Они так яростно набросились на Беренис, что ее лицо покрывалось пятнами крови, когда она прихлопывала их ладонью. Далси без конца жаловалась, сидя с мрачным видом на корме.
– Нас здесь заживо съедят насекомые или оскальпируют бродячие банды индейцев! – хныкала она, отмахиваясь от москитов.
– Люди не тронут вас, если вы будете со мной, – сказал Квико, устремив пристальный взгляд на реку.
– Благодарю покорно! – сердито парировала служанка. – Я не знаю, что хуже: быть захваченной ими или спасенной тобой!
– Да замолчите же вы! – крикнула Беренис, начиная понимать, что выбрать в дорогу столь неподходящий костюм было не слишком мудро.
Она полагала, что они так и будут плыть по реке до конечного пункта путешествия, но к полудню все причалили к одной из пристаней, расположенных вдоль берега широкой реки, и отправились дальше верхом. Когда они оставили позади зловонные болота и направились на юг, двигаясь по тропинке, петлявшей по лесу, стало немного легче. Возглавляла процессию колонна всадников, осторожно прокладывая путь сквозь лабиринт дубов и кипарисов, и множество высоких, густо растущих елей. Большинство мужчин из отряда Себастьяна были бородатые, видавшие виды вояки с зарубцевавшимися шрамами на лицах. К ним примкнули несколько штатских, державшихся на равных с остальными. Все были вооружены, включая Себастьяна, у которого с пояса свисала шпага, и у каждого имелось по паре пистолетов в кобуре, прикрепленных по обе стороны седла.
Они двигались все дальше и дальше и вскоре выехали на равнину, где безжалостный белый диск солнца ослепительно сиял на ярко-голубом небе. Беренис почувствовала себя карликом среди этого бескрайнего пространства, чем-то напоминающего английский сельский ландшафт, но, в отличие от него, простирающегося до самого горизонта, где виднелись темные массивы поросших лесом гор.
Неужели они никогда не достигнут места назначения? Беренис дрожала от усталости, жесткая кожа ремней впивалась в ее тело при каждом неверном шаге лошади. Отдых – вот все, о чем она сейчас мечтала: чтобы ей позволили упасть на траву и спать, забыв о боли, жажде, отчаянии. Но они покрывали милю за милей, без передышки. Она была слишком горда, чтобы хоть малую часть пути проехать в фургоне, так как опрометчиво похвасталась Себастьяну, что прекрасно ездит верхом. Ведь она была членом Стреттонского Охотничьего общества, где ни один мужчина не мог превзойти ее.
Она вытерла со лба пот и взглянула на Себастьяна из-под нахмуренных бровей. Здесь, вдали от цивилизации, среди этой варварской, дикой пустыни, он, казалось, чувствовал себя в своей стихии. Он был похож на дикаря в накидке с индейским узором, грязных парусиновых брюках и пыльных сапогах. Шляпа из пальмового волокна была низко надвинута на лоб. Изогнутые черные брови сходились у переносицы, когда он всматривался вдаль из-под полуопущенных век. Он сидел в седле так, словно был кентавром.
Они ехали большей частью молча, и только пронзительные птичьи крики и жужжание насекомых отмечали их путь через лес, который снова окружил их. Время от времени Грег отпускал шутку, которая вызывала хохот, смешивающийся со скрипом седел, бряцаньем упряжи, топотом копыт, и Беренис подумала о том, как мало она знает своего мужа, украдкой бросая взгляд на его профиль, когда он ехал рядом с ней, и слишком хорошо ощущая близость этих мускулистых бедер, которые так уверенно обхватывали круп лошади. Когда-то они обвивались вокруг нее в порыве страсти. При этом воспоминании она затрепетала…
Трудно было определить, сколько времени прошло, но солнце уже висело низко, и небо на горизонте стало оранжево-красным. Краски стали медленно блекнуть по мере того, как вечер смягчал их прохладными тенями, и кавалькада выехала, наконец, на лесную поляну. Себастьян отдал приказ, и они остановились. Беренис соскользнула на землю, смутно различая сквозь пелену усталости, как остальные спешивались со стонами облегчения, разговаривали, смеялись, снимали с лошадей сбруи, в то время как их усталые животные, опустив головы, нюхали низкий и жесткий дерн.
Беренис так обессилела, что у нее закружилась голова. Казалось, каждый дюйм тела болезненно ныл. Если бы сейчас ей представилась возможность убежать от Себастьяна, она бы не смогла ею воспользоваться. Она опустилась на колени, голова ее поникла, шляпа слетела, волосы рассыпались и упали на лицо, словно темная завеса. Несколько человек с треском ломились сквозь кустарник, собирая сучья. Другие разводили костры или доставали одеяла, посуду и ружья из фургона. Деревья дрожали и шелестели, и где-то раздался крик птицы, от которого кровь застыла в жилах несчастных женщин. Птица, пойманная хищником, кричала испуганно, отчаянно, и между мерцающими звездами и головой Беренис широкими крыльями разрезали воздух козодои.
