Я думаю, зрители собираются заключать пари, – он не без сарказма взглянул на нее, – и поэтому с нетерпением ожидают открытия регаты.
– Кое-кого из мужчин просто уговорить.
– Ха! Когда вы делаете ставку, я уверен, что вы ставите правильнее всех нас.
Эмма похлопала его по руке и рассмеялась, но его слова напомнили ей о Сомерхарте и о том, как она в конце концов убедила его уйти. Три недели прошло с того дня, и ни одного слова. Она видела его на нескольких вечеринках, но он не удостаивал ее своим вниманием, разве что кланялся или бросал беглый взгляд. Он не подходил к ней, и она не смела приблизиться к нему после того, как снова дала понять, что ему лучше держаться подальше. Это обязательно. Мучительно, но обязательно.
Ланкастер прервал ее мысли:
– Лорд Осборн говорит, что в последние месяцы вам особенно везет. Он гордится вашим искусством.
Эмма рассмеялась, хотя на сердце скребли кошки. Осборны пригласили ее, так как она была их дальней родственницей. В юности они дружили с ее дядей и с удовольствием слушали истории о нем и его садовых подвигах, но с еще большей радостью переходили к рассказам о их общей счастливой юности. Если они узнают о ее искусной лжи, то будут не только обижены, но и оскорблены.
– Лорд Осборн, – искренне сказала она, – добрая душа.
– Он также упоминал, что Сомерхарт отсутствовал на большинстве вечеринок, которые вы посещали в последние дни.
Она увидела, что Ланкастер не без сарказма наблюдает за ней, ироничная улыбка приподняла уголки его губ. Он был интересный мужчина, не раз заставлял ее смеяться, и ей, несомненно, льстило бы его внимание, если бы не ее вынужденная ложь. Он был более открытый человек, нежели Сомерхарт, и поэтому она чувствовала постоянную вину. Но она нуждалась в этой лжи. Если пройдет слух, что герцог порвал с ней, ей придется отбиваться от мужчин, подобных Маршу, каждую ночь.
– Я скорее склонна думать, что Сомерхарт присутствовал несколько недель назад. Просто он вернулся к старым привычкам. Уверена, вы знаете, что он предпочитает менее публичные места.
Ланкастер понимающе кивнул:
– Да. Верно.
– Вы знали его сестру? – спросила Эмма, сама удивившись своему вопросу.
– Леди Александру? Да, знал. Она умная и пылкая, любит развлекаться. Вы немножко напоминаете мне ее, когда она была…
– Моложе?
– Моложе, конечно. Но я хотел сказать – более безрассудная. Вы просчитываете рискованные ситуации.
Эмма думала о ней, о девушке, которую Харт так сильно любил, хотя она устраивала скандалы и давала повод слухам на каждом шагу. Он был терпелив к ней, защищал ее. Он ненавидел дурную славу, но любил свою скандально известную сестру. Он презирал скандалы, при этом преследуя Эмму. Или преследовал…
Они вернулись к яхт-клубу, туда, где началась их прогулка, но вместо того, чтобы отпустить Эмму, Ланкастер взял ее руки в свои теплые ладони.
– Моя карета здесь. Я надеюсь, вы позволите мне сопроводить вас домой?
– Спасибо, Ланкастер.
Он махнул рукой слуге.
– Я был очень рад повидать вас, Эмма. Мы не часто вращаемся в одних и тех же кругах. Обычно наши пути несколько расходятся. И хорошо, так как я не обладаю ни вашим искусством, ни удачей за игорными столами.
Эмма уселась в его ландо. Он занял место напротив.
– А как ваши дела с наследницами? Может быть, здесь вам повезет.
– Пока нет. Но начавшийся сезон, надеюсь, разрешит эти проблемы.
Эмма подняла голову, изучая морщинки вокруг его глаз.
– Вы страдаете из-за этого? Вы один из тех, кто презирает богачей и их вульгарные деньги?
Ланкастер вздохнул и улыбнулся, его карие глаза светились юмором.
– Нет, это не так. Это просто упрямство, я полагаю, смешанное с некой долей романтизма и, может быть, немножко с гордостью.
– Немножко?
– Не больше, уверяю вас. – Его смех растаял. Глядя в его лицо, освещенное солнцем, Эмма увидела настоящую усталость в его глазах и не меньшую печаль. Он покачал головой. – Отец скрывал от нас истинное положение вещей, вы понимаете. – Его голос стал тише и серьезнее. – Моя мать… мой брат и сестра, они отказываются смотреть правде в глаза. Но я вижу, и ничего не могу поделать с этим. Кредиторы не перестают надоедать мне.
Его печальная улыбка тронула ее сердце. Эмма потянулась и взяла его руку.
– В вашем кругу так много прелестных девушек. Правда много.
– Конечно.
– Вы найдете ту, которая заставит вас забыть, что она приносит двадцать тысяч фунтов в год.
