И я слышал, как он зовет тебя по имени… Почему ты убежала?
– Я и не собиралась там быть. Мужчина, которого ты видел… Он заманил меня туда.
– А-а… – У отца был разочарованный вид. – А я думал…
– Нет. – Я сделала еще глоток и поставила стакан в сторону. Как же мне хотелось остаться одной. – Слушай, может, пойдешь? Я хочу отдохнуть.
Отец будто и не слышал:
– Кэтрин, я знаю, что наломал немало дров. Я просто не мог после… Ты так похожа на нее.
– Папа, я не хочу этого слышать.
– Я был рад, когда ты ушла к Мэв. Я не знал, как справиться с тобой. Как справиться со всем. Когда мне предложили раньше срока уйти на пенсию, это было такое облегчение…
– Папа, сделай одолжение – мне из легкого эту хрень откачивают…
– Мэв была так добра. Ты ведь, наверное, и не знала, что она постоянно приходила и помогала мне с уборкой? Она оставалась на чашку чая и рассказывала, как у тебя дела…
– Папа …
Внутри все дрожало и дергалось, я хватала ртом воздух.
Как же он постарел. Стал одним из тех усохших, дряхлых старичков, которые бредут от автобусной остановки с сумкой, набитой продуктами; у них печальные худые лица и непомерно большие уши.
– Извини, я не хотел огорчать тебя и утомлять. Просто когда этот человек позвонил и сказал, что ты здесь…
– Какой еще человек?
– Я так беспокоился за тебя, Кэтрин. Знаю, прошлого не поправишь, но я надеялся… я надеюсь, что мы сможем быть друзьями. Хочешь, поживи у нас с Патрицией, когда тебя выпишут. Тебе же нужно будет время, чтобы прийти в себя, встать на ноги.
– Эй, погоди. – В голове у меня бушевала целая лавина. Факты, воспоминания разъезжались, ускользали, я не знала, за что ухватиться. И выпалила наугад: – Что еще за Патриция?
Покраснел! Мой отец покраснел!
– Это… моя знакомая дама.
– Твоя – кто ?
– Мы вместе чуть больше года. Я встретил ее в группе психологической поддержки для перенесших душевную травму.
Он – в группе психологической…
Отец выпрямился на стуле. И будто вырос дюйма на три, прямо у меня на глазах. Мне нужен кодеин – срочно.
– Я должен был как-то помочь себе. Почти четырнадцать лет я прятался от мира. Четырнадцать лет. Да, я обязан был уделять Мэри больше внимания. Да, я обязан был стать для тебя гораздо лучшим отцом. Но прошлое не изменишь, ведь так?
Чудно слышать, как он произносит ее имя.
– Не могу представить, как ты сидишь в библиотеке, или в церкви, или еще где и изливаешь душу перед незнакомыми людьми.
– Знаю. Странно, да? – Папа нервно хмыкнул, но его лицо тотчас снова стало серьезным. – Кэтрин, я любил твою мать даже больше, чем… Но теперь… Теперь я встретил Патрицию. Она… замечательная.
– Замечательная? – Резкий укол в ребрах. Отец снова покраснел. Меня сейчас вывернет! – Да. Замечательная. Она прекрасная женщина. Заупокойная служба – это ее идея.
Неужели папа действительно мог измениться? Сначала я этого не заметила, но он заговорил о Патриции – и я уже вижу… Тот же макинтош, надраенные до блеска ботинки, ручка в нагрудном кармане, та же манера сплетать пальцы – но, похоже, он обрел смысл в жизни. У него есть женщина по имени Патриция – и у нее бывают идеи.
– А сюда заявиться – это тоже ее идея?
– Нет. Это уже моя. Мне давно следовало прийти, но мы уезжали на неделю в Париж. Вернулись только сегодня утром. Тогда я и получил сообщение.
Мой отец и какая-то женщина… Залезают на Эйфелеву башню, гуляют вдоль Сены, ходят по Лувру, лопают улиток… Возвращаются домой…
– Какое сообщение? Кто тебе сказал, что я здесь?
– Сообщение на автоответчике. От какого-то Джейми.
– Джейми? Не знаю никакого Джейми.
Папа был озадачен:
– А я думал, что это тот мужчина, который тогда бросился за тобой. В спортивной машине.
– Папа, а ты уверен, что его зовут не Крэйг?
– Конечно, уверен. Джейми Лоуренс. Именно так.
На этом мои силы кончились. Мне нужен был отдых. Веки отяжелели.
– Па, мне спать пора.
Отец медленно поднялся на ноги, начал застегивать макинтош. Но мысли у него носились где-то еще.
– Ты подумаешь о моем предложении, Кэтрин? Насчет того, чтобы пожить у нас.
– Па, дай я отдохну. Мне сейчас не до того. Папа снова стал печальным. А чего он ждал?
Придет, скажет «извини» – и все пятнадцать лет исчезнут, как по волшебству?
– Но можно, я хотя бы снова к тебе зайду?
– Не знаю. – Глаза закрывались сами собой. В отдалении загремела тележка с едой.
