В. Родимовым. Конечно, Вершинин знал, что в данном случае полевые авиационные ремонтные мастерские (ПАРМ), являющиеся центрами восстановительной работы, часто выходят за рамки своей компетенции. Им приходилось заниматься ремонтом такой сложности, который обычно считается возможным только в стационарных условиях, на заводе, но не в полевых мастерских. Регламентации по этому поводу имелись достаточно подробные и строгие. Но самолеты были нужны немедленно. И Вершинин не только разрешил отступить от принятых правил, но взял под контроль восстановительные работы. В итоге только за сентябрь 1941 года в частях силами ПАРМ и специально созданных бригад технического состава было восстановлено свыше 300 самолетов. О таком в то время нельзя было и мечтать.
Не возражал командующий и против разукомплектования неисправных машин – при отправке в ремонт с них снимали дефицитные агрегаты и приборы, а взамен ставили неисправные. В обычных условиях это бы рассматривалось как чрезвычайное происшествие. Но опыт показал, что подобная замена оправдана, поскольку позволяла быстро, непосредственно в полках в течение нескольких часов восстанавливать два-три боевых самолета.
Не при Вершинине началось, но было им поддержано еще одно чрезвычайно важное дело: привлечение к выполнению боевых заданий в ночное время учебных самолетов У-2. Его предшественник на посту командующего ВВС Южного фронта генерал-майор авиации П. С. Шелухин принял такое решение, чтобы хоть как-то компенсировать малочисленность авиации, особенно бомбардировочной.
Сначала бомбометание с У-2 производилось примитивным способом, как говорили тогда летчики, «по сапогу», то есть без всякого прицела: когда цель оказывалась под передней кромкой нижнего крыла самолета, штурман в зависимости от высоты полета отсчитывал определенное количество секунд и сбрасывал бомбу. Расчет времени составлялся для наиболее часто применявшихся высот бомбометания (500–1000 м) и заучивался на память. Даже при этой методике точность бомбометания была весьма приличной. А после того как на У-2 поставили специальные бомбодержатели и простейшие прицелы для бомбометания, она увеличилась еще больше.
Первые боевые испытания У-2 были проведены 25 августа 1941 года. Цель – боевые порядки войск противника на правом берегу Днепра в районе Берислав (Каховка). Экипажи вылетали к ней с аэродрома, удаленного на 60–70 километров. Непосредственно в районе цели приглушали моторы и выходили на нее с планирования. Это обеспечивало внезапность налета. Весь полет в оба конца занимал до полутора часов, таким образом, в течение ночи каждый экипаж мог произвести по 3–4 боевых вылета, имея на борту до 200 килограммов бомб. Эффект от боевого применения У-2 получался внушительный. Затем уже по инициативе Вершинина для ночного бомбометания была переоборудована довольно большая группа самолетов У-2. И противник, вначале немало потешавшийся над русскими «фанерными самолетами», стал всерьез бояться «ночных призраков», которые неслышно подкрадывались к его позициям, засыпая их градом небольших бомб.
Так самолет, созданный еще в 20-е годы талантливым советским конструктором Н. Н. Поликарповым в качестве учебного, превратился в боевой. Опыт его применения в ВВС Южного фронта получил распространение и на других фонтах. С конца 1941 года У-2 стали поступать в массовом количестве на вооружение авиационных частей в качестве боевых самолетов легкомоториой ночной бомбардировочной авиации. С 1943 года эти самолеты стали называться По-2 (по фамилии конструктора).
Первый месяц пребывания на фронте был для Вершинина чрезвычайно напряженным. Вероятно, потому, что войска Южного фронта все время отступали под натиском значительно превосходящих сил врага. Лишь к середине октября наши войска закрепились и заняли оборону на реке Миус. Части и соединения ВВС фронта перебазировались на аэродромы Луганской, Донецкой и Ростовской областей.
22 октября Вершинину было присвоено звание генерал-майора авиации. Это означало, что его деятельность на посту командующего ВВС Южного фронта оценена положительно. Сам же Константин Андреевич был настроен самокритично. Он был убежден, что для преодоления превосходства вражеской авиации нужно много самолетов. «Но тут многое и от военного искусства зависит», – думал он. Постепенно у него созрела мысль: концентрировать имеющуюся авиацию для решения главных задач.
