ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Ты можешь сделать мне одолжение и просто притормозить?..
– Я тебе никаких одолжений делать не собираюсь.
– Да, я знаю. Я… Послушай… Судя по голосу, ты много выпила. Ты можешь кого-нибудь покалечить…
– Плевать.
– Кэтрин, у тебя был шок, и ты не в себе.
Я судорожно сглотнула. Что-то поднималось во мне. Что-то, что слишком долго таилось.
– В какой части Лондона ты находишься? Хоть это ты мне можешь сказать?
– Запад. Белые дома. Деревья. Дома белые…
Чокнуться можно. Прямые линии, углы, снова прямые линии, и ни одна ни с чем не связана. Я же на этой дороге уже была, точно. И машину эту несколько минут назад видела… Я будто крыса в лабиринте. Лабиринт… Боже, руль какой скользкий.
– Я не могу дышать, Крэйг. Я не могу… дышать…
– Кэтрин, ты видишь какой-нибудь указатель? Вывеску? Паб, ресторан – что-нибудь ?!
– «Дан…» «Дансейни» какое-то.
– Хорошо. Теперь паркуйся. Все хорошо.
Ничего не хорошо. Все поднималось и поднималось. Клубилось вокруг меня, как когда-то – вокруг моей матери.
– Катерина? Скажи что-нибудь!
Такси – черное и большое – ехало прямо на меня… В голове отдавался гудок. Крутанув руль, я ушла от лобового удара, но появилось что-то другое… Цвет. Проклятый цвет, которому нет названия.
Он был везде.

МОРСКАЯ ЗВЕЗДА
1
– Я не чувствую, что я – это я.
– Ты о чем? – В голосе Винни тревога. Но тревожиться ей было не о чем.
– Я имею в виду – я не такая, как прежде.
Таксофон загудел, и я, прижав трубку подбородком к плечу, свободной рукой полезла в карман халата за очередным двадцатипенсовиком. Неудачный маневр. Будто задела что-то под своими сломанными ребрами, и место, где в груди была вшита трубка, обожгло болью. Я качнулась и вцепилась в костыль, зажатый слева под мышкой. Иначе не удержать бутылку, присоединенную к вшитой трубке. Ухитрившись наконец встать прямо, я засунула монетку в щель.
– Не такая хорошая или не такая плохая? Кэтрин, ты здесь?
– А, ч-черт… Да, здесь, извини, Вин.
– Ты в порядке?
– Конечно. – Я вытерла пот со лба.
По серому коридору шла доктор Дженнингс с молодым чернокожим санитаром; их подошвы шлепали по синтетическому полу. Застукав меня у таксофона, докторша нахмурилась, взор ее означал: «Почему не в постели?» А потом она неожиданно улыбнулась и пошла дальше. Страшила Джули, баба средних лет, с квадратной мордой, моя соседка по палате, ковыляла в туалет, путаясь в полах байкового халата. Я повернулась к ней спиной и уставилась на плакат про обследование груди.
– Извини, Вин, что ты сказала?
– Я спрашиваю – какая «не такая», плохая или хорошая?
– Не знаю… Я больше не чувствую себя испуганной. И не понимаю, чего пугалась прежде… Хотя чего-то пугалась. Понятно?
– М-м… – Винни старалась это переварить. Ни хрена не понятно – даже мне самой.
– Дело в том, Кэт, что ты посмотрела смерти в глаза. Посмотрела – и все же ты здесь. Потому ты и чувствуешь себя другой. Логично, да? Я тут читала одну книжку, так вот: те, кто был…
– Ладно, Вин, ты-то как?
– Я? А, спасибо, с тех пор как вынули эту трубку – намного лучше. Кэт, а ведь в этом есть и смешная сторона: обе валяемся по больницам, из обеих трубки торчат!
– Оборжаться.