Глаза у меня были закрыты, но голос его я слышала:
– Я позвоню завтра в палату, хорошо? Когда ты сможешь все продумать?
Занавеску отдернули, на меня нахлынула волна густого запаха. Юнец с остреньким личиком, в белом халате, подтянул тележку, взглянул на диаграмму в ногах кровати и сверился со списком:
– Кэтрин Чит… Вы у нас вегетарианка?
– Нет! – С меня разом слетела сонливость. – Я не вегетарианка! Я мяса хочу!
– А здесь написано – вегетарианка… – заныл парень.
– Так я позвоню? – спросил папа.
– Как хочешь.
2
В больнице я все чаще думала о Джонни. А вдруг он уже много раз пытался дозвониться до меня по красному мобильнику? Но красного мобильника ведь больше не существует! Я так психанула на него и за азартные игры, и за то, как небрежно принял он три тысячи фунтов, а звереть, вообще-то, следовало на себя. Джонни у меня денег не просил. Инициатива была моя, а давать ему такую сумму – то же самое, что заливать бензин в машину. Лежа на больничной койке, я пришла к выводу, что с моей стороны этот роман был чистым мазохизмом. Позволяя Джонни так со мной обращаться, я наказывала себя за то, что я такая дрянь. А теперь я решила, что и элементы садизма тоже присутствуют.
С другими – все, но с Джонни дело еще не кончено. Когда меня в результате отцепили от трубки, заштопали и собрали заново, когда я покинула больницу на заднем сиденье мини-кеба, – мини-кеба! – я попросила шофера отвезти меня к «Слону».
Дрожа, вся на нервах, ждала я у двери. Я не знала, что ему сказать при встрече. Но по мере того как становилось все более очевидным, что никого нет дома, нервозность сменялась разочарованием. Я уже готова была повернуться и поплестись восвояси, как вдруг соседняя дверь отворилась и оттуда высунулась женщина средних лет, с полотенцем на волосах и с окурком в зубах.
– Бог ты мой, вы, наверное, миссис Дженнет, – произнесла она, не удосужившись вынуть окурок. И, не дав мне возможности ее разубедить, затрещала: – Бесконечно извиняюсь – совсем из головы выскочило, что вы придете, а я как раз волосы сушу. Ничего, если я вам просто ключи дам – вы же сами все посмотрите? В конце концов, я и согласилась-то людей впускать, только чтобы сделать любезность мистеру Триггсу. Он же и мой домовладелец, понимаете? Для домовладельца, конечно, парень приличный, ну да все они одного поля ягода. Я имею в виду – те, которые зарабатывают на хлеб, сдавая квартиры в аренду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
– Я и не собиралась там быть. Мужчина, которого ты видел… Он заманил меня туда.
– А-а… – У отца был разочарованный вид. – А я думал…
– Нет. – Я сделала еще глоток и поставила стакан в сторону. Как же мне хотелось остаться одной. – Слушай, может, пойдешь? Я хочу отдохнуть.
Отец будто и не слышал:
– Кэтрин, я знаю, что наломал немало дров. Я просто не мог после… Ты так похожа на нее.
– Папа, я не хочу этого слышать.
– Я был рад, когда ты ушла к Мэв. Я не знал, как справиться с тобой. Как справиться со всем. Когда мне предложили раньше срока уйти на пенсию, это было такое облегчение…
– Папа, сделай одолжение – мне из легкого эту хрень откачивают…
– Мэв была так добра. Ты ведь, наверное, и не знала, что она постоянно приходила и помогала мне с уборкой? Она оставалась на чашку чая и рассказывала, как у тебя дела…
– Папа …
Внутри все дрожало и дергалось, я хватала ртом воздух.
Как же он постарел. Стал одним из тех усохших, дряхлых старичков, которые бредут от автобусной остановки с сумкой, набитой продуктами; у них печальные худые лица и непомерно большие уши.
– Извини, я не хотел огорчать тебя и утомлять. Просто когда этот человек позвонил и сказал, что ты здесь…
– Какой еще человек?
– Я так беспокоился за тебя, Кэтрин. Знаю, прошлого не поправишь, но я надеялся… я надеюсь, что мы сможем быть друзьями. Хочешь, поживи у нас с Патрицией, когда тебя выпишут. Тебе же нужно будет время, чтобы прийти в себя, встать на ноги.
– Эй, погоди. – В голове у меня бушевала целая лавина. Факты, воспоминания разъезжались, ускользали, я не знала, за что ухватиться. И выпалила наугад: – Что еще за Патриция?
Покраснел! Мой отец покраснел!
– Это… моя знакомая дама.
– Твоя – кто ?
– Мы вместе чуть больше года. Я встретил ее в группе психологической поддержки для перенесших душевную травму.
Он – в группе психологической…
Отец выпрямился на стуле. И будто вырос дюйма на три, прямо у меня на глазах. Мне нужен кодеин – срочно.
– Я должен был как-то помочь себе. Почти четырнадцать лет я прятался от мира. Четырнадцать лет. Да, я обязан был уделять Мэри больше внимания. Да, я обязан был стать для тебя гораздо лучшим отцом. Но прошлое не изменишь, ведь так?
