Их переполнял ужас, они уверяли, что Вульго может обращаться в волка или летучую мышь – тварей, нападающих ночью. Естественно, я не поверил этим россказням, и напрасно. Вульго пришел той ночью в деревню. Он прознал про меня и искал моей смерти. Мы бились с ним, и я победил Вульго. Я распорол ему мечом грудь и бросил его злобное сердце на съедение хищным птицам. Что было позже, я не знаю. Я оставил эти места и поселился среди россов. И вот теперь мы очутились в гостях у князя Вульго. Это не тот Вульго, я сразу понял это, хоть князь и пытался намекать на то, будто я не убил его той ночью, что его невозможно убить. Но я-то знаю, как выглядят мертвецы. Тот Вульго был мертв. Вполне возможно, наш Вульго – потомок негодяя, которого я убил много лет назад, или мерзавец, взявший его имя. Возможно, князь воскресил кровавые жертвоприношения и поклонение силам, представляющим оборотную сторону жизни. Думаю, он и его дочь поклоняются миру мертвых, Дор видел княжну спящей в гробу. Не исключено, что эта парочка попытается принести в жертву и нас. По крайней мере, они имеют какие-то виды на Дора, уговаривая его остаться в замке.
– А… – протянул Горислав. – А я-то думаю, что эта красотка пялится на нашего младшего! Пусть только попробует! И тебе голову оторву, если что… – Могучий росс продемонстрировал не менее могучему брату кулак. Мудрец был вынужден положить руку на плечо Горислава, успокаивая разбушевавшегося великана.
– Уверен, Дор уже понял, что к чему, и забыл о княжне. Теперь о том, что нам делать. Надеюсь, завтра буря стихнет, и мы сможем покинуть замок. Но до этого мы должны быть очень осмотрительными. Если мы будем вести себя осторожно и разумно, мы выберемся отсюда невредимыми и продолжим путь. Если наши сердца дрогнут от страха или в них вспыхнет глупая отвага, мы погибнем. Я сказал все, что хотел. – Глаза Мудреца пробежали по окаменевшим лицам россов. – Теперь вы можете отправляться спасть.
– Да, заснешь тут, пожалуй! – пробормотал Правдомысл, накрепко сцепивший кулак с эфесом меча.
– Бояться не следует. Полагаю, этой ночью нам ничего не грозит. Но на всякий случай разбейтесь на пары. Пусть Дор будет спать в одних покоях с Храбросердом, а Горислав с Правдомыслом.
– Я не лягу рядом с этим храпуном! – мгновенно отреагировал Правдомысл.
Мудрец было задумался, но проблему тут же разрешил Дор.
– Я согласен спать с Гориславом! – Юноша с улыбкой подмигнул брату.
– Вот и прекрасно! Полагаю, Горислав в таком случае присмотрит за тобой. – Дор кивнул. – Тогда ступайте к себе. И, будем надеяться, удача нам не изменит!
Негромко переговариваясь, братья разошлись по своим покоям. Сон их этой ночью будет тревожен. Мудрец и Ратибор улеглись на лавки. Росс быстро уснул, а губы Мудреца еще долго шептали, моля о милости ее. Мудрец не верил ни во что, ни водного бога из числа существующих, существовавших и коим предстоит существовать, ибо знал, как и из чего лепятся эти боги. Он верил лишь в безграничный космос, подаривший ему жизнь, и еще он верил в Удачу. И он обращал свои слова к Удаче, самому капризному и самому непостоянному из всего, существующего на земле, самой капризной и самой непостоянной, самой прекрасной из женщин.
Удача – она несет спасение тонущим кораблям, подстилая под их пробитые бока мягкие подушки отмелей. Удача, она подобна парашюту, вдруг раскрывшемуся у самой земли в тот миг, когда умерла надежда. Удача – она смеется солнечным смехом, а от ее кожи пахнет солью, ветром и мягким шелестом банановых пальм. Ее уста дарят аромат клубники и пыльную терпкость степных дорог. Удача, она сладка, словно поцелуй любимой, и нет ничего слаще Удачи. Она есть, и Она возносит тебя наверх – на белого коня или на мостик стремительного судна. Удача определяет все. Бо льшая половина тех, что попали в скрижали истории, обязаны этой честью Удаче, а меньшая – ее отсутствию.
