Двое стюардов вовремя преградили ему дорогу, чтобы не полетел впереди самолета, и предложили присесть. Бесплатный стакан воды привел его в чувства. Он выпил воду залпом и задремал.
Вадим трясся беззвучным смехом.
- Я так и не поняла: разобралась я с ним или нет. Ну да ладно. Плюхнулась на место Бориса пьяная рыжая бестия и тут же захрапела.
ГЛАВА 27.
- Я ничего не понимаю! - говорила Виктория директору последнего из обзваниваемых ею магазинов, - Но объясните, почему сегодня все увеличивают заказ на сметану в три раза?
- Деточка! - отвечал ей хрипловатый голос разбитной, не прочь выпить в хорошей компании, пожилой, но не сдающейся тетки: - Что ж ты тут не понимаешь?! Бомбит Америка Белград!
- Ну и какое это отношение имеет к сметане?
- А такое - все пьют. Ты что? Не слышала, как наши из гаубицы пальнули по Американскому посольству? Ты представляешь, грядет какое всенародное похмелье?
- А сметана то здесь причем?
- Так со сметанкой-то отойти в самый раз! Небось, не на луне живешь, пора бы знать, деточка. Мы на этой сметанке в девяносто третьем за два дня месячную выручку сделали. Во! Смотри телевизор-то, смотри! Видишь, видишь флаг американский топчут! Прибавь-ка кефиру ящика четыре.
- Как дела? - откровенно сытый Якоб, видимо, прямо из ресторана, где имел привычку обедать со своей Машей, ввалился к Виктории в кабинет.
- Ужасно. Создается такое впечатление, что это начало многолетней мировой войны. Сначала они изнасилуют сербов, чтобы показать всем свою справедливость - мол, не только с мусульманами воюют, но и за мусульман, потом беженцы истощат Европу, потом чеченцы обнаглеют окончательно... Страшно подумать - но если пораскинуть мозгами - для Американцев главное противостояние их миру расчета заключается в нас, а не в Садаме Хусейне, готовом завалить весь мир нефтью. Там все понятно. Мы же вне их логики живем. Им нас не рассчитать, как бы провоцировала Чечня. Обязательно начнет провоцировать их к такому же акту, что и к тому, что сейчас они делают в Сербии. Они его только и ждут.
- Только войны нам ещё не хватало. Надо мне со своей Манькой расписаться поскорее, - задумчиво произнес Якоб.
- Причем здесь война?
- Потеряется ещё вертихвостка. Она же у меня медработник военнообязанная.
Якоб уставился в телевизор. Бравые ребята с телеэкрана объявляли бойкот Пепси-Коле.
- Поколение пепси торжественно отказывается от своей соски, - съязвил Якоб.
- Резко увеличивая потребление сметаны, - усмехнулась, вторя ему Виктория.
- Сметаны? - дошло до Якоба, что это дело касается и его бизнеса. Что заказ увеличили?
- И сметаны и кефира в три раза.
На следующий день заказ не снизился до привычных размеров. Но пришел день завоза товара и уже в десять утра первый телефонный звонок заставил Викторию поволноваться, - машина не приехала. Виктория предположила, что машина сломалась по дороге и успокоила директора магазина, тем, что, скорее всего, поломка уже устранена, и товар прибудет к обеду.
На всякий случай она позвонила в отделение дорожной инспекции, отвечающее за шоссе, по которому должен был ехать Витюша, но никаких аварий не было.
Ей бы не пришло в голову позвонить на молокозавод, справиться брал ли он товар вообще, если бы не звонки из магазинов трезвонящие один за другим.
То, что она узнала на заводе - повергло её в шок. Оказалось, Витюша, скорешившись с заведующим отдела выдачи продукции, уже три раза брал продукцию в долг, а на этот раз не приехал. Получалось, что деньги, которые ему отдавали Якоб и Виктория, затем чтобы он делал предоплату, Витюша брал себе.
Долг заводу был немалым. Так как заказ увеличивался и увеличивался наличных они не имели.
Узнав, о происшедшем Якоб взревел: - Изобью гада! Я на него чеченцев натравлю! Я!..
- А что если его уже нет дома? - Предположила Виктория. - Вдруг он просто запил.
- Так что же ты хочешь сказать, что он все уже пропил?! Э... ему чтобы все эти деньги пропить...
- Год хватит? - Предположила Виктория, но взгляд Якоба заставил её пояснить - Водка же, кажется, около доллара стоит?
Водка-то дешевая, да дурная голова дорого обходится, - махнул рукой Якоб и, накинув замшевую куртку, пошел к выходу.
Виктория еле успела подсесть к нему в машину. По дороге они молчали. Когда наконец-таки нашли в почти неосвещенном поселке дом Витюши, Виктория не поверила своим глазам - такие желтые облупленные двухэтажные бараки она, столько всего видевшая, видела только в кино про войну и разруху.
