Тут вдруг Вадим почувствовал себя мужчиной:
- Все! Ты сделала все что могла! Нагадила мне по полной программе! Давай уходи! - Сказал он Марианне наконец-таки твердым голосом.
- Вот еще. - Усмехнулась Марианна, - деньги давай!
- Это ещё на что? - растерялся Вадим.
- На лечение. - Просто ответила Марианна
- Чего?! - Вадим был в полном недоумении.
- Зубки болят. - Спокойно ответила ему Марианна.
И тут забыв про больную ногу, про всякую боль вообще Вадим встал, схватил Марианну на руки, (в такой редкий момент, как ни расслабиться - и Марианна картинно свисла с его рук всевозможными частями тела), и все-таки донес её до двери, отпер дверь и свалил Марианну за пределы своей квартиры.
Но едва захлопнул дверь, удивился, как это он прошагал такое пространство без костылей? Допрыгал до столовой на одной ноге, держась за стену, взял костыли, чтобы доковылять до спальной, но тут раздался звонок. Он бы выдержал этот назойливый звонок, но знание, что в его квартире спит Виктория и этот звонок может нарушить её покой, как он понял, полный покой, после того-то, что она пережила, это знание, заставило его открыть дверь.
Конечно же - за дверью стояла Марианна.
- Дай сто долларов! - кратко сказала она.
У него не было даже злости на Марианну, он ненавидел её, так, что у него не было для неё слов. Спокойно порылся в карманах джинсов и, обнаружив сто рублей, протянул ей.
Она, молча и въедливо, разорвала на мелкие клочки протянутую ей купюру.
Вадим понял, что самое умное его действие было бы: захлопнуть дверь, но он вдруг произнес, сам от себя не ожидая такого благородства:
- И вообще, Марианн, если тебе нужны деньги, можешь их заработать, поухаживав за моим больным товарищем. Плачу сто долларов в неделю, увидев, как она вопросительно приподняла бровки, он продиктовал адрес. Марианна записала. Лишь после этого Вадим понял, что наконец-таки сможет спокойно закрыть дверь, без ожидания несанкционированных звонков.
И вот тут-то все и началось. Но не для Вадима, а для Бориса.
Он лежал на постели и смеялся сам над собой, вспоминая свою попытку стать скалолазом, и всю нелепость происходящего с ним последние несколько дней, а рядом стояли костыли. Теперь, после того, как ему накостыляли и бросили все кому не лень, он мог бы накостылять и сам, и не в переносном, а самом что ни на есть прямом смысле этого слова. Но только вот кому? И вдруг звонок в дверь. Борис обрадовался и напрягся одновременно - кто бы то мог быть? Разве что сам Вадим мог заехать к нему, если у него с его художницей случился полный облом.
Но была ночь. Вряд ли Вадим будет нестись к нему, делиться впечатлениями в такое время. Может, это соседи-приятели пошли в запой - вот заколесили к нему, как всегда в таких случаях полагается?
Боря на костылях добрался до двери и открыл её.
На пороге стояла девушка. Очень милая девушка. Вообще-то Борис любил Никиту, героиню из одноименного фильма, потому что она казалась ему эталоном красоты белоруской женщины, а в детстве его часто вывозили в Минск к бабушке, и он сам себя в душе считал белорусом, а ещё он любил эту киногероиню потому, что больше любить было некого. Года три назад его покинула местная шалава и, с тех пор, обалдевши от перенасыщенности женским эмоциональным, миром Борис сторонился женского пола. Больше дружился с мальчишками, которые к тридцати годам так и не заметили, что стали уже мужиками, иногда любился, да и то не с живыми женщинами, а с картинками и фильмами определенного направления. Девушка на пороге явно была не Никита и пухленькая, и не блондинка, а какая-то невнятно рыжеватая шатенка. Но не успела она и произнести свое "здравствуйте" - как Борис понял, что если даже она ошиблась дверью, он так просто не отпустит её от себя.
- Здравствуйте, - сказала она - Я пришла помогать вам.
- Чего? - не понял Борис. - Между прочим, сейчас, как бы час ночи.
- Меня к вам Вадим прислал.
- Ну-у проходи. - И Борис попятился, чтобы пропустить девушку в свою клетушку-комнатушку. Потом окинул её недоверчивым взглядом и грубо рявкнул:
- Быстро дуй в ночной магазин! Купи четыре пива!
Девушка тут же исчезла за дверью.
Борис посчитал, что логичнее будет признать, что она ему приснилась, и снова лег на постель.
Как ни странно она вновь появилась через полчаса, но уже не пустая, а с пивом. Через несколько часов она запомнилась Борису сидящей на полу и потирающей шишку на лбу, объяснив её происхождение тем, что когда они напились, то заснули, обнявшись, и она упала с дивана.
"Хо-оро-шая девушка!" - оценил Борис её про себя и снова послал её за пивом, а ещё за водкой, даже на этот раз выдал денег из своих кровных.
Вообще-то на первый взгляд Бориса: девушка не походила на алкоголичку, и вообще на девушку - была в ней какая-то лажа, как в газетной передовице, и, дав ей кличку "передовица", он даже не удосужился познакомиться с ней. Вместе они, не договариваясь, понимая друг друга без слов - обрели четкий режим: пили, отключались, напившись, просыпались, он посылал её посылал в магазин, и потом они снова пили.
Лишь через несколько суток Борис понял, что заболел. "Ерунда какая слава богу, что не СПИД!" - оптимистично восклицал он всякому, кто интересовался по телефону его здоровьем, имея в виду - сломанную ногу. Но, несмотря на свой оптимизм, за болезнь Марианне платить отказался. Разве только что побил её немного костылями, а потом она почему-то убежала, но он уже не стал спрашивать у Вадима её телефона.
Диагноз был и так ясен, зачем ещё она могла быть ему нужна?.. Вот так началась у него с тех пор новая, интересная жизнь - полная заботы о здоровье, хождения по врачам, пополнения познаний из историй выслушанных в очередях в очередной медицинский кабинет.
ГЛАВА 49
Едва Вадим отвязался от Марианны, сломанная нога напомнила о себе резкая боль в пятке чуть не остановила сердце. Вадим выронил костыли и сполз по стене на пол. Очнулся. Еле поднялся, пристроил костыли к подмышкам, поковылял к аптечке на кухню. Боль пятки отзывалась в груди, алела в глазах, надо было что-то делать. Он растворил в стакане с водой две таблетки понадола. Постоял, подождал... и, решив, что панадолу слабо справится с этим кошмаром, выпил ещё три таблетки снотворного. Посмотрел на настенные часы - было двенадцать. С трудом перебрался на костылях в комнату, на его постели, как упала в одежде, так и спала, распластавшись во всю ширь постели, Виктория. В другой бы ситуации Вадим растолкал бы даму, даже если бы она была дамой его сердца - нельзя же так нагло занимать всю его огромную кровать! Но не Викторию. "Вот и свершилось. Вот и свершилось" - вспомнилось ему, как говорил покойный Потап. Вадим заботливо укрыл её плюшевым пледом, ласково подоткнул него с боков, наклонился, поцеловал её в щеку, и настолько проникся трогательностью и важностью момента, что захотелось плакать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109