Ваша жена тоже?
? Да... или... я не уверен. Потом она оказалась в чем-то белом, тонком.
? Когда вы почувствовали червяка, вы лежали в постели?
? Ммм... Да.
? Вы помните, где и в какой момент все это происходило?
Она допила кофе, встряхнула чашку, чтобы убедиться, что не осталось ни капли, и поставила ее на стол рядом с фотографией внуков.
? Да, по крайней мере частично.
? Расскажите.
? Мы занимались любовью.
? Когда вы в последний раз занимались любовью? Я имею в виду с женщиной или с другим мужчиной, кроме самого себя?
Зазвонил телефон. Она говорила, как автоответчик. Она не могла заставить себя выключить телефон или дать ему звонить. Однажды я попросил ее включать автоответчик, когда мы разговариваем. Она объяснила, что могла бы это сделать, но тогда ей будет интересно, кто звонит, и ее внимание отвлечется. Кроме того, она волновалась за мужа, Мелвина, у которого было больное сердце. Поэтому я терпеливо ждал, радуясь возможности подумать не о ближайшем ответе, а о последующих.
? Извините, пожалуйста, я не могу сейчас разговаривать. Я могу перезвонить вам завтра утром... Я поставила вам диагноз. Я не могу изменить его... Я говорю вполне обдуманно. До свидания.
Она повесила трубку и сказала мне и себе:
? Городской отдел здравоохранения.
И снова мне:
? Итак, когда в последний раз вы занимались любовью?
? Накануне того дня, когда погибла моя жена.
? С вашей женой?
? Разумеется. Мы уже говорили об этом.
? Почему вы не сердитесь? Вы должны хотя бы немного рассердиться, ? сказала она. ? Я больше рассердилась на служащего ГОЗ, чем вы на меня за предположение, что при жизни вашей жены вы могли заниматься любовью с кем-то другим.
У кресла, на котором я сидел, была откидная спинка. Я занял полулежачее положение и сцепил пальцы в замок на животе.
? Я больше ни на кого не сержусь, ? сказал я.
? Вас ничто не раздражает?
? Не знаю. Возможно, я ищу что-то, что меня рассердило бы, и не хочу найти. Вы можете это понять?
? Прекрасно могу. Следующий вопрос. Почему вы всегда говорите «моя жена» и никогда не называете ее по имени? Вы никогда не говорили мне, как ее звали. Хотите ответить сразу или предпочтете подумать неделю?
? Мне это больно.
? Называть ее имя?
? Да.
? Иногда боль сидит внутри, притаившись. Если вы взглянете ей в лицо, она может отступить. Вы хотели бы, чтобы она отступила?
? Не уверен. Нет, я бы этого не хотел. Я хочу, чтобы она всегда оставалась там, где я могу ее найти.
? Чтобы жалеть себя?
? Да, жалость к себе дает облегчение.
? Придет время, когда вы назовете ее имя. Вы почувствуете боль, но это будет приятная боль.
? Я не хочу, чтобы боль стала приятной.
? Посмотрим.
? Ее мать была очень полной. Красивое лицо, но сама очень полная. Я...
? Да?
? Нет, ничего.
? Ваша жена была адвокатом?
? Да. Я не хочу говорить сегодня о моей жене.
Она наклонилась вперед, надула губы, подняла брови и сказала:
? Тогда мы пока отложим эту тему. Вы сейчас работаете? Раз вы планируете заплатить мне, вы, вероятно, работаете. Над чем, кроме снов?
? Сбежавшая жена. Сбежавшая девочка.
? Это один человек или разные? Убежавшая девочка ? чья-то жена?
Я откинулся еще дальше на спинку стула и посмотрел вверх, на потолок.
? Разные.
? И вам интересно найти их. Это больше, чем просто работа, чем заработок?
? Не знаю.
? Ваша жена тоже бежала, ? сказала она.
Я спокойно ответил:
? Она погибла.
? И у вас не было детей?
? Вы это знаете.
? Вы все-таки рассердились?
? Ничего похожего.
Я не смотрел на нее, но знал, что она встала.
? На сегодня достаточно. Идите ищите ваших женщин. Мы поговорим о них через неделю. Пропавшая жена, пропавшая дочь и этот сон. Я полагаю, он говорит вам, что вы должны перестать казнить себя. Вы знаете магазин итальянского мороженого на Семнадцатой улице?
Настала моя очередь выпрямиться. Спинка поднялась вслед за мной, я открыл глаза и почувствовал легкое головокружение.
? Знаю.
? Зайдите туда. Рекомендую банановое с шоколадом. Мелвин любит арбузное. Будьте добрее к себе, Льюис.
Энн Горовиц на целых шесть дюймов ниже меня, а мой рост ? на нижней границе среднего. Я вынул бумажник и протянул ей две двадцатидолларовые купюры. Впервые я увидел ее, когда доставлял ей повестку в суд для дачи показаний по делу одного из ее пациентов. Она взяла бумаги у двери, отошла в глубь квартиры, бросила их на стол и пригласила меня войти. Прежде никто из тех, кому я вручал судебные повестки, никогда не приглашал меня в дом.
