Мне кажется, я уже ничего не понимаю, – вздохнула Беренис, тяжело опустившись на стул и закрыв лицо руками. – Все кончено. Он говорит – и даже Дэмиан верит этому! – что я ушла к Модифорду, потому что хотела быть с ним. И он всем навязывает эту чудовищную ложь, хотя в письме я объяснила причину своего ухода.
Далси в раздумье нахмурилась:
– Говорите, вы оставили свое письмо на его столе? Сомневаюсь, что он получил его!
– Какое это имеет значение? – Беренис была слишком обессилена, чтобы рассуждать здраво. «Милосердный Боже, – думала она в отчаянии, – неужели мне никогда не избавиться от боли воспоминаний? Неужели меня вечно будет преследовать ощущение прикосновения его рук, его губ? Неужели мне не скрыться от мыслей, терзающих и не дающих успокоения? Да, я влюблена в него. Я узнаю это по тому трепетному чувству, охватывающему меня всякий раз, когда он смотрит на меня, по тому ощущению пустоты, когда его нет рядом».
Практичная Далси взяла инициативу в свои руки:
– Все эти пустые разговоры не помогут, леди! Давайте-ка, немедленно снимайте это платье!
– О, Далси, мне очень жаль, я испортила его. Посмотри, оно все забрызгано кровью, вымазано и порвано. Мне не следовало брать его без твоего разрешения. – Беспокоиться об этом сейчас было по меньшей мере нелепо, но Беренис не могла остановиться.
– Не переживайте из-за этого! – живо ответила Далси. – Я его выстираю, пришью новую кайму, и оно снова будет как новенькое. А теперь умойтесь и наденьте что-нибудь. – Говоря это, она рылась в шкафу в поисках подходящей одежды.
– Мне стоит одеться в черное – траур по Перегрину, – безучастно произнесла Беренис. – Но у меня нет ничего подходящего.
– А как насчет вашего розового платья? Если добавить к нему черную шаль, получится достаточно строго и пристойно.
Беренис кивнула и подчинилась. Вскоре она была умыта, надушена, и мягкий шелк облегал ее фигуру. Она сидела перед зеркалом, и световые блики играли на ее бледном лице. С усталым вздохом она закрыла глаза, когда Далси начала расчесывать ее волосы неторопливыми, успокаивающими движениями.
Она знала, что объяснения с Себастьяном не избежать. Она хотела этого и была готова. Далси права, она должна встретиться лицом к лицу с Себастьяном и спокойно и с достоинством пройти через это испытание. Трудно было возродить в ее истерзанной душе ту уверенность, которая еще совсем недавно горела в ней, делая ее надменной и дерзкой. Сердце сжималось при мысли о Перегрине и отчаянно колотилось от панического ужаса при воспоминании о выражении глаз Себастьяна, когда она ударила его по лицу. Сейчас Перегрин собирается в дальний путь, чтобы навсегда покинуть этот мир…
Почему он спас жизнь Себастьяну? Попытался оправдаться за свою прежнюю трусость? Или он действительно желал ей счастья и совершил единственный в своей жизни благородный поступок? «О Боже, пусть он простит меня, – молилась она. – Я не хотела, чтобы он умер, чтобы вообще кто-нибудь умер из-за меня».
Стук в дверь возвестил о появлении Квико, который сообщил, что граф желает видеть ее в кабинете.
– А, именно ты-то мне и нужен! – сказала Далси, принимая тот покровительственный тон, которым она иногда разговаривала с Квико. – Хочу поговорить с тобой о Джульетт Паскаль.
Беренис оставила их и шагнула в коридор.
Себастьян встал, когда она вошла, равно как и Грег, и Дэмиан, и полковник Перкинс. Напряженность казалась настолько осязаемой, что воздух можно было резать ножом.
Полковник прервал молчание:
– Что вы собираетесь делать с пленными, граф? Повесить? – спросил он, когда Беренис опустилась на стул и все мужчины заняли свои места.
– Если хотят, пусть остаются и работают на меня, – ответил Себастьян, поморщившись от боли в раненой руке. – Те, кто откажутся, могут попытать счастья в лесу. Мы дадим им запас еды и лошадей, и пусть отправляются своей дорогой. Одному Богу известно, выживут они или умрут, если попадут в руки враждебно настроенных индейцев.
«Я не вынесу, если мы будем сидеть здесь и делать вид, что у нас с Себастьяном нет жизненно важных вопросов, которые нужно немедленно выяснить», – нетерпеливо подумала Беренис. Она медленно поднялась, прижавшись спиной к столу и настороженно глядя на мужа. Он переоделся в белые холщовые бриджи, черные сапоги и белую рубашку с кружевными манжетами. Она смотрела на него и вспоминала о его поединке с Модифордом несколько часов назад. Как он проткнул его насквозь и вытер кровь со своей шпаги – хладнокровный, расчетливый убийца. Сейчас он был совершенно другим: просто уставшим, опустошенным, с раненой рукой, причиняющей боль. Мелкие напряженные морщинки пролегли у глаз.
