И даже это не составило труда: я предложила выбрать нечто такое, что она смогла бы надеть снова, причем любого цвета, кроме черного.
– О-о-о, я так тебе завидую! – взвизгнула она, когда мы прибыли в «Гэнди дэнсер», бывший вокзал, все еще хранивший следы своего исторического прошлого. – Выходишь за красивого, преуспевающего парня! Надеюсь, мне повезет еще до тридцати лет найти кого-то вроде Уина. Кстати, есть у него брат? Может, ты представишь меня его друзьям, когда я попаду в Бостон?
Миссис Каррингтон, разумеется, тоже была здесь.
– Ну, дорогая, – начала она, прежде чем я собралась развернуть подарки, – ты подумала о моем платье?
Ее светлые глаза сверкали надеждой.
Вокруг меня смеялись и болтали женщины. Все были разодеты по такому случаю. Все мечтали присутствовать на свадьбе. Все были вне себя от волнения.
И я была этому причиной.
– Да, – сказала я будущей свекрови. – С удовольствием надену ваше платье.
«Мама меня поймет. Я постараюсь объяснить. Пусть тоже порадуется», – думала я, наблюдая, как миссис Каррингтон вытирает слезы.
Я получила огромное количество хрусталя, и все от Тиффани. Его выбрала для меня Даниэлла. Наверное, она будет очень рада узнать об этом. Может, стоило бы подарить ей один из предметов?
Джессика потребовала, чтобы я произнесла тост. Я послушно поднялась и поблагодарила всех, сказав в заключение:
– Я пью за самого главного человека в моей жизни. Маму. Без нее я была бы никем.
Мама заплакала и обняла меня. Миссис Каррингтон всхлипнула. Все зааплодировали.
Подали торт – уменьшенную копию свадебного, с пластмассовыми женихом и невестой на верхушке. Я попыталась отказаться, но встревоженный взгляд матери заставил меня молча принять тарелку от тети Изабель.
К этому времени прием до странности походил на сон. Или цирковое представление. Шум. Яркие цвета. Всеобщее возбуждение.
– Мечта каждой женщины…
– Никогда не узнаешь истинного счастья, пока…
– День, о котором грезит каждая женщина с самого раннего детства…
– Теперь ты станешь одной из нас!
Я улыбалась, оправдывая все ожидания.
Очевидно, смысл брака только отчасти в приобретении мужа. Дело в других женах. В том, чтобы стать членом эксклюзивного клуба, с побочным результатом в виде брошенных жен, на смену которым пришли женщины помоложе, вторых жен с приемными и новыми детьми и вдов.
Главное – в принадлежности…
Что же, приятно ощущать свою принадлежность чему-то. Чувствовать себя частью какого-то сообщества.
Не так ли?
У меня не осталось времени ответить на вопрос, потому что в этот момент раздались визг и радостные вопли: в дверях появились мой отец, Уин, мистер Каррингтон и кузен Уина – он же по совместительству и будущий шафер – Ален. Шум поднялся такой, словно с многолетней войны вернулись герои-победители. Дамы вдруг неестественно оживились и загомонили, перебивая друг друга. Дети, многие из которых были моими кузенами, с криками радости помчались приветствовать Уина и его спутников.
Я же неподвижно восседала на троне – королева, увенчанная короной из лент и кружева, – и молча наблюдала за суетой.
Уин сиял от гордости, удовольствия и сознания собственного достоинства, словно присутствующие собрались только ради него. Король.
Но честно сказать, сияли все четверо мужчин, отлично сознавая, какими важными персонами их считают. Даже Ален, хотя его сияние в основном было результатом солидной порции джина с тоником, – мужчины успели кое-что себе позволить в клубе мистера Каррингтона.
Ален обвел взглядом комнату и, просветлев при виде Джессики, подмигнул и удостоил ее улыбкой.
– А он симпатичный, – прошептала она, дернув меня за руку. – Холостяк? Наверное, да, раз подмигнул мне.
Мужчины вошли в комнату. Уин направился прямо ко мне, и все зааплодировали, когда он наклонился, чтобы поцеловать меня в щеку.
– Выглядишь настоящей королевой, – пробормотал он, и я увидела в его глазах слезы. – Я так счастлив, что ты станешь моей женой.
И встал передо мной на колени. Мой вассал. Мой рыцарь.
Я подалась вперед, и мы взялись за руки.
– Я тоже счастлива. Правда.
И в этот момент мне показалось, что, возможно, так и есть.
ДЖИНСИ
ИСТИНА В ВИНЕ
– Джинси! Это я, Салли! Впусти меня!
Гребаная полночь. И я так крепко спала…
Бух, бух, бух!
Чем это так грохочет? Кулаками или тараном?
– Иду! – крикнула я и, схватив халат, натянула на ходу.
Бам, бам, бам!
– Иисусе, – пробормотала я, пробираясь к двери. – Да иду же!