Дверь была не заперта. Они вошли и, преодолев во тьме три скрипучие деревянные ступени, оказались перед фанерной, плохо прикрытой дверью - за ней слышались признаки человеческой жизни - бабья ругань, мужской бас, младенческий плач, детский смех, грохот кастрюль. Они открыли дверь никого. Длинный коридор во весь барак, перегруженные вешалки у дверей в комнаты. Они прошли до конца коридора и оказались на огромной кухне. Три неряшливо одетые женщины разговаривали между собою о чем-то бытовом, но врожденно-визгливые голоса навевали впечатление кухонной свары.
Мужчина в трусах и в валенках курил в углу кухни, сидя на табурете, положив ногу на ногу, скрючившись словно горбатый.
- Че надо? - сипато спросил он, заметив в дверях Якоба и Викторию.
Женщины все, как по команде, развернулись к ним грудями, словно линкоры орудиями, и встали руки в боки.
- Виктора Баландина. - Мрачно ответил Якоб.
- Давно не видела. - Выкрикнула та, что потолще и, развернувшись к плите, принялась тщательно помешивать вонючие щи.
- Ой, ищи его свищи. - Махнула рукой толстуха помягче и, развернувшись к ним задом, наклонилась над мешком картошки, что-то сосредоточенно выискивая там.
Мужик, как сидел, так и сидел, покачивая огромным валенком на голой тощей ноге. Лишь сплюнул и отвернулся к стене.
- Ну я пошла, - сказала та, что помоложе, и попыталась прошмыгнуть между Якобом и Викторией, стоявшими у дверей.
Якоб словно весь кипел от злости, он схватил эту молодую бабу за руку, но она завопила, так, словно её ошпарили:
- Ой, люди добрые! Что же это делается среди бела дня, в собственном дому: пристают да насилуют. Ой, люди добрые!
"Люди добрые" мгновенно заполнили весь коридор.
Ой, как щиплется, нахал! Ой, как щиплется! - застыв на месте, голосила женщина, при этом, не вырываясь, не убегая, а лишь только притоптывая после каждой самой высокой ноты.
- Ни слова правды! - процедила Виктория, когда народ медленно двинул на них. - Вы уж нас извините, звонка на двери не было, дверь открыта, мы ищем Баландина.
- А почто он тебе сдался? - Послышалось из набившейся в коридоре толпы.
- Он работает у нас водителем. - Продолжая держать себя в руках, ответила Виктория. Впрочем, в минуты опасности её всегда охватывало такое сонливое спокойствие, что она с трудом сдерживала зевоту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Вадим трясся беззвучным смехом.
- Я так и не поняла: разобралась я с ним или нет. Ну да ладно. Плюхнулась на место Бориса пьяная рыжая бестия и тут же захрапела.
ГЛАВА 27.
- Я ничего не понимаю! - говорила Виктория директору последнего из обзваниваемых ею магазинов, - Но объясните, почему сегодня все увеличивают заказ на сметану в три раза?
- Деточка! - отвечал ей хрипловатый голос разбитной, не прочь выпить в хорошей компании, пожилой, но не сдающейся тетки: - Что ж ты тут не понимаешь?! Бомбит Америка Белград!
- Ну и какое это отношение имеет к сметане?
- А такое - все пьют. Ты что? Не слышала, как наши из гаубицы пальнули по Американскому посольству? Ты представляешь, грядет какое всенародное похмелье?
- А сметана то здесь причем?
- Так со сметанкой-то отойти в самый раз! Небось, не на луне живешь, пора бы знать, деточка. Мы на этой сметанке в девяносто третьем за два дня месячную выручку сделали. Во! Смотри телевизор-то, смотри! Видишь, видишь флаг американский топчут! Прибавь-ка кефиру ящика четыре.
- Как дела? - откровенно сытый Якоб, видимо, прямо из ресторана, где имел привычку обедать со своей Машей, ввалился к Виктории в кабинет.
- Ужасно. Создается такое впечатление, что это начало многолетней мировой войны. Сначала они изнасилуют сербов, чтобы показать всем свою справедливость - мол, не только с мусульманами воюют, но и за мусульман, потом беженцы истощат Европу, потом чеченцы обнаглеют окончательно... Страшно подумать - но если пораскинуть мозгами - для Американцев главное противостояние их миру расчета заключается в нас, а не в Садаме Хусейне, готовом завалить весь мир нефтью. Там все понятно. Мы же вне их логики живем. Им нас не рассчитать, как бы провоцировала Чечня. Обязательно начнет провоцировать их к такому же акту, что и к тому, что сейчас они делают в Сербии. Они его только и ждут.
- Только войны нам ещё не хватало. Надо мне со своей Манькой расписаться поскорее, - задумчиво произнес Якоб.
- Причем здесь война?
- Потеряется ещё вертихвостка. Она же у меня медработник военнообязанная.
