Спросите Джорджа, ясно?
– Да, кажется, я знаю, где это. Буду через двадцать минут, если пробки – чуть дольше.
Винни снова постучала в стекло. Я отмахнулась.
– Чем быстрей, тем лучше. – В голосе человека слышалось что-то странное. Паника. Он отключился.
Снова стук. Я раздраженно опустила стекло.
– Уймись, Вин. Я в дерьме по уши.
– Не смей вылетать за дверь, когда я с тобой разговариваю, Кэтрин!.. В каком еще дерьме?
Опять она всюду сует свой нос.
– Не знаю. Только что позвонил какой-то тип – даже не соображу, откуда у него номер. У Джонни проблемы. Этот парень говорит, он в полном отрубе. Кажется, напился и подрался. Я на Тернпайк-лейн, заберу его.
Винни покачала головой:
– Кэтрин, ради бога, не впутывайся. На одну ночь с меня хватит.
– А как я, по-твоему, должна поступить, Вин? Оставить его там, и пусть из него отбивную делают? А если бы это был Пол? Да ты бы туда пулей летела.
– Ну ладно, – смущенно буркнула Винни. – Едем вместе.
– Нет, Вин, это ни к чему…
– Я не собираюсь пускать тебя одну в хрен знает какие тернпайки. Открывай, я сажусь! И не спорь.
4.33 утра.
Мы ехали мимо станции «Финсбери-парк», по Севен-Систер-роуд, на Грин-дейнз. Мы – это Винни и я. В молчании катили мимо турецких пекарен, складов, магазинчиков с кебабами, обшарпанных пабов, зеленных лавок с пустыми контейнерами и старыми корзинами, выставленными на тротуар. Нырнули под мост, на котором белой краской было намалевано: «Добро пожаловать в Хэринджей». Голова ныла; там, где я приложилась об руль, набухала шишка. Дождь прекратился.
Тернпайк-лейн – какое неподходящее название. «Дорожная застава» – прелестно звучит, верно? Ожидаешь найти здесь крытые соломой коттеджи и журчащий ручеек – а на деле это отхожее место. Даже воздух отдавал грязью, когда мы вылезли из машины. Вокруг никого, только пара каких-то типов с поднятыми капюшонами болталась на углу, да в дверях лавчонки спала старуха – ее почти не было видно среди кучи хлама, в которой она свернулась. Я заперла кеб, от души надеясь, что типы в капюшонах на самом деле вовсе не такое ворье, каким кажутся. Тишину нарушали лишь отдаленные гудки автомобилей и воркование голубей, усевшихся рядком на подоконнике.
Кафе «У Оза» оказалось обычной облезлой грязной забегаловкой с замызганными занавесками; где-то в глубине мерцали огни игровых автоматов. Мы подошли к красной двери с облупившейся краской, и я позвонила. Мгновение спустя затрещал интерком. Мужской голос залопотал что-то на незнакомом языке – то ли турецком, то ли курдском.
– Мне нужен Джордж.
Послышалось жужжание, щелчок – и я, бросив взгляд на Винни, толкнула дверь. Винни выглядела испуганной и усталой.
– Спасибо, Вин.
Она пожала плечами:
– Да ладно. Давай с этим разберемся.
Электрическая лампочка освещала только вонючее крыльцо, и, когда входная дверь закрылась, мы очутились в непроглядной тьме. Я была напугана гораздо больше, чем хотела это показать, и с трудом подавляла желание вцепиться в руку Винни. Где-то наверху со скрипом отворилась дверь, и в прямоугольнике тусклого света обозначился силуэт какого-то амбала, привалившегося к косяку.
– Джордж? – позвала я.
– Не-а. Джорджа внутрь, – отозвался амбал с сильным турецким акцентом.
Пока мы поднимались, Винни дышала с присвистом. Только бы с ней все было в порядке – вряд ли она захватила с собой ингалятор. Амбал посторонился, и мы протиснулись в комнату.
В воздухе висела густая завеса дыма, в нос шибануло запахом пота и спиртного. Кругом грязь, некогда белые стены пожелтели; там, где прежде висели картины, остались только более светлые пятна. Слева располагалась кухня, буквально заваленная немытой посудой; худой плешивый человек склонился над плитой, прикуривая от конфорки.
– Джордж? – снова спросила я.
Он обернулся. Бледное лицо почему-то напомнило рожу того гада, который пытался поджечь мой кеб. Светлые глаза, тонкий рот. Он кивнул.
– А вы…
– Кэтрин. А это моя подруга Винни. Амбал закрыл за нами дверь и привалился к ней спиной, скрестив руки на груди. На нем была футболка с желтой ухмыляющейся харей. На его собственной харе улыбка отсутствовала.
– Где Джонни? – Мне не удалось скрыть дрожь в голосе.
Джордж махнул рукой.
Я обернулась. Пара драных кресел. Круглый стол, загроможденный переполненными пепельницами, бутылками из-под виски и разбросанными игральными картами. Три стула стоят, четвертый опрокинут. По дырявому красному ковру тоже раскиданы карты. Из-под стола торчат ноги Джонни. Я кинулась к нему. Джонни в полной отключке лежал на полу. С правой стороны его лицо превратилось в сплошной кровоподтек. Кровь запеклась возле носа, на изрезанных шрамами щеках, на воротнике заношенной белой рубашки.
