Но Мюррей думал о другом: телефоны могли быть инструментом, приводящим в замешательство, особенно в такой стране, как Лаос.
Он напряженно думал, сопоставляя время и дистанцию — 14 миль за 50 минут, принимая во внимание слона, — и не отрывал глаз от обманчивых теней джунглей. И вдруг неожиданно Мюррей оказался на месте. Последний крутой поворот — и колея выровнялась, превратившись в широкую дорогу, выложенную лоскутами стальной сетки, которую использовали в целях безопасности на аэродромах. Мюррея захлестнула волна возбуждения.
В стороне от дороги росли редкие пальмы, они согнулись от влажной жары и напоминали сломанные зонтики. За ними — плотина. Люк Уилльямс говорил, что она около пятисот футов в ширину и до двух сотен в глубину. Мюррею она показалась даже больше, изгибающийся пролет из мраморно-белого бетона отлого спускался между лесными утесами вниз, в неопределенную темноту, ниже освещенного солнцем уровня.
Мюррей остановил джип в конце стальной дороги и вышел, прихватив «лейку» и блокнот. Сквозь жужжание, тиканье и сопение джунглей ему послышался шум двигателя. В остальном было неестественно тихо. Мюррей сделал несколько снимков дороги, ведущей к стене плотины, и отметил топкую поверхность под ногами. Хлюпая башмаками по грязи, просачивающейся сквозь сетку, он подошел к будке охраны, откуда выскочил и отсалютовал часовой-лаотянец — шлем чуть великоват — ребенок, переодетый солдатом. Дальше стояло еще одно здание с решетками кондиционеров на окнах. Мюррей заметил, что провод, сопровождавший его от самого Вьентьяна, заканчивался на крыше этого дома, там же была установлена мощная радиопередающая антенна.
Справа в джунглях, как раз перед черной впадиной резервуара, была вырублена широкая поляна — терраса взбитой грязи с беспорядочно разбросанной разнообразной техникой, выкрашенной в ярко-желтый цвет: гусеничными тракторами, самосвалами, бульдозерами, механическими копателями и ковшами; все они были похожи на яркие желтые игрушки, их колеса и бока были заляпаны более тусклой желтой грязью, только металлические ковши сверкали на солнце, в их челюстях, между зубьев, как недожеванное мясо застряла грязь.
Мюррей насчитал десять грузовиков, каждый вместимостью как минимум десять тонн. А бульдозеры могли сдвинуть с места дом средних размеров. «Американцы не делают такие вещи в полсилы», — подумал он. Господи, благослови Америку! Мюррей пошел дальше к краю плотины. Возможно, где-то и продолжалась работа, теперь он более отчетливо слышал шум двигателя, но в остальном по-прежнему было до странного тихо.
Последние двадцать ярдов дороги были из бетонных широких плит, уложенных на ширину трехполосного шоссе. Мюррей на ходу фотографировал под разными углами и с разной скоростью, пока не кончилась пленка. Он остановился и порылся в карманах в поисках новой кассеты. В конце стены не было ни барьера, ни даже парапета. Не было видно ни дуговых фонарей, ни фонарей «молния» — ничего из неотъемлемого снаряжения в целях безопасности во время ночной работы. «Ночью, — подумал Мюррей, — здесь наверняка тихо, как в гробу».
Он подошел к краю стены и заглянул в резервуар. В этот момент солнце скрылось за тучей, и вся плотина оказалась в тени. Мюррея слегка передернуло: резервуар был похож на огромный колодец, уходящий вниз, в темноту, к неподвижной черной воде.
Мюррей сделал пару шагов вперед и, направив «лейку» вниз, на воду, прикинул, что от верха стены до поверхности воды не меньше ста футов. Но он так и не щелкнул фотоаппаратом: чья-то рука схватила его за локоть.
* * *
Это был тяжеловесный мужчина с красным лицом под строительной каской такого же ярко-желтого цвета, что и техника на поляне.
— Простите, сэр, — говорил он медленно и вежливо, но мощная рука, поросшая светлыми волосами и покрытая пятнами чайного цвета, жестко держала Мюррея чуть выше локтя всего в нескольких дюймах от края плотины. — Чем вы тут занимаетесь? — спросил мужчина, голос его на этот раз прозвучал резче, и Мюррей свободной рукой опустил «лейку».
— фотографирую, — ответил он и начал высвобождаться от волосатой хватки.
— Ты слишком много здесь нафотографировал, — сказал мужчина, но неожиданно отпустил Мюррея. — Ты кто?
Мюррей был осторожен и не спешил. Он шагнул назад от края плотины и вытащил бумажник с карточками прессы. Мужчина изучал их, сдвинув брови, а потом кивнул:
— Хорошо. Ты — газетчик, меня это устраивает. Но у тебя должно быть разрешение для прохода сюда. У нас проблемы с безопасностью.