Как же нужно хотеть в туалет, чтобы…
Я отперла и открыла дверь. Салли буквально ввалилась в квартиру. Выглядела она ужасно: помятая, растрепанная, с тупым взглядом и синяками под глазами.
От нее разило спиртным.
– Ты пьяна, – зачем-то сказала я.
– Знаю.
– Лучше тебе пойти домой.
Господи, до чего же мне не хотелось оставлять ее ночевать!
– Мне туда не добраться.
Я вздохнула.
– Слушай. Если ты так нагрузилась, можешь лечь…
Где? Дивана у меня не было. Только старое кресло-кровать.
– …на полу. У меня есть лишнее одеяло…
– Почему не в постели, с тобой?
– Потому что ты набралась! Не желаю, чтобы ты храпела мне в ухо и блевала на простыни. Поправка: на мою единственную простыню!
– И это единственная причина? Может, ты не хочешь уложить меня в свою постель, опасаясь того, что может случиться, а?
Неужели для опасений недостаточно храпа и рвоты?
– О чем это ты? – спросила я, уже догадываясь, какой ответ услышу. Неприятное подозрение родилось и никак не желало уходить.
Салли пошатнулась. Я заметила на ее щеках потеки туши.
– Я люблю тебя, Джинси. Я в тебя влюбилась. Ты должна это знать, правда? То есть, Господи! – Салли разразилась безумным смехом. – Я была так откровенна!
А я – так глупа!
Француженка Сидо, тощая приятельница Салли, была права. Как я могла быть такой беспечной! Неужели трудно было представить, чем все это кончится?!
Я отступила, чтобы избежать пьяных объятий.
– Салли, ты же знаешь, я встречаюсь с Риком!
– Что может он дать тебе такого, чего не могу я? – потребовала она.
Не налижись ты как свинья, не стала бы задавать идиотские вопросы.
Будь твердой, Джинси. Доброй, но твердой.
Я глубоко вздохнула и посмотрела ей в глаза:
– Я люблю Рика, Салли. И дело не в тебе. Послушай, я не лесбиянка. Не знаю, что еще сказать. Мне очень жаль.
Она отвела взгляд. Рот открывался и закрывался, словно Салли пыталась что-то выговорить и не могла.
– Салли! Ты меня понимаешь?
Но она продолжала молчать.
А потом попыталась уйти. Но друзья не отпускают друзей шататься в пьяном виде по улицам. Наконец она перестала хвататься за ручку и рухнула на пол. Я накрыла ее одеялом и положила рядом мешок для мусора, на случай если ночью ей станет плохо.
Или она решит удушить себя…
Но Салли немедленно захрапела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
– О-о-о, я так тебе завидую! – взвизгнула она, когда мы прибыли в «Гэнди дэнсер», бывший вокзал, все еще хранивший следы своего исторического прошлого. – Выходишь за красивого, преуспевающего парня! Надеюсь, мне повезет еще до тридцати лет найти кого-то вроде Уина. Кстати, есть у него брат? Может, ты представишь меня его друзьям, когда я попаду в Бостон?
Миссис Каррингтон, разумеется, тоже была здесь.
– Ну, дорогая, – начала она, прежде чем я собралась развернуть подарки, – ты подумала о моем платье?
Ее светлые глаза сверкали надеждой.
Вокруг меня смеялись и болтали женщины. Все были разодеты по такому случаю. Все мечтали присутствовать на свадьбе. Все были вне себя от волнения.
И я была этому причиной.
– Да, – сказала я будущей свекрови. – С удовольствием надену ваше платье.
«Мама меня поймет. Я постараюсь объяснить. Пусть тоже порадуется», – думала я, наблюдая, как миссис Каррингтон вытирает слезы.
Я получила огромное количество хрусталя, и все от Тиффани. Его выбрала для меня Даниэлла. Наверное, она будет очень рада узнать об этом. Может, стоило бы подарить ей один из предметов?
Джессика потребовала, чтобы я произнесла тост. Я послушно поднялась и поблагодарила всех, сказав в заключение:
– Я пью за самого главного человека в моей жизни. Маму. Без нее я была бы никем.
Мама заплакала и обняла меня. Миссис Каррингтон всхлипнула. Все зааплодировали.
Подали торт – уменьшенную копию свадебного, с пластмассовыми женихом и невестой на верхушке. Я попыталась отказаться, но встревоженный взгляд матери заставил меня молча принять тарелку от тети Изабель.
К этому времени прием до странности походил на сон. Или цирковое представление. Шум. Яркие цвета. Всеобщее возбуждение.
– Мечта каждой женщины…
– Никогда не узнаешь истинного счастья, пока…
– День, о котором грезит каждая женщина с самого раннего детства…
– Теперь ты станешь одной из нас!
Я улыбалась, оправдывая все ожидания.
Очевидно, смысл брака только отчасти в приобретении мужа. Дело в других женах. В том, чтобы стать членом эксклюзивного клуба, с побочным результатом в виде брошенных жен, на смену которым пришли женщины помоложе, вторых жен с приемными и новыми детьми и вдов.
