Почувствовав жалость, ребята приняли бы это за оскорбление. Они, эти маленькие труженики, гордились тем, что работают на заводе, изготавливающем радиостанции для Красной Армии, дорожили честью рабочего».
Оба завода вполне оправдали надежды Пересыпкина. Они начали выпускать продукцию раньше эвакуированных предприятий и в довольно большом количестве. Первый завод за 1942 год выпустил 130 тысяч телефонных аппаратов, более 200 коммутаторов и 20 весьма сложных в изготовлении аппаратов Бодо, второй – более 20 тысяч переносных радиостанций.
Поездки Пересыпкина и работников ГУСКА на фронт давали очень многое для улучшения организации связи на местах, позволяли выявлять положительный опыт и отрицательные явления. Еще в период битвы под Москвой Пересыпкин решил расширить этот опыт, организовать более широкое изучение практической деятельности начальников и частей связи в боевой обстановке. По его указанию было создано несколько групп из работников ГУСКА, Военной электротехнической академии, военных училищ и Научно-исследовательского института связи Красной Армии. Группами был собран богатейший материал. Он был изучен, глубоко проанализирован и в виде инструкций и директив распространен в войсках. Кроме того, ГУСКА разработало и направило в войска и в военно-учебные заведения обобщающий труд об опыте войск связи за первые девять месяцев войны. Эта практика была сохранена и расширена в последующем, в том числе изучались сильные и слабые стороны техники связи, что способствовало непрерывному улучшению ее, созданию новых технических устройств.
При анализе опыта организации связи на фронте Пересыпкин большое внимание уделял изучению причин отрицательных явлений. Наиболее типичными из них продолжали оставаться недостаточное внимание некоторых командиров и их штабов к организации связи и радиобоязнь. Правда, приказ «Об улучшении связи в Красной Армии» делал свое дело. Его выполнение строго контролировалось. И не только ГУСКА и начальниками связи фронтов и армий. Большое внимание организации связи уделяли Генштаб, штабы фронтов и армий. Командиров, которые перекладывали организацию связи на одних связистов, стало значительно меньше.
Гораздо сложнее обстояло дело с преодолением радиобоязни. Начальники связи всех степеней продолжали с тревогой докладывать Пересыпкину о фактах пренебрежения радиосвязью, приводили примеры того, как это пагубно сказывается на управлении войсками. Работники же ГУСКА сталкивались со скрытыми проявлениями недооценки радиосвязи: некоторые командиры пользовались ею в редких случаях, подчас под нажимом сверху.
Недооценку радиосвязи и переоценку проводной связи Пересыпкин в своих послевоенных научных трудах называл «детской болезнью» первого периода войны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99