– Нам нужно поговорить, сэр, – сказала она, когда мужчины встали из уважения к ней. – И я бы предпочла сделать это наедине.
– Все, что вы желаете, вы можете сказать в присутствии моих друзей, – ответил он, и Беренис заметила, как он оперся о спинку стула, словно внезапно почувствовал слабость.
– Если вы настаиваете, – она пожала плечами и плотнее закуталась в шаль. Вечер был теплый, но она все еще дрожала от пережитого кошмара.
– Да, мадам, что вы можете сказать в свое оправдание? – спросил он холодно. – Мне уже надоело спасать вас.
Этот сарказм привел ее в ярость, а его близость спутала все. Одеваясь, Беренис подготовила целую речь – бесстрастную тираду, в которой она разоблачала Джульетт и их с Себастьяном черные замыслы. Но теперь, когда пришло время говорить, у нее появились серьезные сомнения относительно своей способности высказать все это вслух.
Но когда она, наконец, ответила, ее голос был твердым:
– Как можете вы говорить со мной подобным образом после того, что вы сделали и еще собирались сделать? Вы прекрасно знаете, почему я убежала – чтобы спасти свою жизнь!
Он нахмурился:
– Вы говорите загадками, мадам, пытаясь уклониться от сути. Я прекрасно понимаю, почему вы ушли. Чтобы быть с Модифордом!
Беренис медленно подошла к нему, радуясь, что он не один, ибо ее переполняло непреодолимое желание тут же, немедленно, разоблачить его. Не терпелось увидеть его реакцию, когда она призовет его к ответу.
– Вы лжете, сэр! Я оставила вам письмо на этом самом столе. Написала, что мне известно все о ваших чудовищных замыслах, – ответила она низким, но ясным голосом. – У вас нет совести? Нет сердца? Неужели вы действительно полагаете, что я могла остаться после того, как выяснила, что Джульетт ваша любовница и вы отец ее маленького сына? А когда она рассказала о вашем намерении избавиться от меня и унаследовать мои деньги, у меня не оставалось другого выхода, как только бежать.
– Что?! – рявкнул он, в один миг оказавшись рядом и теперь грозно возвышаясь над ней. – Что за чепуха?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
Далси в раздумье нахмурилась:
– Говорите, вы оставили свое письмо на его столе? Сомневаюсь, что он получил его!
– Какое это имеет значение? – Беренис была слишком обессилена, чтобы рассуждать здраво. «Милосердный Боже, – думала она в отчаянии, – неужели мне никогда не избавиться от боли воспоминаний? Неужели меня вечно будет преследовать ощущение прикосновения его рук, его губ? Неужели мне не скрыться от мыслей, терзающих и не дающих успокоения? Да, я влюблена в него. Я узнаю это по тому трепетному чувству, охватывающему меня всякий раз, когда он смотрит на меня, по тому ощущению пустоты, когда его нет рядом».
Практичная Далси взяла инициативу в свои руки:
– Все эти пустые разговоры не помогут, леди! Давайте-ка, немедленно снимайте это платье!
– О, Далси, мне очень жаль, я испортила его. Посмотри, оно все забрызгано кровью, вымазано и порвано. Мне не следовало брать его без твоего разрешения. – Беспокоиться об этом сейчас было по меньшей мере нелепо, но Беренис не могла остановиться.
– Не переживайте из-за этого! – живо ответила Далси. – Я его выстираю, пришью новую кайму, и оно снова будет как новенькое. А теперь умойтесь и наденьте что-нибудь. – Говоря это, она рылась в шкафу в поисках подходящей одежды.
– Мне стоит одеться в черное – траур по Перегрину, – безучастно произнесла Беренис. – Но у меня нет ничего подходящего.
– А как насчет вашего розового платья? Если добавить к нему черную шаль, получится достаточно строго и пристойно.
Беренис кивнула и подчинилась. Вскоре она была умыта, надушена, и мягкий шелк облегал ее фигуру. Она сидела перед зеркалом, и световые блики играли на ее бледном лице. С усталым вздохом она закрыла глаза, когда Далси начала расчесывать ее волосы неторопливыми, успокаивающими движениями.