Она увидела, что кто-то подходит, и напряглась, готовая вскочить и защищаться, когда услышала голос Себастьяна, который склонился к ней с флягой воды в руке.
– Хочешь пить? – спросил он. Непреклонная в своей гордости даже сейчас, она ответила:
– Убирайся!
Он присел на корточки рядом с ней:
– От жажды настроение только ухудшится.
– Мне все равно, – пробормотала она.
– Очень хорошо. – Он встал и собрался уходить, но она протянула руки, и он вложил в них флягу.
– Не пей слишком быстро. Это опасно. – Он выделялся черной тенью на фоне пламени костра. Беренис не видела выражения его лица, но голос показался ей насмешливым.
– Ты, дьявол, получаешь от этого удовольствие, не так ли? – зарычала она.
– Нет. И все не так плохо, как тебе кажется. Ты привыкнешь, – сказал он, затем указал рукой в сторону нескольких мужчин, которые подвешивали котелок над огнем и готовили ужин. – Держись от них подальше. Вон там Квико разжег костер для тебя и Далси. Он готовит еду. Идите и поешьте.
Он исчез в темноте, и Беренис, напоив лошадь и убедившись, что она удобно и надежно привязана, пошла к их костру. Там она нашла Далси, Грега и Квико, склонившегося над огнем и помешивающего что-то в котелке. Пахло очень вкусно, и Беренис ощутила голодные спазмы в желудке, напоминающие о том, что она целый день ничего не ела. Квико выглядел как-то по-иному – выше и значительнее – в своем индейском одеянии, состоящем из замшевых брюк с вышитым бисером поясом и ожерелья. Его прямые иссиня-черные волосы ниспадали на плечи, а вокруг головы была повязана разноцветная кожаная лента.
Беренис опустилась на одеяло, которое расстелила Далси. Вся обстановка казалась настолько нереальной, что она ничуть не удивилась, увидев, что Грег тоже переоделся в индейскую одежду: мокасины, украшенные цветным бисером, брюки из оленьей кожи с бахромой по бокам, свободную охотничью рубашку, тоже расшитую бахромой на рукавах и по краю, и шапку из енота с хвостом, свисающим на спину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
– Нас здесь заживо съедят насекомые или оскальпируют бродячие банды индейцев! – хныкала она, отмахиваясь от москитов.
– Люди не тронут вас, если вы будете со мной, – сказал Квико, устремив пристальный взгляд на реку.
– Благодарю покорно! – сердито парировала служанка. – Я не знаю, что хуже: быть захваченной ими или спасенной тобой!
– Да замолчите же вы! – крикнула Беренис, начиная понимать, что выбрать в дорогу столь неподходящий костюм было не слишком мудро.
Она полагала, что они так и будут плыть по реке до конечного пункта путешествия, но к полудню все причалили к одной из пристаней, расположенных вдоль берега широкой реки, и отправились дальше верхом. Когда они оставили позади зловонные болота и направились на юг, двигаясь по тропинке, петлявшей по лесу, стало немного легче. Возглавляла процессию колонна всадников, осторожно прокладывая путь сквозь лабиринт дубов и кипарисов, и множество высоких, густо растущих елей. Большинство мужчин из отряда Себастьяна были бородатые, видавшие виды вояки с зарубцевавшимися шрамами на лицах. К ним примкнули несколько штатских, державшихся на равных с остальными. Все были вооружены, включая Себастьяна, у которого с пояса свисала шпага, и у каждого имелось по паре пистолетов в кобуре, прикрепленных по обе стороны седла.
Они двигались все дальше и дальше и вскоре выехали на равнину, где безжалостный белый диск солнца ослепительно сиял на ярко-голубом небе. Беренис почувствовала себя карликом среди этого бескрайнего пространства, чем-то напоминающего английский сельский ландшафт, но, в отличие от него, простирающегося до самого горизонта, где виднелись темные массивы поросших лесом гор.
Неужели они никогда не достигнут места назначения? Беренис дрожала от усталости, жесткая кожа ремней впивалась в ее тело при каждом неверном шаге лошади. Отдых – вот все, о чем она сейчас мечтала: чтобы ей позволили упасть на траву и спать, забыв о боли, жажде, отчаянии. Но они покрывали милю за милей, без передышки. Она была слишком горда, чтобы хоть малую часть пути проехать в фургоне, так как опрометчиво похвасталась Себастьяну, что прекрасно ездит верхом. Ведь она была членом Стреттонского Охотничьего общества, где ни один мужчина не мог превзойти ее.