Якоб уставился в телевизор. Бравые ребята с телеэкрана объявляли бойкот Пепси-Коле.
- Поколение пепси торжественно отказывается от своей соски, - съязвил Якоб.
- Резко увеличивая потребление сметаны, - усмехнулась, вторя ему Виктория.
- Сметаны? - дошло до Якоба, что это дело касается и его бизнеса. Что заказ увеличили?
- И сметаны и кефира в три раза.
На следующий день заказ не снизился до привычных размеров. Но пришел день завоза товара и уже в десять утра первый телефонный звонок заставил Викторию поволноваться, - машина не приехала. Виктория предположила, что машина сломалась по дороге и успокоила директора магазина, тем, что, скорее всего, поломка уже устранена, и товар прибудет к обеду.
На всякий случай она позвонила в отделение дорожной инспекции, отвечающее за шоссе, по которому должен был ехать Витюша, но никаких аварий не было.
Ей бы не пришло в голову позвонить на молокозавод, справиться брал ли он товар вообще, если бы не звонки из магазинов трезвонящие один за другим.
То, что она узнала на заводе - повергло её в шок. Оказалось, Витюша, скорешившись с заведующим отдела выдачи продукции, уже три раза брал продукцию в долг, а на этот раз не приехал. Получалось, что деньги, которые ему отдавали Якоб и Виктория, затем чтобы он делал предоплату, Витюша брал себе.
Долг заводу был немалым. Так как заказ увеличивался и увеличивался наличных они не имели.
Узнав, о происшедшем Якоб взревел: - Изобью гада! Я на него чеченцев натравлю! Я!..
- А что если его уже нет дома? - Предположила Виктория. - Вдруг он просто запил.
- Так что же ты хочешь сказать, что он все уже пропил?! Э... ему чтобы все эти деньги пропить...
- Год хватит? - Предположила Виктория, но взгляд Якоба заставил её пояснить - Водка же, кажется, около доллара стоит?
Водка-то дешевая, да дурная голова дорого обходится, - махнул рукой Якоб и, накинув замшевую куртку, пошел к выходу.
Виктория еле успела подсесть к нему в машину. По дороге они молчали. Когда наконец-таки нашли в почти неосвещенном поселке дом Витюши, Виктория не поверила своим глазам - такие желтые облупленные двухэтажные бараки она, столько всего видевшая, видела только в кино про войну и разруху.
Дверь была не заперта. Они вошли и, преодолев во тьме три скрипучие деревянные ступени, оказались перед фанерной, плохо прикрытой дверью - за ней слышались признаки человеческой жизни - бабья ругань, мужской бас, младенческий плач, детский смех, грохот кастрюль. Они открыли дверь никого. Длинный коридор во весь барак, перегруженные вешалки у дверей в комнаты. Они прошли до конца коридора и оказались на огромной кухне. Три неряшливо одетые женщины разговаривали между собою о чем-то бытовом, но врожденно-визгливые голоса навевали впечатление кухонной свары.
Мужчина в трусах и в валенках курил в углу кухни, сидя на табурете, положив ногу на ногу, скрючившись словно горбатый.
- Че надо? - сипато спросил он, заметив в дверях Якоба и Викторию.
Женщины все, как по команде, развернулись к ним грудями, словно линкоры орудиями, и встали руки в боки.
- Виктора Баландина. - Мрачно ответил Якоб.
- Давно не видела. - Выкрикнула та, что потолще и, развернувшись к плите, принялась тщательно помешивать вонючие щи.
- Ой, ищи его свищи. - Махнула рукой толстуха помягче и, развернувшись к ним задом, наклонилась над мешком картошки, что-то сосредоточенно выискивая там.
Мужик, как сидел, так и сидел, покачивая огромным валенком на голой тощей ноге. Лишь сплюнул и отвернулся к стене.
- Ну я пошла, - сказала та, что помоложе, и попыталась прошмыгнуть между Якобом и Викторией, стоявшими у дверей.
Якоб словно весь кипел от злости, он схватил эту молодую бабу за руку, но она завопила, так, словно её ошпарили:
- Ой, люди добрые! Что же это делается среди бела дня, в собственном дому: пристают да насилуют. Ой, люди добрые!
"Люди добрые" мгновенно заполнили весь коридор.
Ой, как щиплется, нахал! Ой, как щиплется! - застыв на месте, голосила женщина, при этом, не вырываясь, не убегая, а лишь только притоптывая после каждой самой высокой ноты.
- Ни слова правды! - процедила Виктория, когда народ медленно двинул на них. - Вы уж нас извините, звонка на двери не было, дверь открыта, мы ищем Баландина.
- А почто он тебе сдался? - Послышалось из набившейся в коридоре толпы.
- Он работает у нас водителем. - Продолжая держать себя в руках, ответила Виктория. Впрочем, в минуты опасности её всегда охватывало такое сонливое спокойствие, что она с трудом сдерживала зевоту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109