Мне подфартило: пневмоторакс (так называется, когда пробито легкое), среднее сотрясеньице башки плюс шишка размером с мячик для гольфа, пара сломанных ребер, порезы, мерзкий ушиб на левом колене и морда как баклажан. Коктейль тот еще, и очень больно, и все же я знаю, что мне повезло.
– Я завязала с курением, – сообщила Винни.
– Еще бы.
Хорошо мы, наверное, смотримся. Я балансирую в больничном рубище у таксофона и кидаю туда монетку за монеткой, а Винни разговаривает лежа в кровати. Обе хилые, как старухи, обе шаркаем шлепанцами и сипим тоненькими голосами.
– Нет, действительно, – сказала Винни. – Пол, кстати, говорил, что ты заходила. Спасибо, Кэтрин.
– Заткнись, а? Это все, что я сделала. Я бы тебя проведала, если бы не вляпалась… Но знаешь, Вин, меня, возможно, через несколько дней выпишут. Я тебя навещу. Принесу виноград.
– Вообще-то, Кэт, меня выписывают завтра, так что это я к тебе заскочу.
Я всего-то хихикнула – и это чуть не отправило меня на тот свет.
– Вечно ты со мной нянчишься. Ладно, подруга, выкладывай очередную мудрость. Мудрость мне сейчас до зарезу нужна.
Пауза. Я услышала вздох Винни. От телефонной трубки несло гнилью. Так пахнет дыхание больных людей. Мои деньги тикали и тикали…
– Что ты собираешься делать? – спросила в конце концов Винни.
Бип-бип-бип – я старалась затолкать в щель последнюю монетку. Она выскочила снизу. Я наклонилась, подобрала, поплевала на нее и снова запихала в щель. И взвыла – поскольку задела вшитую трубку и потревожила ребра. Трюк, однако, удался: автомат монетку принял. Это мама научила меня такому приему.
– Так что ты будешь делать? – настойчиво спросила Винни.
– А я знаю? Я не могу загадывать дальше чем на несколько дней. Просто живу и жду, когда из меня эту гребаную дрянь выкачают.
Старая леди, шествовавшая мимо на костылях, пронзила меня злобным взглядом. Будь у меня свободный палец – показала бы ей.
– Кто-нибудь из них заходил?
– Из них? Ты имеешь в виду… Нет, конечно. С ними всё. Со всеми. Кроме Джонни, может быть… Нет, я видела только Кева.
– Что? Ты о Большом Кеве? Из «Крокодила»? – Винни явно обалдела.
– Ага. О нем самом. Я ему позвонила, и он съездил ко мне домой. Привез кое-что из вещей. Знаешь, Вин, за последние пару дней я поняла кое-что важное о своей жизни.
– И что же?
– У меня ее нет.
Пошатываясь, я медленно брела обратно в палату. В правой руке я несла бутылку, а с левой стороны – там, где ушибленное колено, – опиралась о костыль. Такой крен был не слишком полезен для груди – сломанные ребра вдавливались так, что перехватывало дыхание; место вокруг вшитой трубки саднило. Но я упорно заставляла себя двигаться. Не могу валяться все время в койке. Да и голова уже получше, чем вчера, – осталась лишь ноющая боль и время от времени казалось, будто в черепушке что-то порхает – подпрыгивает и приземляется.
Все, что я могла делать, – это плестись обратно в постель, и то по дороге пришлось прислониться к стенке, чтобы отдышаться. Как представлю себе беговую дорожку… Я увидела собственную тень на противоположной стене и содрогнулась: нечто сутулое, сгорбленное… Будто вырядилась для Хэллоуина.
За сегодняшний день я изучила этот коридор вдоль и поперек. Отколотая кафельная плитка у огнетушителя, сырое пятно на потолке возле лампы, проход, ведущий к лифтам… Я, наверное, протопала здесь уже восемь или девять раз. То целенаправленно – позвонить Винни или в туалет, – то просто чтобы прошвырнуться. Удивительно: все видишь совсем по-иному, когда движешься медленно, сосредотачиваясь на каждом шаге, на каждой детали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70