— Проблемы? — невинно переспросил Мюррей, отступая все дальше от края плотины.
— Комми. Вся страна кишит ими.
— И ты думаешь, я похож на партизана Патет Лао с партбилетом в кармане?
Американец покачал головой:
— Я не о комми гуках. Их полно кругом, но они нас не беспокоят. Я говорю о ребятах типа поляков и русских: приходят сюда с камерами, суют свой нос куда не надо, и пока не окликнешь, не различишь, кто есть кто.
— Есть какие-то причины, по которым они не могут приехать сюда и поглазеть?
— Это государственная собственность.
Мюррей выдавил улыбку:
— Чье правительство? И чья собственность?
В какой-то момент он подумал, что мужчина вот вот ударит его, но вместо этого тот улыбнулся улыбкой висельника, но вполне дружелюбно:
— А черт! Хочешь пива?
— С одной бы управился, — благодарно сказал Мюррей, когда они шли назад к зданию, находившемуся за сторожевой будкой, возле которой все еще стоял часовой-лаотянец и смотрел на них безо всякого выражения.
— Этот маленький ублюдок должен был проверить твои документы, — сказал американец, зло кивая в сторону «игрушечного» солдатика, который, улыбаясь, закивал в ответ. — Я не хотел тебя обидеть, — продолжал он и пнул ногой дверь, выпустив наружу поток холодного несвежего воздуха, — но у меня есть инструкции, — мужчина махнул Мюррею на пластиковый стул, подошел к холодильнику и вытащил пару банок пива «Шлитц». — Лично мне плевать с высокой колокольни, пусть они приходят и прут всю плотину по частям в Китай. Все равно наверняка через год-другой она достанется чикомам.
Пока американец говорил, Мюррей быстро оглядел комнату. Стол с телефоном, полки, встроенный сейф, стенной календарь со смуглой полинезийской девицей с раздутым, как тыква, бюстом, однако соски были подозрительно бледнее самого тела. «Видимо, какой-то деликатный рекламщик не захотел тревожить чувствительных защитников Свободного мира», — подумал он. В углу стоял высокочастотный радиоприемник, работающий на батарейках.
Хозяин плюхнулся на стул напротив Мюррея и начал открывать пиво:
— Зовут Том Донован. Ты британец, верно?
— Ирландец, по крайней мере, большая часть меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Он напряженно думал, сопоставляя время и дистанцию — 14 миль за 50 минут, принимая во внимание слона, — и не отрывал глаз от обманчивых теней джунглей. И вдруг неожиданно Мюррей оказался на месте. Последний крутой поворот — и колея выровнялась, превратившись в широкую дорогу, выложенную лоскутами стальной сетки, которую использовали в целях безопасности на аэродромах. Мюррея захлестнула волна возбуждения.
В стороне от дороги росли редкие пальмы, они согнулись от влажной жары и напоминали сломанные зонтики. За ними — плотина. Люк Уилльямс говорил, что она около пятисот футов в ширину и до двух сотен в глубину. Мюррею она показалась даже больше, изгибающийся пролет из мраморно-белого бетона отлого спускался между лесными утесами вниз, в неопределенную темноту, ниже освещенного солнцем уровня.
Мюррей остановил джип в конце стальной дороги и вышел, прихватив «лейку» и блокнот. Сквозь жужжание, тиканье и сопение джунглей ему послышался шум двигателя. В остальном было неестественно тихо. Мюррей сделал несколько снимков дороги, ведущей к стене плотины, и отметил топкую поверхность под ногами. Хлюпая башмаками по грязи, просачивающейся сквозь сетку, он подошел к будке охраны, откуда выскочил и отсалютовал часовой-лаотянец — шлем чуть великоват — ребенок, переодетый солдатом. Дальше стояло еще одно здание с решетками кондиционеров на окнах. Мюррей заметил, что провод, сопровождавший его от самого Вьентьяна, заканчивался на крыше этого дома, там же была установлена мощная радиопередающая антенна.
Справа в джунглях, как раз перед черной впадиной резервуара, была вырублена широкая поляна — терраса взбитой грязи с беспорядочно разбросанной разнообразной техникой, выкрашенной в ярко-желтый цвет: гусеничными тракторами, самосвалами, бульдозерами, механическими копателями и ковшами; все они были похожи на яркие желтые игрушки, их колеса и бока были заляпаны более тусклой желтой грязью, только металлические ковши сверкали на солнце, в их челюстях, между зубьев, как недожеванное мясо застряла грязь.