Она вытерла со лба пот и взглянула на Себастьяна из-под нахмуренных бровей. Здесь, вдали от цивилизации, среди этой варварской, дикой пустыни, он, казалось, чувствовал себя в своей стихии. Он был похож на дикаря в накидке с индейским узором, грязных парусиновых брюках и пыльных сапогах. Шляпа из пальмового волокна была низко надвинута на лоб. Изогнутые черные брови сходились у переносицы, когда он всматривался вдаль из-под полуопущенных век. Он сидел в седле так, словно был кентавром.
Они ехали большей частью молча, и только пронзительные птичьи крики и жужжание насекомых отмечали их путь через лес, который снова окружил их. Время от времени Грег отпускал шутку, которая вызывала хохот, смешивающийся со скрипом седел, бряцаньем упряжи, топотом копыт, и Беренис подумала о том, как мало она знает своего мужа, украдкой бросая взгляд на его профиль, когда он ехал рядом с ней, и слишком хорошо ощущая близость этих мускулистых бедер, которые так уверенно обхватывали круп лошади. Когда-то они обвивались вокруг нее в порыве страсти. При этом воспоминании она затрепетала…
Трудно было определить, сколько времени прошло, но солнце уже висело низко, и небо на горизонте стало оранжево-красным. Краски стали медленно блекнуть по мере того, как вечер смягчал их прохладными тенями, и кавалькада выехала, наконец, на лесную поляну. Себастьян отдал приказ, и они остановились. Беренис соскользнула на землю, смутно различая сквозь пелену усталости, как остальные спешивались со стонами облегчения, разговаривали, смеялись, снимали с лошадей сбруи, в то время как их усталые животные, опустив головы, нюхали низкий и жесткий дерн.
Беренис так обессилела, что у нее закружилась голова. Казалось, каждый дюйм тела болезненно ныл. Если бы сейчас ей представилась возможность убежать от Себастьяна, она бы не смогла ею воспользоваться. Она опустилась на колени, голова ее поникла, шляпа слетела, волосы рассыпались и упали на лицо, словно темная завеса. Несколько человек с треском ломились сквозь кустарник, собирая сучья. Другие разводили костры или доставали одеяла, посуду и ружья из фургона. Деревья дрожали и шелестели, и где-то раздался крик птицы, от которого кровь застыла в жилах несчастных женщин. Птица, пойманная хищником, кричала испуганно, отчаянно, и между мерцающими звездами и головой Беренис широкими крыльями разрезали воздух козодои.
Она увидела, что кто-то подходит, и напряглась, готовая вскочить и защищаться, когда услышала голос Себастьяна, который склонился к ней с флягой воды в руке.
– Хочешь пить? – спросил он. Непреклонная в своей гордости даже сейчас, она ответила:
– Убирайся!
Он присел на корточки рядом с ней:
– От жажды настроение только ухудшится.
– Мне все равно, – пробормотала она.
– Очень хорошо. – Он встал и собрался уходить, но она протянула руки, и он вложил в них флягу.
– Не пей слишком быстро. Это опасно. – Он выделялся черной тенью на фоне пламени костра. Беренис не видела выражения его лица, но голос показался ей насмешливым.
– Ты, дьявол, получаешь от этого удовольствие, не так ли? – зарычала она.
– Нет. И все не так плохо, как тебе кажется. Ты привыкнешь, – сказал он, затем указал рукой в сторону нескольких мужчин, которые подвешивали котелок над огнем и готовили ужин. – Держись от них подальше. Вон там Квико разжег костер для тебя и Далси. Он готовит еду. Идите и поешьте.
Он исчез в темноте, и Беренис, напоив лошадь и убедившись, что она удобно и надежно привязана, пошла к их костру. Там она нашла Далси, Грега и Квико, склонившегося над огнем и помешивающего что-то в котелке. Пахло очень вкусно, и Беренис ощутила голодные спазмы в желудке, напоминающие о том, что она целый день ничего не ела. Квико выглядел как-то по-иному – выше и значительнее – в своем индейском одеянии, состоящем из замшевых брюк с вышитым бисером поясом и ожерелья. Его прямые иссиня-черные волосы ниспадали на плечи, а вокруг головы была повязана разноцветная кожаная лента.
Беренис опустилась на одеяло, которое расстелила Далси. Вся обстановка казалась настолько нереальной, что она ничуть не удивилась, увидев, что Грег тоже переоделся в индейскую одежду: мокасины, украшенные цветным бисером, брюки из оленьей кожи с бахромой по бокам, свободную охотничью рубашку, тоже расшитую бахромой на рукавах и по краю, и шапку из енота с хвостом, свисающим на спину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105