Ланкастер снова рассмеялся, это был его нормальный, звучный смех, и Эмма улыбнулась и сжала его руку.
– Я бы желал, чтобы ваш муж оставил вам некую сумму. Вам еще не удалось заработать на ваше будущее?
– К сожалению.
– Такая женщина, как вы, имеет на это больше прав, чем я, и, однако, не имеет ни шиллинга! Нет, это несправедливо!
Скандалы. Эмма все еще улыбалась, когда они повернули на ее улицу. Улыбка застыла на ее губах, когда она заметила бледный мужской профиль. Мужчина стоял почти в дюйме от них, надвинув шляпу на лоб, но она сразу узнала его. И задрожала от страха.
– Леди Денмор? – Ланкастер взглянул на нее через плечо. – Что-то не так?
– Ничего, – пробормотала она, видя, как человек повернулся и пошел в противоположном направлении. Она узнала эту походку, она была почти уверена в этом. Почти. – Ничего, – сказала она снова, на этот раз более строго.
– Мне так не кажется. Вы должны рассказать мне, если что-то не так. Прошу вас.
Эмма заставила себя посмотреть ему в глаза.
– Кто-то ходит около моего дома. Вот и все.
Он снова посмотрел на нее, явно не веря ей. Но карета остановилась, и ему не оставалось ничего другого, как выйти и предложить ей руку.
– Это был дивный день, – пробормотала Эмма.
– Прекрасный день, – согласился Ланкастер. Он, казалось, хотел сказать больше, но Эмма мягко высвободила свою руку и поднялась по ступеням. Ей удалось улыбнуться на прощание, но улыбка угасла, как только она скрылась за дверью.
Она подождала, пока звук отъезжающей кареты затих, и позвала:
– Бесс! Мне нужен твой плащ, скорее.
Накинув плащ Бесс, надвинув капюшон на лицо, она рассчитывала, что никто не узнает ее. Это не мог быть Мэтью, как, впрочем, и Берл Смайт, и она не собирается жить в страхе несколько дней из-за того, что профиль показался ей знакомым. Она обыщет всю улицу, все лавочки. Найдет таинственного мужчину и положит конец своему беспокойству за какие-то четверть часа.
Шум на первом этаже заставил ее поспешить к лестнице.
– Бесс, мне нужно…
Бесс вынырнула из гостиной и поднесла руку к губам.
– У вас гость, мэм. Я знаю, я должна была…
Сердце Эммы упало. Она взглянула на дверь, понимая, что это не может быть Мэтью, даже если его она видела на улице. Это, должно быть…
– Харт, – ахнула она, когда он шагнул в холл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
– Кое-кого из мужчин просто уговорить.
– Ха! Когда вы делаете ставку, я уверен, что вы ставите правильнее всех нас.
Эмма похлопала его по руке и рассмеялась, но его слова напомнили ей о Сомерхарте и о том, как она в конце концов убедила его уйти. Три недели прошло с того дня, и ни одного слова. Она видела его на нескольких вечеринках, но он не удостаивал ее своим вниманием, разве что кланялся или бросал беглый взгляд. Он не подходил к ней, и она не смела приблизиться к нему после того, как снова дала понять, что ему лучше держаться подальше. Это обязательно. Мучительно, но обязательно.
Ланкастер прервал ее мысли:
– Лорд Осборн говорит, что в последние месяцы вам особенно везет. Он гордится вашим искусством.
Эмма рассмеялась, хотя на сердце скребли кошки. Осборны пригласили ее, так как она была их дальней родственницей. В юности они дружили с ее дядей и с удовольствием слушали истории о нем и его садовых подвигах, но с еще большей радостью переходили к рассказам о их общей счастливой юности. Если они узнают о ее искусной лжи, то будут не только обижены, но и оскорблены.
– Лорд Осборн, – искренне сказала она, – добрая душа.
– Он также упоминал, что Сомерхарт отсутствовал на большинстве вечеринок, которые вы посещали в последние дни.
Она увидела, что Ланкастер не без сарказма наблюдает за ней, ироничная улыбка приподняла уголки его губ. Он был интересный мужчина, не раз заставлял ее смеяться, и ей, несомненно, льстило бы его внимание, если бы не ее вынужденная ложь. Он был более открытый человек, нежели Сомерхарт, и поэтому она чувствовала постоянную вину. Но она нуждалась в этой лжи. Если пройдет слух, что герцог порвал с ней, ей придется отбиваться от мужчин, подобных Маршу, каждую ночь.
– Я скорее склонна думать, что Сомерхарт присутствовал несколько недель назад. Просто он вернулся к старым привычкам. Уверена, вы знаете, что он предпочитает менее публичные места.
Ланкастер понимающе кивнул:
– Да. Верно.
– Вы знали его сестру? – спросила Эмма, сама удивившись своему вопросу.
– Леди Александру? Да, знал. Она умная и пылкая, любит развлекаться. Вы немножко напоминаете мне ее, когда она была…
– Моложе?