Главное – в принадлежности…
Что же, приятно ощущать свою принадлежность чему-то. Чувствовать себя частью какого-то сообщества.
Не так ли?
У меня не осталось времени ответить на вопрос, потому что в этот момент раздались визг и радостные вопли: в дверях появились мой отец, Уин, мистер Каррингтон и кузен Уина – он же по совместительству и будущий шафер – Ален. Шум поднялся такой, словно с многолетней войны вернулись герои-победители. Дамы вдруг неестественно оживились и загомонили, перебивая друг друга. Дети, многие из которых были моими кузенами, с криками радости помчались приветствовать Уина и его спутников.
Я же неподвижно восседала на троне – королева, увенчанная короной из лент и кружева, – и молча наблюдала за суетой.
Уин сиял от гордости, удовольствия и сознания собственного достоинства, словно присутствующие собрались только ради него. Король.
Но честно сказать, сияли все четверо мужчин, отлично сознавая, какими важными персонами их считают. Даже Ален, хотя его сияние в основном было результатом солидной порции джина с тоником, – мужчины успели кое-что себе позволить в клубе мистера Каррингтона.
Ален обвел взглядом комнату и, просветлев при виде Джессики, подмигнул и удостоил ее улыбкой.
– А он симпатичный, – прошептала она, дернув меня за руку. – Холостяк? Наверное, да, раз подмигнул мне.
Мужчины вошли в комнату. Уин направился прямо ко мне, и все зааплодировали, когда он наклонился, чтобы поцеловать меня в щеку.
– Выглядишь настоящей королевой, – пробормотал он, и я увидела в его глазах слезы. – Я так счастлив, что ты станешь моей женой.
И встал передо мной на колени. Мой вассал. Мой рыцарь.
Я подалась вперед, и мы взялись за руки.
– Я тоже счастлива. Правда.
И в этот момент мне показалось, что, возможно, так и есть.
ДЖИНСИ
ИСТИНА В ВИНЕ
– Джинси! Это я, Салли! Впусти меня!
Гребаная полночь. И я так крепко спала…
Бух, бух, бух!
Чем это так грохочет? Кулаками или тараном?
– Иду! – крикнула я и, схватив халат, натянула на ходу.
Бам, бам, бам!
– Иисусе, – пробормотала я, пробираясь к двери. – Да иду же!
Как же нужно хотеть в туалет, чтобы…
Я отперла и открыла дверь. Салли буквально ввалилась в квартиру. Выглядела она ужасно: помятая, растрепанная, с тупым взглядом и синяками под глазами.
От нее разило спиртным.
– Ты пьяна, – зачем-то сказала я.
– Знаю.
– Лучше тебе пойти домой.
Господи, до чего же мне не хотелось оставлять ее ночевать!
– Мне туда не добраться.
Я вздохнула.
– Слушай. Если ты так нагрузилась, можешь лечь…
Где? Дивана у меня не было. Только старое кресло-кровать.
– …на полу. У меня есть лишнее одеяло…
– Почему не в постели, с тобой?
– Потому что ты набралась! Не желаю, чтобы ты храпела мне в ухо и блевала на простыни. Поправка: на мою единственную простыню!
– И это единственная причина? Может, ты не хочешь уложить меня в свою постель, опасаясь того, что может случиться, а?
Неужели для опасений недостаточно храпа и рвоты?
– О чем это ты? – спросила я, уже догадываясь, какой ответ услышу. Неприятное подозрение родилось и никак не желало уходить.
Салли пошатнулась. Я заметила на ее щеках потеки туши.
– Я люблю тебя, Джинси. Я в тебя влюбилась. Ты должна это знать, правда? То есть, Господи! – Салли разразилась безумным смехом. – Я была так откровенна!
А я – так глупа!
Француженка Сидо, тощая приятельница Салли, была права. Как я могла быть такой беспечной! Неужели трудно было представить, чем все это кончится?!
Я отступила, чтобы избежать пьяных объятий.
– Салли, ты же знаешь, я встречаюсь с Риком!
– Что может он дать тебе такого, чего не могу я? – потребовала она.
Не налижись ты как свинья, не стала бы задавать идиотские вопросы.
Будь твердой, Джинси. Доброй, но твердой.
Я глубоко вздохнула и посмотрела ей в глаза:
– Я люблю Рика, Салли. И дело не в тебе. Послушай, я не лесбиянка. Не знаю, что еще сказать. Мне очень жаль.
Она отвела взгляд. Рот открывался и закрывался, словно Салли пыталась что-то выговорить и не могла.
– Салли! Ты меня понимаешь?
Но она продолжала молчать.
А потом попыталась уйти. Но друзья не отпускают друзей шататься в пьяном виде по улицам. Наконец она перестала хвататься за ручку и рухнула на пол. Я накрыла ее одеялом и положила рядом мешок для мусора, на случай если ночью ей станет плохо.
Или она решит удушить себя…
Но Салли немедленно захрапела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86