– О господи… Джонни…
Я опустилась на колени, приподняла его голову, склонилась – и ощутила мощную волну перегара. Джонни негромко застонал.
– Так вот какой ты, великий Джонни Джордан, – процедила Винни.
Я ее проигнорировала.
– Что произошло?
– Джонни не умеет проигрывать, – сказал Джордж. Он стряхнул пепел прямо на ковер и направился к нам. – Мехмет увел Оза, чтобы тот прошвырнулся и поостыл, но они вот-вот вернутся. Лучше вам убрать этого придурка до их прихода. Эрдаль подсобит на лестнице.
Я держала ноги Джонни, а Эрдаль подхватил его под мышки. Винни прошла вперед, чтобы открыть нам дверь. Джонни оказался тяжелым, у меня чуть спина не сломалась, пока мы медленно спускались по ступенькам. Джордж смотрел нам вслед, стоя в дверях с сигаретой в руке. Когда мы уже были внизу, он крикнул:
– Как очухается – скажите, чтобы к завтрашнему вечеру бабки вернул наличкой.
– Сколько он должен? – спросила я.
– Три куска.
Только когда Эрдаль помог нам загрузить Джонни на заднее сиденье и я снова села за руль, страх навалился в полной мере. Ехали мы быстро, но у парка Финсбери пришлось притормозить, чтобы глотнуть свежего воздуха. Я опустилась на бордюр, тяжело дыша и пытаясь прийти в себя; Винни вылезла из машины, подошла, присела рядом, обняла меня. Я слышала свистящий звук в ее груди. Как будто там паровой двигатель. Потом мы забрались обратно в машину.
– Как по-твоему, может, его в больницу надо? – спросила я, когда мы двинулись дальше.
– Просто уложи его в постель. Проспится – будет в норме.
– Ты думаешь?
– Ага.
Я перехватила в зеркале ее взгляд. Винни попыталась улыбнуться, но вышло неубедительно. Голова Джонни упала ей на плечо, и на кремовом джемпере осталось пятнышко крови. Я задумалась – а что она скажет Полу?
Небо уже светлело у горизонта и больше не походило на вязкую массу, когда мы припарковались за ржавым белым фургоном. Выволакивая Джонни из машины и запихивая его в лифт, мы чуть копыта не откинули – здесь-то Эрдаля не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
– Да, кажется, я знаю, где это. Буду через двадцать минут, если пробки – чуть дольше.
Винни снова постучала в стекло. Я отмахнулась.
– Чем быстрей, тем лучше. – В голосе человека слышалось что-то странное. Паника. Он отключился.
Снова стук. Я раздраженно опустила стекло.
– Уймись, Вин. Я в дерьме по уши.
– Не смей вылетать за дверь, когда я с тобой разговариваю, Кэтрин!.. В каком еще дерьме?
Опять она всюду сует свой нос.
– Не знаю. Только что позвонил какой-то тип – даже не соображу, откуда у него номер. У Джонни проблемы. Этот парень говорит, он в полном отрубе. Кажется, напился и подрался. Я на Тернпайк-лейн, заберу его.
Винни покачала головой:
– Кэтрин, ради бога, не впутывайся. На одну ночь с меня хватит.
– А как я, по-твоему, должна поступить, Вин? Оставить его там, и пусть из него отбивную делают? А если бы это был Пол? Да ты бы туда пулей летела.
– Ну ладно, – смущенно буркнула Винни. – Едем вместе.
– Нет, Вин, это ни к чему…
– Я не собираюсь пускать тебя одну в хрен знает какие тернпайки. Открывай, я сажусь! И не спорь.
4.33 утра.
Мы ехали мимо станции «Финсбери-парк», по Севен-Систер-роуд, на Грин-дейнз. Мы – это Винни и я. В молчании катили мимо турецких пекарен, складов, магазинчиков с кебабами, обшарпанных пабов, зеленных лавок с пустыми контейнерами и старыми корзинами, выставленными на тротуар. Нырнули под мост, на котором белой краской было намалевано: «Добро пожаловать в Хэринджей». Голова ныла; там, где я приложилась об руль, набухала шишка. Дождь прекратился.
Тернпайк-лейн – какое неподходящее название. «Дорожная застава» – прелестно звучит, верно? Ожидаешь найти здесь крытые соломой коттеджи и журчащий ручеек – а на деле это отхожее место. Даже воздух отдавал грязью, когда мы вылезли из машины. Вокруг никого, только пара каких-то типов с поднятыми капюшонами болталась на углу, да в дверях лавчонки спала старуха – ее почти не было видно среди кучи хлама, в которой она свернулась. Я заперла кеб, от души надеясь, что типы в капюшонах на самом деле вовсе не такое ворье, каким кажутся. Тишину нарушали лишь отдаленные гудки автомобилей и воркование голубей, усевшихся рядком на подоконнике.