Чудно слышать, как он произносит ее имя.
– Не могу представить, как ты сидишь в библиотеке, или в церкви, или еще где и изливаешь душу перед незнакомыми людьми.
– Знаю. Странно, да? – Папа нервно хмыкнул, но его лицо тотчас снова стало серьезным. – Кэтрин, я любил твою мать даже больше, чем… Но теперь… Теперь я встретил Патрицию. Она… замечательная.
– Замечательная? – Резкий укол в ребрах. Отец снова покраснел. Меня сейчас вывернет! – Да. Замечательная. Она прекрасная женщина. Заупокойная служба – это ее идея.
Неужели папа действительно мог измениться? Сначала я этого не заметила, но он заговорил о Патриции – и я уже вижу… Тот же макинтош, надраенные до блеска ботинки, ручка в нагрудном кармане, та же манера сплетать пальцы – но, похоже, он обрел смысл в жизни. У него есть женщина по имени Патриция – и у нее бывают идеи.
– А сюда заявиться – это тоже ее идея?
– Нет. Это уже моя. Мне давно следовало прийти, но мы уезжали на неделю в Париж. Вернулись только сегодня утром. Тогда я и получил сообщение.
Мой отец и какая-то женщина… Залезают на Эйфелеву башню, гуляют вдоль Сены, ходят по Лувру, лопают улиток… Возвращаются домой…
– Какое сообщение? Кто тебе сказал, что я здесь?
– Сообщение на автоответчике. От какого-то Джейми.
– Джейми? Не знаю никакого Джейми.
Папа был озадачен:
– А я думал, что это тот мужчина, который тогда бросился за тобой. В спортивной машине.
– Папа, а ты уверен, что его зовут не Крэйг?
– Конечно, уверен. Джейми Лоуренс. Именно так.
На этом мои силы кончились. Мне нужен был отдых. Веки отяжелели.
– Па, мне спать пора.
Отец медленно поднялся на ноги, начал застегивать макинтош. Но мысли у него носились где-то еще.
– Ты подумаешь о моем предложении, Кэтрин? Насчет того, чтобы пожить у нас.
– Па, дай я отдохну. Мне сейчас не до того. Папа снова стал печальным. А чего он ждал?
Придет, скажет «извини» – и все пятнадцать лет исчезнут, как по волшебству?
– Но можно, я хотя бы снова к тебе зайду?
– Не знаю. – Глаза закрывались сами собой. В отдалении загремела тележка с едой.
Глаза у меня были закрыты, но голос его я слышала:
– Я позвоню завтра в палату, хорошо? Когда ты сможешь все продумать?
Занавеску отдернули, на меня нахлынула волна густого запаха. Юнец с остреньким личиком, в белом халате, подтянул тележку, взглянул на диаграмму в ногах кровати и сверился со списком:
– Кэтрин Чит… Вы у нас вегетарианка?
– Нет! – С меня разом слетела сонливость. – Я не вегетарианка! Я мяса хочу!
– А здесь написано – вегетарианка… – заныл парень.
– Так я позвоню? – спросил папа.
– Как хочешь.
2
В больнице я все чаще думала о Джонни. А вдруг он уже много раз пытался дозвониться до меня по красному мобильнику? Но красного мобильника ведь больше не существует! Я так психанула на него и за азартные игры, и за то, как небрежно принял он три тысячи фунтов, а звереть, вообще-то, следовало на себя. Джонни у меня денег не просил. Инициатива была моя, а давать ему такую сумму – то же самое, что заливать бензин в машину. Лежа на больничной койке, я пришла к выводу, что с моей стороны этот роман был чистым мазохизмом. Позволяя Джонни так со мной обращаться, я наказывала себя за то, что я такая дрянь. А теперь я решила, что и элементы садизма тоже присутствуют.
С другими – все, но с Джонни дело еще не кончено. Когда меня в результате отцепили от трубки, заштопали и собрали заново, когда я покинула больницу на заднем сиденье мини-кеба, – мини-кеба! – я попросила шофера отвезти меня к «Слону».
Дрожа, вся на нервах, ждала я у двери. Я не знала, что ему сказать при встрече. Но по мере того как становилось все более очевидным, что никого нет дома, нервозность сменялась разочарованием. Я уже готова была повернуться и поплестись восвояси, как вдруг соседняя дверь отворилась и оттуда высунулась женщина средних лет, с полотенцем на волосах и с окурком в зубах.
– Бог ты мой, вы, наверное, миссис Дженнет, – произнесла она, не удосужившись вынуть окурок. И, не дав мне возможности ее разубедить, затрещала: – Бесконечно извиняюсь – совсем из головы выскочило, что вы придете, а я как раз волосы сушу. Ничего, если я вам просто ключи дам – вы же сами все посмотрите? В конце концов, я и согласилась-то людей впускать, только чтобы сделать любезность мистеру Триггсу. Он же и мой домовладелец, понимаете? Для домовладельца, конечно, парень приличный, ну да все они одного поля ягода. Я имею в виду – те, которые зарабатывают на хлеб, сдавая квартиры в аренду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70