Как вкусны имена тех, кто слыли любимцами Удачи – Фемистокл, Ганнибал, Митридат, Цезарь. Они были с Удачей на ты, они были достойны Ее и сумели уйти достойно, когда Удача отвернулась от них, воспылав страстью к новым любимцам. Ведь Удача непостоянна. В ее жилах течет голубая кровь, и она частенько меняет своих возлюбленных. Ей дозволено это делать, ведь ее сила именно в этом непостоянстве. Постоянство подобно душной тесноте храма. Удача – морской ветер, навевающий бурю. И нужно вовремя поднять паруса, иначе она убежит к другому. Как убежала от многих, подведя итог их жизням; подведя ядом, мечом иль кинжалом.
И остались лишь имена, и размытые временем могилы.
И еще – слава, овеянная Удачей.
Мудрец имел право судить об этом. Ведь он тоже был с Удачей на ты. Ведь многих из тех, чьи имена с придыханием произносят потомки, он знал, а многих ему предстояло узнать. А кое-кем он даже был иль будет. Ведь он из тех, кого любит Удача, голубоглазая богиня с быстрыми и стройными ногами. Он из тех, под кем пляшет быстрый конь и в чьем доспехе неизменно застревают стрелы, всего на волосок не дотянувшись до обветренной кожи. Везение, – скажет кто-то. Удача, – возразит Мудрец. Везение – аморфно, оно ни для кого, Удача определяет свой выбор заранее, определяет по-женски капризно, сладко целуя в уста дерзких и отважных.
Не верьте ни во что, что есть и что может быть. Верьте лишь в Удачу и немного в Любовь, потому что настоящая Любовь всегда Удача.
– Удача! – в последний раз тихонько шевельнулись губы. Мудрец уснул.
Едва его дыхание стало размеренно-ровным, как притаившаяся в тени тварь расцепила когти и, неслышно спланировав над спящими, исчезла в крохотном отверстии, проделанном над дверью. Летучая мышь спешила поделиться услышанным.
Она несла своему повелителю слова.
Слова, произнесенные ночью.
10. Холодный отцовский поцелуй
Пожалуй, Дор был непозволительно великодушен, вызвавшись спать в одной комнате с Гориславом, так как теперь о сне не стоило даже и мечтать. Сказать, что Горислав храпит, означало не сказать ничего. Глотка Горислава издавала невообразимые звуки. Он храпел с неукротимостью истекающего кровью кабана. Он храпел подобно трем кузнечным мехам, работающим в унисон. Он храпел… Дор придумал не менее десятка безобидных и не очень безобидных эпитетов, но уснуть так и не смог. С лежащим под боком Гориславом мог уснуть разве что глухой, опившийся вдобавок до полусмерти хмельного меда.
К несчастью или к счастью, Дор не был глухим, да и выпил он не так уж много. А потому уснуть он никак не мог, юноша ворочался, вжимался в мягкую перину, натягивал на голову тяжелое меховое покрывало. Все без толку. Могучий храп Горислава гнал сон прочь. Ох уж этот храп!
Справедливости ради надо отметить, что виной бессонницы был не только Горислав. Рассказ Мудреца также не способствовал мирному сну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
– А… – протянул Горислав. – А я-то думаю, что эта красотка пялится на нашего младшего! Пусть только попробует! И тебе голову оторву, если что… – Могучий росс продемонстрировал не менее могучему брату кулак. Мудрец был вынужден положить руку на плечо Горислава, успокаивая разбушевавшегося великана.
– Уверен, Дор уже понял, что к чему, и забыл о княжне. Теперь о том, что нам делать. Надеюсь, завтра буря стихнет, и мы сможем покинуть замок. Но до этого мы должны быть очень осмотрительными. Если мы будем вести себя осторожно и разумно, мы выберемся отсюда невредимыми и продолжим путь. Если наши сердца дрогнут от страха или в них вспыхнет глупая отвага, мы погибнем. Я сказал все, что хотел. – Глаза Мудреца пробежали по окаменевшим лицам россов. – Теперь вы можете отправляться спасть.
– Да, заснешь тут, пожалуй! – пробормотал Правдомысл, накрепко сцепивший кулак с эфесом меча.
– Бояться не следует. Полагаю, этой ночью нам ничего не грозит. Но на всякий случай разбейтесь на пары. Пусть Дор будет спать в одних покоях с Храбросердом, а Горислав с Правдомыслом.
– Я не лягу рядом с этим храпуном! – мгновенно отреагировал Правдомысл.
Мудрец было задумался, но проблему тут же разрешил Дор.
– Я согласен спать с Гориславом! – Юноша с улыбкой подмигнул брату.
– Вот и прекрасно! Полагаю, Горислав в таком случае присмотрит за тобой. – Дор кивнул. – Тогда ступайте к себе. И, будем надеяться, удача нам не изменит!