Мюррей насчитал десять грузовиков, каждый вместимостью как минимум десять тонн. А бульдозеры могли сдвинуть с места дом средних размеров. «Американцы не делают такие вещи в полсилы», — подумал он. Господи, благослови Америку! Мюррей пошел дальше к краю плотины. Возможно, где-то и продолжалась работа, теперь он более отчетливо слышал шум двигателя, но в остальном по-прежнему было до странного тихо.
Последние двадцать ярдов дороги были из бетонных широких плит, уложенных на ширину трехполосного шоссе. Мюррей на ходу фотографировал под разными углами и с разной скоростью, пока не кончилась пленка. Он остановился и порылся в карманах в поисках новой кассеты. В конце стены не было ни барьера, ни даже парапета. Не было видно ни дуговых фонарей, ни фонарей «молния» — ничего из неотъемлемого снаряжения в целях безопасности во время ночной работы. «Ночью, — подумал Мюррей, — здесь наверняка тихо, как в гробу».
Он подошел к краю стены и заглянул в резервуар. В этот момент солнце скрылось за тучей, и вся плотина оказалась в тени. Мюррея слегка передернуло: резервуар был похож на огромный колодец, уходящий вниз, в темноту, к неподвижной черной воде.
Мюррей сделал пару шагов вперед и, направив «лейку» вниз, на воду, прикинул, что от верха стены до поверхности воды не меньше ста футов. Но он так и не щелкнул фотоаппаратом: чья-то рука схватила его за локоть.
* * *
Это был тяжеловесный мужчина с красным лицом под строительной каской такого же ярко-желтого цвета, что и техника на поляне.
— Простите, сэр, — говорил он медленно и вежливо, но мощная рука, поросшая светлыми волосами и покрытая пятнами чайного цвета, жестко держала Мюррея чуть выше локтя всего в нескольких дюймах от края плотины. — Чем вы тут занимаетесь? — спросил мужчина, голос его на этот раз прозвучал резче, и Мюррей свободной рукой опустил «лейку».
— фотографирую, — ответил он и начал высвобождаться от волосатой хватки.
— Ты слишком много здесь нафотографировал, — сказал мужчина, но неожиданно отпустил Мюррея. — Ты кто?
Мюррей был осторожен и не спешил. Он шагнул назад от края плотины и вытащил бумажник с карточками прессы. Мужчина изучал их, сдвинув брови, а потом кивнул:
— Хорошо. Ты — газетчик, меня это устраивает. Но у тебя должно быть разрешение для прохода сюда. У нас проблемы с безопасностью.
— Проблемы? — невинно переспросил Мюррей, отступая все дальше от края плотины.
— Комми. Вся страна кишит ими.
— И ты думаешь, я похож на партизана Патет Лао с партбилетом в кармане?
Американец покачал головой:
— Я не о комми гуках. Их полно кругом, но они нас не беспокоят. Я говорю о ребятах типа поляков и русских: приходят сюда с камерами, суют свой нос куда не надо, и пока не окликнешь, не различишь, кто есть кто.
— Есть какие-то причины, по которым они не могут приехать сюда и поглазеть?
— Это государственная собственность.
Мюррей выдавил улыбку:
— Чье правительство? И чья собственность?
В какой-то момент он подумал, что мужчина вот вот ударит его, но вместо этого тот улыбнулся улыбкой висельника, но вполне дружелюбно:
— А черт! Хочешь пива?
— С одной бы управился, — благодарно сказал Мюррей, когда они шли назад к зданию, находившемуся за сторожевой будкой, возле которой все еще стоял часовой-лаотянец и смотрел на них безо всякого выражения.
— Этот маленький ублюдок должен был проверить твои документы, — сказал американец, зло кивая в сторону «игрушечного» солдатика, который, улыбаясь, закивал в ответ. — Я не хотел тебя обидеть, — продолжал он и пнул ногой дверь, выпустив наружу поток холодного несвежего воздуха, — но у меня есть инструкции, — мужчина махнул Мюррею на пластиковый стул, подошел к холодильнику и вытащил пару банок пива «Шлитц». — Лично мне плевать с высокой колокольни, пусть они приходят и прут всю плотину по частям в Китай. Все равно наверняка через год-другой она достанется чикомам.
Пока американец говорил, Мюррей быстро оглядел комнату. Стол с телефоном, полки, встроенный сейф, стенной календарь со смуглой полинезийской девицей с раздутым, как тыква, бюстом, однако соски были подозрительно бледнее самого тела. «Видимо, какой-то деликатный рекламщик не захотел тревожить чувствительных защитников Свободного мира», — подумал он. В углу стоял высокочастотный радиоприемник, работающий на батарейках.
Хозяин плюхнулся на стул напротив Мюррея и начал открывать пиво:
— Зовут Том Донован. Ты британец, верно?
— Ирландец, по крайней мере, большая часть меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72