Контрнаступление под Ростовом и подготовка предстоявшей воздушной операции, ему сопутствовавшей, стали для Вершинина самым ответственным делом за все время пребывания на фронте. Перед авиацией Южного фронта в соответствии с директивой Ставки Верховного Главнокомандования ставились задачи: громить группировку Клейста, не допуская организованного отступления ее из Ростова, срывать подвоз противником боеприпасов и продовольствия, поддерживать с воздуха действия наших ударных сил – двух общевойсковых армий, а также кавалерийского корпуса, который обеспечивал их правый фланг, уничтожать немецко-фашистскую авиацию, особенно на аэродромах.
Докладывая свои соображения о распределении имевшихся сил авиации командующему фронтом генерал-полковнику Я. Т. Черевиченко, Вершинин предложил ему 95 процентов всех самолетов сосредоточить на направлении главного удара.
– Только так можно привлечь максимум авиационных сил к решению задач, поставленных в директиве Ставки. Противник ведь и сейчас превосходит нас в воздухе, – доказывал он.
Черевиченко довольно долго смотрел на лежавшую перед ним карту, затем сказал:
– Что ж, пожалуй, правильно. Основные силы надо отдать армиям, которые будут решать главные задачи. Правильно ты говоришь, Вершинин, надо авиацию сводить в более крупные группы.
В Ростовской наступательной операции ВВС Южного фронта за 16 летных дней произвели свыше 38 000 самолето-вылетов, сбросили на врага 30 тысяч бомб разного калибра, 1000 реактивных снарядов, ими было уничтожено 76 самолетов противника (61 в воздушных боях и 15 на земле), разрушено 3 водных переправы, выведено из строя 90 орудий, 25 000 автомашин, 140 танков. Наши потери составили 32 самолета, из них в воздушных боях было потеряно всего 5.
Наступившее затем на Южном фронте недолгое затишье было использовано Вершининым для организации обобщения накопленного боевого опыта в изучении его всем летным составом. Делал он определенные выводы и для себя: концентрация авиационных сил и использование их на направлении главного удара вполне оправдались. Это было учтено и в высших командных инстанциях, где на основе опыта использования авиации в Ростовской наступательной операции, обобщенного под руководством Вершинина, рассматривался вопрос о создании на Южном фронте крупного объединения авиационных сил – 4-й воздушной армии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
Не возражал командующий и против разукомплектования неисправных машин – при отправке в ремонт с них снимали дефицитные агрегаты и приборы, а взамен ставили неисправные. В обычных условиях это бы рассматривалось как чрезвычайное происшествие. Но опыт показал, что подобная замена оправдана, поскольку позволяла быстро, непосредственно в полках в течение нескольких часов восстанавливать два-три боевых самолета.
Не при Вершинине началось, но было им поддержано еще одно чрезвычайно важное дело: привлечение к выполнению боевых заданий в ночное время учебных самолетов У-2. Его предшественник на посту командующего ВВС Южного фронта генерал-майор авиации П. С. Шелухин принял такое решение, чтобы хоть как-то компенсировать малочисленность авиации, особенно бомбардировочной.
Сначала бомбометание с У-2 производилось примитивным способом, как говорили тогда летчики, «по сапогу», то есть без всякого прицела: когда цель оказывалась под передней кромкой нижнего крыла самолета, штурман в зависимости от высоты полета отсчитывал определенное количество секунд и сбрасывал бомбу. Расчет времени составлялся для наиболее часто применявшихся высот бомбометания (500–1000 м) и заучивался на память. Даже при этой методике точность бомбометания была весьма приличной. А после того как на У-2 поставили специальные бомбодержатели и простейшие прицелы для бомбометания, она увеличилась еще больше.
