Семенов вытащил последнюю сигарету из пачки «Мальборо», плеснул себе виски и поставил запись на стирание. Хранить документ такого горячего содержания было по меньшей мере глупо. Спецдиктофон фирмы «Сони» негромко зажужжал. Кассету, рассчитанную на трехсотминутную запись, он стерилизовал всего за шесть минут. Семенов выпил теплое виски — за льдом вставать не хотелось — и подумал, что уничтожение носителя информации никогда не решает проблемы секретности полностью. Самый главный носитель — человек, и его память нельзя стереть нажатием кнопки.
Догорела сигарета, умолк диктофон. Полковник устало поднялся из кресла. Мысль о людях как о секретоносителях возникла в его голове не случайно: капитан Берг сидел в венской тюрьме. Майор Андреев вообще пропал без вести. Оба владели практически той же информацией, которую он только что стер… Нет никаких сомнений, что сотрудники австрийской полиции связали появление Берга в Вене с событиями вокруг банка «Австрийский кредит». Сейчас его интенсивно допрашивают. В прошлые, советские времена Саня бы точно молчал как рыба. А теперь? Как поведет себя Александр Берг теперь? Ответа на этот вопрос полковник дать не мог… Роман Константинович надел плащ, сунул скомканный галстук в карман и вышел из кабинета.
Дежурный сидел за столом в холле и изучал какие-то бумаги. При приближении шефа он перевернул верхний лист лицевой стороной вниз. Раньше надо было соображать, — с неожиданным раздражением подумал Семенов. — И у Соловьева не появилось бы возможности сдать Гургену ребят. Он тут же оборвал себя. Понял, что не прав и в отношении дежурного, и в более широком плане. Режим секретности в «Консультанте» соблюдался, пожалуй, серьезней, чем в госструктурах. Случай с Игорем Соловьевым — скорее, случайность. Мотивацию предателя понять было вообще трудно… он ведь и сам обязан был сознавать, что рано или поздно будет обнаружен. И уничтожен… так и вышло.
Полковник попрощался с дежурным, шагнул в тамбур. Стальная дверь за его спиной закрылась. Вторая, наружная дверь распахнулась только после того, как была заблокирована внутренняя, а дежурный через наружные камеры осмотрел улицу.
Роман Константинович вдохнул вечерний сентябрьский воздух, подошел к своей восьмерке. Разжиревшая Москва уже давно пересела на «мерсы» и джипы. Советские автомобили были признаком нищеты, в потоке сверкающих импортных автомонстров они выглядели золушками. Полковник дал прогреться двигателю и выехал со стоянки. На ближайшей улице он остановился возле таксофона и сделал два телефонных звонка. Оба разговора были короткими, в обоих случаях Роман Константинович договаривался о встречах. Одна была назначена на завтра, а другую собеседник Семенова согласился провести прямо сейчас.
— Я в «Шаровне», — сказал он. — Подъезжай, раскатаем пару партий. Заодно и обговорим твой вопрос.
Полковник сел в машину и двинулся к Садовому кольцу. Движение здесь не стихало даже в полночь. Машины шли сплошным потоком. Барыжно-бандитско-чиновничья Москва расслаблялась в уик-энд. Впрочем, для большого числа этого насосавшегося денег быдла жизнь была одним сплошным уикэндом. Сверкали бриллиантовые небеса, слегка припудренные кокаином, извивались вокруг отполированного шеста стриптизерки, халдеи во фраках несли виски и текилу. Шелестел долларовый листопад. Очумевшие от этой новой сладкой жизни, от вседозволенности, от страха, что завтра всего этого может и не быть, нувориши неслись по жизни без оглядки. Довольно часто их бег останавливала пуля. На московских кладбищах вставали новые обелиски. Друзья по бизнесу произносили над гробом косноязычные речи, падали в свои иномарки и судорожно втягивали серебристый порошок. Ах, угарная жизнь московская!
«Шаровня» была очень дорогой бильярдной, носила статус клуба. В последнее время это стало модно. Стоимость членского билета в «Шаровне» составляла полторы тысячи баксов. Директор агентства «Консультант» получил членский билет почти даром — ему довелось однажды оказать серьезную услугу одному партийному боссу. Бильярдной владел сынок партийного функционера. Роман Константинович подъехал к дворику, перекрытому шлагбаумом, посигналил. Вспыхнул прожектор, высветил номер, и полосатый, как жезл гаишника, шлагбаум взмыл вверх.
На стоянке «Шаровни» восьмерка Семенова была единственной. Остальные машины представляли собой продукцию ведущих автомобильных концернов мира. Полковник втиснул свое авто между «мицубиси-паджеро» и «вольво»-850… В просторном холле он сбросил плащ на руки швейцару, подтянутому строгому мужчине лет сорока.
— Добрый вечер, Роман Константинович, — сказал тот. — Давно у нас не были.
— Да вот… дела. Петр Захарыч?
— Петр Захарыч ждет вас в третьем зале. Степанов взлетел по лестнице на второй этаж, пересек зал с горящим камином, на ходу поприветствовал двух мужчин, попивающих коньяк у стойки, и прошел в зал N 3.
— Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант, — бодро отрапортовал он с порога, вытягиваясь по стойке смирно.
— Брось, Рома, — сказал, не оборачиваясь, высокий мужчина в штатском. Он с треском вогнал шар в лузу и выпрямился. На лице играла довольная улыбка. — Брось ты меня званием-то попрекать. И без тебя мудаков с подначками хватает.
Мужчины пожали друг другу руки. Полковник снял пиджак, повесил на плечики рядом с пиджаком генерала.
— Что-то ты, Роман, совсем седой стал.
— Ну, это ты, Петр, и пять лет назад говорил. Служительница в строгом деловом костюме принесла личный кий Семенова.
— Партейку? — спросил генерал. — Или сперва дело?
— Сперва партейку, — ответил полковник. — Давно, Петя, не играл.
Негромко разговаривая, подшучивая друг над другом, разыграли партию. Семенов проиграл восемь-семь. Он не расстроился — генералу он проигрывал довольно часто. Петр Захарович играл почти профессионально. Полковник положил кий и подошел к телефону без диска. Снял трубку, заказал «Джонни Уокер» себе и «Кровавую Мэри» генералу. После того как служитель принес напитки и удалился, сели у небольшого столика в углу. Чокнулись, выпили, помолчали.
— Ну, Роман, излагай, что у тебя за проблема?
— Да не то чтобы проблема, Петр… так, проблемка. Но без твоей помощи никак. Ты помнишь покойного Гончарова?
Генерал-лейтенант слегка напрягся: второй раз за неделю его спрашивали о погибшем шесть лет назад человеке.
— Ты не Вадима ли Петровича имеешь в виду, Рома?
— Как раз его. Припоминаешь? Автокатастрофа на Кутузовском в сентябре восемьдесят восьмого.
— Помню, — ответил генерал. Недавно покойничком, вернее — его вдовой, интересовался Наумов из Питера. Сегодня — Роман. В силу своего служебного положения Петр Захарович знал, чем занимался Семенов в прошлые времена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102