– Моложе, конечно. Но я хотел сказать – более безрассудная. Вы просчитываете рискованные ситуации.
Эмма думала о ней, о девушке, которую Харт так сильно любил, хотя она устраивала скандалы и давала повод слухам на каждом шагу. Он был терпелив к ней, защищал ее. Он ненавидел дурную славу, но любил свою скандально известную сестру. Он презирал скандалы, при этом преследуя Эмму. Или преследовал…
Они вернулись к яхт-клубу, туда, где началась их прогулка, но вместо того, чтобы отпустить Эмму, Ланкастер взял ее руки в свои теплые ладони.
– Моя карета здесь. Я надеюсь, вы позволите мне сопроводить вас домой?
– Спасибо, Ланкастер.
Он махнул рукой слуге.
– Я был очень рад повидать вас, Эмма. Мы не часто вращаемся в одних и тех же кругах. Обычно наши пути несколько расходятся. И хорошо, так как я не обладаю ни вашим искусством, ни удачей за игорными столами.
Эмма уселась в его ландо. Он занял место напротив.
– А как ваши дела с наследницами? Может быть, здесь вам повезет.
– Пока нет. Но начавшийся сезон, надеюсь, разрешит эти проблемы.
Эмма подняла голову, изучая морщинки вокруг его глаз.
– Вы страдаете из-за этого? Вы один из тех, кто презирает богачей и их вульгарные деньги?
Ланкастер вздохнул и улыбнулся, его карие глаза светились юмором.
– Нет, это не так. Это просто упрямство, я полагаю, смешанное с некой долей романтизма и, может быть, немножко с гордостью.
– Немножко?
– Не больше, уверяю вас. – Его смех растаял. Глядя в его лицо, освещенное солнцем, Эмма увидела настоящую усталость в его глазах и не меньшую печаль. Он покачал головой. – Отец скрывал от нас истинное положение вещей, вы понимаете. – Его голос стал тише и серьезнее. – Моя мать… мой брат и сестра, они отказываются смотреть правде в глаза. Но я вижу, и ничего не могу поделать с этим. Кредиторы не перестают надоедать мне.
Его печальная улыбка тронула ее сердце. Эмма потянулась и взяла его руку.
– В вашем кругу так много прелестных девушек. Правда много.
– Конечно.
– Вы найдете ту, которая заставит вас забыть, что она приносит двадцать тысяч фунтов в год.
Ланкастер снова рассмеялся, это был его нормальный, звучный смех, и Эмма улыбнулась и сжала его руку.
– Я бы желал, чтобы ваш муж оставил вам некую сумму. Вам еще не удалось заработать на ваше будущее?
– К сожалению.
– Такая женщина, как вы, имеет на это больше прав, чем я, и, однако, не имеет ни шиллинга! Нет, это несправедливо!
Скандалы. Эмма все еще улыбалась, когда они повернули на ее улицу. Улыбка застыла на ее губах, когда она заметила бледный мужской профиль. Мужчина стоял почти в дюйме от них, надвинув шляпу на лоб, но она сразу узнала его. И задрожала от страха.
– Леди Денмор? – Ланкастер взглянул на нее через плечо. – Что-то не так?
– Ничего, – пробормотала она, видя, как человек повернулся и пошел в противоположном направлении. Она узнала эту походку, она была почти уверена в этом. Почти. – Ничего, – сказала она снова, на этот раз более строго.
– Мне так не кажется. Вы должны рассказать мне, если что-то не так. Прошу вас.
Эмма заставила себя посмотреть ему в глаза.
– Кто-то ходит около моего дома. Вот и все.
Он снова посмотрел на нее, явно не веря ей. Но карета остановилась, и ему не оставалось ничего другого, как выйти и предложить ей руку.
– Это был дивный день, – пробормотала Эмма.
– Прекрасный день, – согласился Ланкастер. Он, казалось, хотел сказать больше, но Эмма мягко высвободила свою руку и поднялась по ступеням. Ей удалось улыбнуться на прощание, но улыбка угасла, как только она скрылась за дверью.
Она подождала, пока звук отъезжающей кареты затих, и позвала:
– Бесс! Мне нужен твой плащ, скорее.
Накинув плащ Бесс, надвинув капюшон на лицо, она рассчитывала, что никто не узнает ее. Это не мог быть Мэтью, как, впрочем, и Берл Смайт, и она не собирается жить в страхе несколько дней из-за того, что профиль показался ей знакомым. Она обыщет всю улицу, все лавочки. Найдет таинственного мужчину и положит конец своему беспокойству за какие-то четверть часа.
Шум на первом этаже заставил ее поспешить к лестнице.
– Бесс, мне нужно…
Бесс вынырнула из гостиной и поднесла руку к губам.
– У вас гость, мэм. Я знаю, я должна была…
Сердце Эммы упало. Она взглянула на дверь, понимая, что это не может быть Мэтью, даже если его она видела на улице. Это, должно быть…
– Харт, – ахнула она, когда он шагнул в холл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67