Негромко переговариваясь, братья разошлись по своим покоям. Сон их этой ночью будет тревожен. Мудрец и Ратибор улеглись на лавки. Росс быстро уснул, а губы Мудреца еще долго шептали, моля о милости ее. Мудрец не верил ни во что, ни водного бога из числа существующих, существовавших и коим предстоит существовать, ибо знал, как и из чего лепятся эти боги. Он верил лишь в безграничный космос, подаривший ему жизнь, и еще он верил в Удачу. И он обращал свои слова к Удаче, самому капризному и самому непостоянному из всего, существующего на земле, самой капризной и самой непостоянной, самой прекрасной из женщин.
Удача – она несет спасение тонущим кораблям, подстилая под их пробитые бока мягкие подушки отмелей. Удача, она подобна парашюту, вдруг раскрывшемуся у самой земли в тот миг, когда умерла надежда. Удача – она смеется солнечным смехом, а от ее кожи пахнет солью, ветром и мягким шелестом банановых пальм. Ее уста дарят аромат клубники и пыльную терпкость степных дорог. Удача, она сладка, словно поцелуй любимой, и нет ничего слаще Удачи. Она есть, и Она возносит тебя наверх – на белого коня или на мостик стремительного судна. Удача определяет все. Бо льшая половина тех, что попали в скрижали истории, обязаны этой честью Удаче, а меньшая – ее отсутствию.
Как вкусны имена тех, кто слыли любимцами Удачи – Фемистокл, Ганнибал, Митридат, Цезарь. Они были с Удачей на ты, они были достойны Ее и сумели уйти достойно, когда Удача отвернулась от них, воспылав страстью к новым любимцам. Ведь Удача непостоянна. В ее жилах течет голубая кровь, и она частенько меняет своих возлюбленных. Ей дозволено это делать, ведь ее сила именно в этом непостоянстве. Постоянство подобно душной тесноте храма. Удача – морской ветер, навевающий бурю. И нужно вовремя поднять паруса, иначе она убежит к другому. Как убежала от многих, подведя итог их жизням; подведя ядом, мечом иль кинжалом.
И остались лишь имена, и размытые временем могилы.
И еще – слава, овеянная Удачей.
Мудрец имел право судить об этом. Ведь он тоже был с Удачей на ты. Ведь многих из тех, чьи имена с придыханием произносят потомки, он знал, а многих ему предстояло узнать. А кое-кем он даже был иль будет. Ведь он из тех, кого любит Удача, голубоглазая богиня с быстрыми и стройными ногами. Он из тех, под кем пляшет быстрый конь и в чьем доспехе неизменно застревают стрелы, всего на волосок не дотянувшись до обветренной кожи. Везение, – скажет кто-то. Удача, – возразит Мудрец. Везение – аморфно, оно ни для кого, Удача определяет свой выбор заранее, определяет по-женски капризно, сладко целуя в уста дерзких и отважных.
Не верьте ни во что, что есть и что может быть. Верьте лишь в Удачу и немного в Любовь, потому что настоящая Любовь всегда Удача.
– Удача! – в последний раз тихонько шевельнулись губы. Мудрец уснул.
Едва его дыхание стало размеренно-ровным, как притаившаяся в тени тварь расцепила когти и, неслышно спланировав над спящими, исчезла в крохотном отверстии, проделанном над дверью. Летучая мышь спешила поделиться услышанным.
Она несла своему повелителю слова.
Слова, произнесенные ночью.
10. Холодный отцовский поцелуй
Пожалуй, Дор был непозволительно великодушен, вызвавшись спать в одной комнате с Гориславом, так как теперь о сне не стоило даже и мечтать. Сказать, что Горислав храпит, означало не сказать ничего. Глотка Горислава издавала невообразимые звуки. Он храпел с неукротимостью истекающего кровью кабана. Он храпел подобно трем кузнечным мехам, работающим в унисон. Он храпел… Дор придумал не менее десятка безобидных и не очень безобидных эпитетов, но уснуть так и не смог. С лежащим под боком Гориславом мог уснуть разве что глухой, опившийся вдобавок до полусмерти хмельного меда.
К несчастью или к счастью, Дор не был глухим, да и выпил он не так уж много. А потому уснуть он никак не мог, юноша ворочался, вжимался в мягкую перину, натягивал на голову тяжелое меховое покрывало. Все без толку. Могучий храп Горислава гнал сон прочь. Ох уж этот храп!
Справедливости ради надо отметить, что виной бессонницы был не только Горислав. Рассказ Мудреца также не способствовал мирному сну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129