Выглядела мадам Бабироль так, словно дня четыре пролежала в могиле, а потом была поспешно откопана и облачена в черны бархатный редингот, шарф и сапожки - хоть сейчас в седло. Седые волосы её, собранные на макушке в крохотный пучок-крышечку, толстые щеки, расширявшиеся книзу и там переходящие в двойной подбородок в сочетании с золотым пенсне делали её поразительно похожей на престарелую недоваренную черепаху.
- Скашите, дрюг мой, бюдет ли коммюнике? - прозвучал голос, раздававшийся когда-то в кулуарах Лиги Наций и в бункере Гитлера.
- Вероятно, но наверное сказать не могу.
- Но во всяком слючае минют пиять у нас ещё есть?
- Разумеется, мадам.
- Эй, Джим! - сейчас же окликнули его снова. - Ты это ви-дел? - Хигсон протягивал ему дневной выпуск "Франс-Суар".
Всю первую полосу под гигантским заголовком "ПОХИЩЕНИЕ" занимали две фотографии - чуть туманные "крупешники", снятые камерами с телескопическими объективами. На одной боролись трое мужчин, а за спиной у них возвышалось здание, которое при желании можно было счесть посольством. Фотография была снабжена стрелками и подписями: "русский С.А.Горенко", "агент ЦРУ", "мосье Х, сотрудник посольства". Гэмбл всматривался, стараясь узнать в этом "Х" Шеннона. Четвертый персонаж, видный со спины, тоже был обозначен как "агент ЦРУ".
На другом снимке был запечатлен двор посольства и двое мужчин, явно замышлявших недоброе. Подписи поясняли: "мосье Дюнинже, сотрудник посольства, и мосье Рухмайер, агент ЦРУ". Ну, хорошо, первый - это, очевидно, Даннинджер, но кто такой это загадочный Рухмайер, Гэмбл понятия не имел.
Его плотно обступили журналисты.
- Ну, что, Джим? - продолжал Хигсон. - Как прошла встреча с министром? Французы утверждают - "весьма бурно", а министр якобы "был резок". Другими словами, разругались вдрызг. Так это?
- Не знаю.
- Это все похоже на правду, - заметил Остин. - Кто эти парни на фотографии? Ты узнаешь кого-нибудь?
- Я не знаю, откуда взялись эти снимки, впервые их вижу. По-моему, это липа - монтаж. Может быть, во "Франс-Суар" их передали русские из посольства.
Раздался недоверчивый гул: журналисты заговорили все сразу.
- Дайте-ка мне, я выясню, - Гэмбл взял газету и напра-вился к дверям.
Наверху, в приемной, Торелло попросил его подождать и унес газету в кабинет, откуда вскоре появился Шеннон:
- Джим, посол просит вас выяснить происхождение этих фотографий.
- Попытаюсь, - сказал Гэмбл, - но особых надежд на успех не питаю и вам не советую. - Он снова стал вглядываться в снимки.
- Это длиннофокусный телеобъектив, - сказал Шеннон. - Поинтересуйтесь, с какой точки велась съемка, и откуда приплыли фотографии в редакцию.
- Напротив посольства постоянно торчат машины. Снято, похоже, с Елисейских Полей. Да! Теперь вот что: у меня там внизу орава журналистов, они ждут ваших впечатлений от встречи в МИД, а теперь ещё и насчет фотографий.
- Вот наше заявление.
Гэмбл взял протянутый ему листок бумаги. Там кратко и в нарочито безмятежном тоне говорилось о состоявшейся встрече министра иностранных дел Франции с послом Соединенных Штатов, в ходе которой посол ещё раз заявил, что все слухи о похищении ни на чем не основаны, и посольство не имеет никакого отношения к инциденту. Сморщив лоб, Гэмбл сквозь сигаретный дым посмотрел на Шеннона.
- Это все?
- Мы и на это-то еле вырвали согласие госдепа. А чего бы вам хотелось?
- А то вы не знаете? Журналисты знают, что в МИД произоше крупный разговор, и припасли вам вопросиков шестьсот. А эта бумажка только раззадорит их.
- Сожалею, - ответил Шеннон, - но ничего больше у меня нет.
- А вы знаете, что намерены предпринять французы? Не знаете? Сейчас расскажу. Они поднимут волну насчет тайных операций ЦРУ, припомнят и "U-2", и Гватемалу с Ираном, и Залив свиней, потревожат тень Джона Фостера Даллеса, дадут рисунки и графики. Разумеется, не от имени правительства, но в самой грубой форме. Потому что после студенческих волнений ничего жареного давно не было. Это сенсация, понимаете? В пару к той, когда ЦРУ оказалось причастно к заговору генералов в Алжире.
- "Что говорить, когда нечего говорить?"
- Чем меньше информации, тем больше должно быть слов. Ну, ладно, я понимаю, что так решено наверху. А как быть оо снимками?
- Можете сообщить, что один снимок, по крайней мере, - фотомонтаж: ни людей, ни здание на нем определить нельзя. Вторая картинка - любительский снимок, его могли сделать когда угодно.
- А кто такой этот Рухмайер?
- Первый раз слышу.
Гэмбл ещё постоял, глядя на Шеннона, потом тяжело вздохнул и побрел к двери. Шеннон посмотрел ему вслед. Да, не позавидуешь - его сейчас будет рвать в клочья вся журналистская братия. Когда Гэмбл был уже на пороге, он окликнул его:
- Кстати, Джим, вы слыхали, что случилось сегодня утром?
- Нет. А что случилось?
- В посольство проник злоумышленник, ранил Горенко и охранника, а одного француза застрелил насмерть.
- Да вы шутите!
Шеннон молча покачал головой.
- Если что-нибудь от кого-нибудь услышите об этом проис-шествии, дайте мне знать. Хорошо?
- Да кто же это был?
- Еще не выяснили. Он задержан. Так вот - если кто-нибудь спросит вас, отнекивайтесь и немедленно сообщите мне, кто это у нас такой осведомленный.
- А вы думаете, спросят?
- Весьма вероятно. Страсти разгораются.
Шеннон, зайдя в туалет на первом этаже, вымыл руки, подтянул узел галстука и по длинному боковому коридору направился в корпус "В". Взбежав по белой каменной лестнице, он миновал столовую и оказался в длинной комнате, похожей на судовой бар: синий ковер, черные кожаные кресла, низкие столики из темного дерева с лампами под красными абажурами.
Здесь сотрудники посольства могли выпить перед обедом или вечером, сюда они приводили друзей. Шеннон нечасто бывал в этом подобии клуба. Постояв несколько секунд, он, отвечая на раздающиеся со всех сторон приветсвия, прошел к незанятому столику и сделал заказ. Напротив расположились британский военно-воздушный атташе и несколько канадцев. Только они имели право бывать в баре, пользуясь привилегией, подчеркивавшей "особые отношения" США с этими странами.
Шеннон закурил и сделал вид, что углубился в недавно полученное письмо из дому. После совещания посол попросил советника задержаться, и Шеннон нюхом чуял неприятности.
Неужели советник дошел до такой низости, что в частном порядке информирует своих вашингтонских друзей обо всем, что творится в посольстве? Разгорающийся с французами конфликт чреват отзывом посла, и в этом случае советник становился временным поверенным в делах. После такого скандала желающих занять пост посла не найдется, и советник вполне мог рас-считывать, что через какое-то время займет его автома - тически, тем более что французы к нему благоволят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57