Ее очень заинтересовала моя работа, она хотела знать о ней все и рассказала мне, что дело доставки повесток в суд восходит к библейским временам. Я был представителем исторической профессии, хотя сам того не ощущал. Для меня это был заработок от двадцати пяти до пятидесяти долларов за несколько часов работы.
Энн Горовиц сказала, что видит боль у меня в глазах, и спросила, не хочу ли я поговорить о ней. Я ответил, что не хочу, и она спросила:
? Как долго может человек упиваться своим страданием?
? Если повезет ? до самой смерти.
Она дала мне свою визитку и сказала, что хочет поговорить со мной, даже если я не хочу говорить с ней. Она вознамерилась узнать еще больше о моей почтенной профессии и накачать меня историческими сведениями. Она сказала также, что будет брать только по десять долларов за сеанс. После первого сеанса я дал ей двадцать долларов, и это стало постоянной платой за наши встречи. Несколько раз я задерживал оплату, но всегда возвращал долг. От одного адвоката, чья дочь наблюдалась у Энн Горовиц, я узнал, что за сеанс он выкладывает сто долларов.
Она протянула мне копию статьи о великом верховном судье Джоне Маршалле из журнала «Смитсониан».
? Джефферсон ненавидел его, ? сказала она. ? Америка была создана в гораздо большей степени Маршаллом, чем Вашингтоном или Джефферсоном. Великий человек. Прочтите, когда будет время. Расскажете мне, что вы о нем думаете.
Когда я вышел со статьей в руках, в приемной ждали мужчина и женщина. Вид у них был смущенный, и мне показалось, что я знаю их. Женщина опустила глаза, делая вид, будто читает лежащий на столике свежий номер «Пипл», мужчина улыбнулся и поправил очки.
Энн пригласила их в кабинет. Прежде чем войти вслед за ними, она шепнула мне:
? Скоро вы сможете произнести ее имя, и тогда я пойду на вас в атаку.
? Я думал, вы давно уже пошли, ? сказал я.
? Нет. Это только артподготовка.
Она прошла в кабинет вслед за клиентами и закрыла за собой дверь.
Из кабинета послышался женский голос. Я не мог разобрать слов и не хотел вслушиваться, но сразу почувствовал боль и гнев.
Я отправился искать кого-нибудь, кто мог знать, как найти Адель Три. Кое-кто приходил мне на ум. Я отвязал велосипед от знака «Стоянка запрещена». Надо ехать за машиной. Платить за нее будет Карл Себастьян.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
? Да... или... я не уверен. Потом она оказалась в чем-то белом, тонком.
? Когда вы почувствовали червяка, вы лежали в постели?
? Ммм... Да.
? Вы помните, где и в какой момент все это происходило?
Она допила кофе, встряхнула чашку, чтобы убедиться, что не осталось ни капли, и поставила ее на стол рядом с фотографией внуков.
? Да, по крайней мере частично.
? Расскажите.
? Мы занимались любовью.
? Когда вы в последний раз занимались любовью? Я имею в виду с женщиной или с другим мужчиной, кроме самого себя?
Зазвонил телефон. Она говорила, как автоответчик. Она не могла заставить себя выключить телефон или дать ему звонить. Однажды я попросил ее включать автоответчик, когда мы разговариваем. Она объяснила, что могла бы это сделать, но тогда ей будет интересно, кто звонит, и ее внимание отвлечется. Кроме того, она волновалась за мужа, Мелвина, у которого было больное сердце. Поэтому я терпеливо ждал, радуясь возможности подумать не о ближайшем ответе, а о последующих.
? Извините, пожалуйста, я не могу сейчас разговаривать. Я могу перезвонить вам завтра утром... Я поставила вам диагноз. Я не могу изменить его... Я говорю вполне обдуманно. До свидания.
Она повесила трубку и сказала мне и себе:
? Городской отдел здравоохранения.
И снова мне:
? Итак, когда в последний раз вы занимались любовью?
? Накануне того дня, когда погибла моя жена.
? С вашей женой?
? Разумеется. Мы уже говорили об этом.
? Почему вы не сердитесь? Вы должны хотя бы немного рассердиться, ? сказала она. ? Я больше рассердилась на служащего ГОЗ, чем вы на меня за предположение, что при жизни вашей жены вы могли заниматься любовью с кем-то другим.
У кресла, на котором я сидел, была откидная спинка. Я занял полулежачее положение и сцепил пальцы в замок на животе.
? Я больше ни на кого не сержусь, ? сказал я.
? Вас ничто не раздражает?
? Не знаю. Возможно, я ищу что-то, что меня рассердило бы, и не хочу найти. Вы можете это понять?
? Прекрасно могу. Следующий вопрос. Почему вы всегда говорите «моя жена» и никогда не называете ее по имени? Вы никогда не говорили мне, как ее звали. Хотите ответить сразу или предпочтете подумать неделю?
? Мне это больно.
? Называть ее имя?
? Да.