Она знала, что объяснения с Себастьяном не избежать. Она хотела этого и была готова. Далси права, она должна встретиться лицом к лицу с Себастьяном и спокойно и с достоинством пройти через это испытание. Трудно было возродить в ее истерзанной душе ту уверенность, которая еще совсем недавно горела в ней, делая ее надменной и дерзкой. Сердце сжималось при мысли о Перегрине и отчаянно колотилось от панического ужаса при воспоминании о выражении глаз Себастьяна, когда она ударила его по лицу. Сейчас Перегрин собирается в дальний путь, чтобы навсегда покинуть этот мир…
Почему он спас жизнь Себастьяну? Попытался оправдаться за свою прежнюю трусость? Или он действительно желал ей счастья и совершил единственный в своей жизни благородный поступок? «О Боже, пусть он простит меня, – молилась она. – Я не хотела, чтобы он умер, чтобы вообще кто-нибудь умер из-за меня».
Стук в дверь возвестил о появлении Квико, который сообщил, что граф желает видеть ее в кабинете.
– А, именно ты-то мне и нужен! – сказала Далси, принимая тот покровительственный тон, которым она иногда разговаривала с Квико. – Хочу поговорить с тобой о Джульетт Паскаль.
Беренис оставила их и шагнула в коридор.
Себастьян встал, когда она вошла, равно как и Грег, и Дэмиан, и полковник Перкинс. Напряженность казалась настолько осязаемой, что воздух можно было резать ножом.
Полковник прервал молчание:
– Что вы собираетесь делать с пленными, граф? Повесить? – спросил он, когда Беренис опустилась на стул и все мужчины заняли свои места.
– Если хотят, пусть остаются и работают на меня, – ответил Себастьян, поморщившись от боли в раненой руке. – Те, кто откажутся, могут попытать счастья в лесу. Мы дадим им запас еды и лошадей, и пусть отправляются своей дорогой. Одному Богу известно, выживут они или умрут, если попадут в руки враждебно настроенных индейцев.
«Я не вынесу, если мы будем сидеть здесь и делать вид, что у нас с Себастьяном нет жизненно важных вопросов, которые нужно немедленно выяснить», – нетерпеливо подумала Беренис. Она медленно поднялась, прижавшись спиной к столу и настороженно глядя на мужа. Он переоделся в белые холщовые бриджи, черные сапоги и белую рубашку с кружевными манжетами. Она смотрела на него и вспоминала о его поединке с Модифордом несколько часов назад. Как он проткнул его насквозь и вытер кровь со своей шпаги – хладнокровный, расчетливый убийца. Сейчас он был совершенно другим: просто уставшим, опустошенным, с раненой рукой, причиняющей боль. Мелкие напряженные морщинки пролегли у глаз.
– Нам нужно поговорить, сэр, – сказала она, когда мужчины встали из уважения к ней. – И я бы предпочла сделать это наедине.
– Все, что вы желаете, вы можете сказать в присутствии моих друзей, – ответил он, и Беренис заметила, как он оперся о спинку стула, словно внезапно почувствовал слабость.
– Если вы настаиваете, – она пожала плечами и плотнее закуталась в шаль. Вечер был теплый, но она все еще дрожала от пережитого кошмара.
– Да, мадам, что вы можете сказать в свое оправдание? – спросил он холодно. – Мне уже надоело спасать вас.
Этот сарказм привел ее в ярость, а его близость спутала все. Одеваясь, Беренис подготовила целую речь – бесстрастную тираду, в которой она разоблачала Джульетт и их с Себастьяном черные замыслы. Но теперь, когда пришло время говорить, у нее появились серьезные сомнения относительно своей способности высказать все это вслух.
Но когда она, наконец, ответила, ее голос был твердым:
– Как можете вы говорить со мной подобным образом после того, что вы сделали и еще собирались сделать? Вы прекрасно знаете, почему я убежала – чтобы спасти свою жизнь!
Он нахмурился:
– Вы говорите загадками, мадам, пытаясь уклониться от сути. Я прекрасно понимаю, почему вы ушли. Чтобы быть с Модифордом!
Беренис медленно подошла к нему, радуясь, что он не один, ибо ее переполняло непреодолимое желание тут же, немедленно, разоблачить его. Не терпелось увидеть его реакцию, когда она призовет его к ответу.
– Вы лжете, сэр! Я оставила вам письмо на этом самом столе. Написала, что мне известно все о ваших чудовищных замыслах, – ответила она низким, но ясным голосом. – У вас нет совести? Нет сердца? Неужели вы действительно полагаете, что я могла остаться после того, как выяснила, что Джульетт ваша любовница и вы отец ее маленького сына? А когда она рассказала о вашем намерении избавиться от меня и унаследовать мои деньги, у меня не оставалось другого выхода, как только бежать.
– Что?! – рявкнул он, в один миг оказавшись рядом и теперь грозно возвышаясь над ней. – Что за чепуха?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105