Кафе «У Оза» оказалось обычной облезлой грязной забегаловкой с замызганными занавесками; где-то в глубине мерцали огни игровых автоматов. Мы подошли к красной двери с облупившейся краской, и я позвонила. Мгновение спустя затрещал интерком. Мужской голос залопотал что-то на незнакомом языке – то ли турецком, то ли курдском.
– Мне нужен Джордж.
Послышалось жужжание, щелчок – и я, бросив взгляд на Винни, толкнула дверь. Винни выглядела испуганной и усталой.
– Спасибо, Вин.
Она пожала плечами:
– Да ладно. Давай с этим разберемся.
Электрическая лампочка освещала только вонючее крыльцо, и, когда входная дверь закрылась, мы очутились в непроглядной тьме. Я была напугана гораздо больше, чем хотела это показать, и с трудом подавляла желание вцепиться в руку Винни. Где-то наверху со скрипом отворилась дверь, и в прямоугольнике тусклого света обозначился силуэт какого-то амбала, привалившегося к косяку.
– Джордж? – позвала я.
– Не-а. Джорджа внутрь, – отозвался амбал с сильным турецким акцентом.
Пока мы поднимались, Винни дышала с присвистом. Только бы с ней все было в порядке – вряд ли она захватила с собой ингалятор. Амбал посторонился, и мы протиснулись в комнату.
В воздухе висела густая завеса дыма, в нос шибануло запахом пота и спиртного. Кругом грязь, некогда белые стены пожелтели; там, где прежде висели картины, остались только более светлые пятна. Слева располагалась кухня, буквально заваленная немытой посудой; худой плешивый человек склонился над плитой, прикуривая от конфорки.
– Джордж? – снова спросила я.
Он обернулся. Бледное лицо почему-то напомнило рожу того гада, который пытался поджечь мой кеб. Светлые глаза, тонкий рот. Он кивнул.
– А вы…
– Кэтрин. А это моя подруга Винни. Амбал закрыл за нами дверь и привалился к ней спиной, скрестив руки на груди. На нем была футболка с желтой ухмыляющейся харей. На его собственной харе улыбка отсутствовала.
– Где Джонни? – Мне не удалось скрыть дрожь в голосе.
Джордж махнул рукой.
Я обернулась. Пара драных кресел. Круглый стол, загроможденный переполненными пепельницами, бутылками из-под виски и разбросанными игральными картами. Три стула стоят, четвертый опрокинут. По дырявому красному ковру тоже раскиданы карты. Из-под стола торчат ноги Джонни. Я кинулась к нему. Джонни в полной отключке лежал на полу. С правой стороны его лицо превратилось в сплошной кровоподтек. Кровь запеклась возле носа, на изрезанных шрамами щеках, на воротнике заношенной белой рубашки.
– О господи… Джонни…
Я опустилась на колени, приподняла его голову, склонилась – и ощутила мощную волну перегара. Джонни негромко застонал.
– Так вот какой ты, великий Джонни Джордан, – процедила Винни.
Я ее проигнорировала.
– Что произошло?
– Джонни не умеет проигрывать, – сказал Джордж. Он стряхнул пепел прямо на ковер и направился к нам. – Мехмет увел Оза, чтобы тот прошвырнулся и поостыл, но они вот-вот вернутся. Лучше вам убрать этого придурка до их прихода. Эрдаль подсобит на лестнице.
Я держала ноги Джонни, а Эрдаль подхватил его под мышки. Винни прошла вперед, чтобы открыть нам дверь. Джонни оказался тяжелым, у меня чуть спина не сломалась, пока мы медленно спускались по ступенькам. Джордж смотрел нам вслед, стоя в дверях с сигаретой в руке. Когда мы уже были внизу, он крикнул:
– Как очухается – скажите, чтобы к завтрашнему вечеру бабки вернул наличкой.
– Сколько он должен? – спросила я.
– Три куска.
Только когда Эрдаль помог нам загрузить Джонни на заднее сиденье и я снова села за руль, страх навалился в полной мере. Ехали мы быстро, но у парка Финсбери пришлось притормозить, чтобы глотнуть свежего воздуха. Я опустилась на бордюр, тяжело дыша и пытаясь прийти в себя; Винни вылезла из машины, подошла, присела рядом, обняла меня. Я слышала свистящий звук в ее груди. Как будто там паровой двигатель. Потом мы забрались обратно в машину.
– Как по-твоему, может, его в больницу надо? – спросила я, когда мы двинулись дальше.
– Просто уложи его в постель. Проспится – будет в норме.
– Ты думаешь?
– Ага.
Я перехватила в зеркале ее взгляд. Винни попыталась улыбнуться, но вышло неубедительно. Голова Джонни упала ей на плечо, и на кремовом джемпере осталось пятнышко крови. Я задумалась – а что она скажет Полу?
Небо уже светлело у горизонта и больше не походило на вязкую массу, когда мы припарковались за ржавым белым фургоном. Выволакивая Джонни из машины и запихивая его в лифт, мы чуть копыта не откинули – здесь-то Эрдаля не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70