? Иногда боль сидит внутри, притаившись. Если вы взглянете ей в лицо, она может отступить. Вы хотели бы, чтобы она отступила?
? Не уверен. Нет, я бы этого не хотел. Я хочу, чтобы она всегда оставалась там, где я могу ее найти.
? Чтобы жалеть себя?
? Да, жалость к себе дает облегчение.
? Придет время, когда вы назовете ее имя. Вы почувствуете боль, но это будет приятная боль.
? Я не хочу, чтобы боль стала приятной.
? Посмотрим.
? Ее мать была очень полной. Красивое лицо, но сама очень полная. Я...
? Да?
? Нет, ничего.
? Ваша жена была адвокатом?
? Да. Я не хочу говорить сегодня о моей жене.
Она наклонилась вперед, надула губы, подняла брови и сказала:
? Тогда мы пока отложим эту тему. Вы сейчас работаете? Раз вы планируете заплатить мне, вы, вероятно, работаете. Над чем, кроме снов?
? Сбежавшая жена. Сбежавшая девочка.
? Это один человек или разные? Убежавшая девочка ? чья-то жена?
Я откинулся еще дальше на спинку стула и посмотрел вверх, на потолок.
? Разные.
? И вам интересно найти их. Это больше, чем просто работа, чем заработок?
? Не знаю.
? Ваша жена тоже бежала, ? сказала она.
Я спокойно ответил:
? Она погибла.
? И у вас не было детей?
? Вы это знаете.
? Вы все-таки рассердились?
? Ничего похожего.
Я не смотрел на нее, но знал, что она встала.
? На сегодня достаточно. Идите ищите ваших женщин. Мы поговорим о них через неделю. Пропавшая жена, пропавшая дочь и этот сон. Я полагаю, он говорит вам, что вы должны перестать казнить себя. Вы знаете магазин итальянского мороженого на Семнадцатой улице?
Настала моя очередь выпрямиться. Спинка поднялась вслед за мной, я открыл глаза и почувствовал легкое головокружение.
? Знаю.
? Зайдите туда. Рекомендую банановое с шоколадом. Мелвин любит арбузное. Будьте добрее к себе, Льюис.
Энн Горовиц на целых шесть дюймов ниже меня, а мой рост ? на нижней границе среднего. Я вынул бумажник и протянул ей две двадцатидолларовые купюры. Впервые я увидел ее, когда доставлял ей повестку в суд для дачи показаний по делу одного из ее пациентов. Она взяла бумаги у двери, отошла в глубь квартиры, бросила их на стол и пригласила меня войти. Прежде никто из тех, кому я вручал судебные повестки, никогда не приглашал меня в дом.
Ее очень заинтересовала моя работа, она хотела знать о ней все и рассказала мне, что дело доставки повесток в суд восходит к библейским временам. Я был представителем исторической профессии, хотя сам того не ощущал. Для меня это был заработок от двадцати пяти до пятидесяти долларов за несколько часов работы.
Энн Горовиц сказала, что видит боль у меня в глазах, и спросила, не хочу ли я поговорить о ней. Я ответил, что не хочу, и она спросила:
? Как долго может человек упиваться своим страданием?
? Если повезет ? до самой смерти.
Она дала мне свою визитку и сказала, что хочет поговорить со мной, даже если я не хочу говорить с ней. Она вознамерилась узнать еще больше о моей почтенной профессии и накачать меня историческими сведениями. Она сказала также, что будет брать только по десять долларов за сеанс. После первого сеанса я дал ей двадцать долларов, и это стало постоянной платой за наши встречи. Несколько раз я задерживал оплату, но всегда возвращал долг. От одного адвоката, чья дочь наблюдалась у Энн Горовиц, я узнал, что за сеанс он выкладывает сто долларов.
Она протянула мне копию статьи о великом верховном судье Джоне Маршалле из журнала «Смитсониан».
? Джефферсон ненавидел его, ? сказала она. ? Америка была создана в гораздо большей степени Маршаллом, чем Вашингтоном или Джефферсоном. Великий человек. Прочтите, когда будет время. Расскажете мне, что вы о нем думаете.
Когда я вышел со статьей в руках, в приемной ждали мужчина и женщина. Вид у них был смущенный, и мне показалось, что я знаю их. Женщина опустила глаза, делая вид, будто читает лежащий на столике свежий номер «Пипл», мужчина улыбнулся и поправил очки.
Энн пригласила их в кабинет. Прежде чем войти вслед за ними, она шепнула мне:
? Скоро вы сможете произнести ее имя, и тогда я пойду на вас в атаку.
? Я думал, вы давно уже пошли, ? сказал я.
? Нет. Это только артподготовка.
Она прошла в кабинет вслед за клиентами и закрыла за собой дверь.
Из кабинета послышался женский голос. Я не мог разобрать слов и не хотел вслушиваться, но сразу почувствовал боль и гнев.
Я отправился искать кого-нибудь, кто мог знать, как найти Адель Три. Кое-кто приходил мне на ум. Я отвязал велосипед от знака «Стоянка запрещена». Надо ехать за машиной. Платить за нее будет Карл Себастьян.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61