Первые боевые испытания У-2 были проведены 25 августа 1941 года. Цель – боевые порядки войск противника на правом берегу Днепра в районе Берислав (Каховка). Экипажи вылетали к ней с аэродрома, удаленного на 60–70 километров. Непосредственно в районе цели приглушали моторы и выходили на нее с планирования. Это обеспечивало внезапность налета. Весь полет в оба конца занимал до полутора часов, таким образом, в течение ночи каждый экипаж мог произвести по 3–4 боевых вылета, имея на борту до 200 килограммов бомб. Эффект от боевого применения У-2 получался внушительный. Затем уже по инициативе Вершинина для ночного бомбометания была переоборудована довольно большая группа самолетов У-2. И противник, вначале немало потешавшийся над русскими «фанерными самолетами», стал всерьез бояться «ночных призраков», которые неслышно подкрадывались к его позициям, засыпая их градом небольших бомб.
Так самолет, созданный еще в 20-е годы талантливым советским конструктором Н. Н. Поликарповым в качестве учебного, превратился в боевой. Опыт его применения в ВВС Южного фронта получил распространение и на других фонтах. С конца 1941 года У-2 стали поступать в массовом количестве на вооружение авиационных частей в качестве боевых самолетов легкомоториой ночной бомбардировочной авиации. С 1943 года эти самолеты стали называться По-2 (по фамилии конструктора).
Первый месяц пребывания на фронте был для Вершинина чрезвычайно напряженным. Вероятно, потому, что войска Южного фронта все время отступали под натиском значительно превосходящих сил врага. Лишь к середине октября наши войска закрепились и заняли оборону на реке Миус. Части и соединения ВВС фронта перебазировались на аэродромы Луганской, Донецкой и Ростовской областей.
22 октября Вершинину было присвоено звание генерал-майора авиации. Это означало, что его деятельность на посту командующего ВВС Южного фронта оценена положительно. Сам же Константин Андреевич был настроен самокритично. Он был убежден, что для преодоления превосходства вражеской авиации нужно много самолетов. «Но тут многое и от военного искусства зависит», – думал он. Постепенно у него созрела мысль: концентрировать имеющуюся авиацию для решения главных задач.
Контрнаступление под Ростовом и подготовка предстоявшей воздушной операции, ему сопутствовавшей, стали для Вершинина самым ответственным делом за все время пребывания на фронте. Перед авиацией Южного фронта в соответствии с директивой Ставки Верховного Главнокомандования ставились задачи: громить группировку Клейста, не допуская организованного отступления ее из Ростова, срывать подвоз противником боеприпасов и продовольствия, поддерживать с воздуха действия наших ударных сил – двух общевойсковых армий, а также кавалерийского корпуса, который обеспечивал их правый фланг, уничтожать немецко-фашистскую авиацию, особенно на аэродромах.
Докладывая свои соображения о распределении имевшихся сил авиации командующему фронтом генерал-полковнику Я. Т. Черевиченко, Вершинин предложил ему 95 процентов всех самолетов сосредоточить на направлении главного удара.
– Только так можно привлечь максимум авиационных сил к решению задач, поставленных в директиве Ставки. Противник ведь и сейчас превосходит нас в воздухе, – доказывал он.
Черевиченко довольно долго смотрел на лежавшую перед ним карту, затем сказал:
– Что ж, пожалуй, правильно. Основные силы надо отдать армиям, которые будут решать главные задачи. Правильно ты говоришь, Вершинин, надо авиацию сводить в более крупные группы.
В Ростовской наступательной операции ВВС Южного фронта за 16 летных дней произвели свыше 38 000 самолето-вылетов, сбросили на врага 30 тысяч бомб разного калибра, 1000 реактивных снарядов, ими было уничтожено 76 самолетов противника (61 в воздушных боях и 15 на земле), разрушено 3 водных переправы, выведено из строя 90 орудий, 25 000 автомашин, 140 танков. Наши потери составили 32 самолета, из них в воздушных боях было потеряно всего 5.
Наступившее затем на Южном фронте недолгое затишье было использовано Вершининым для организации обобщения накопленного боевого опыта в изучении его всем летным составом. Делал он определенные выводы и для себя: концентрация авиационных сил и использование их на направлении главного удара вполне оправдались. Это было учтено и в высших командных инстанциях, где на основе опыта использования авиации в Ростовской наступательной операции, обобщенного под руководством Вершинина, рассматривался вопрос о создании на Южном фронте крупного объединения авиационных сил – 4-й воздушной армии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99