Вержинек стоял, сжав кулаки, и слезы медленно текли по его лицу.
- Нет! Нет! - внезапно прервал он наступившее молчание. - Этого не может быть! Господь нас так не накажет... не допустит... король еще не так стар... у него здоровый организм, и он преодолеет болезнь!
- Мы раньше тоже так полагали! - проговорил Рава. - Только в последние дни нас охватила тревога. Болезнь страшно истощила и обессилила его... а я Мацею не верю, хотя он продолжает уверять, что скоро наступит перелом...
- А король, сам больной как себя чувствует? Что он говорит? - спросил Вержинек, встревоженный.
Кохан, погруженный в какие-то грустные размышления, долго не отвечал.
- Мне бы не хотелось лишать вас надежды, - произнес он наконец, - но король сильно изменился... Его прекрасное лицо похудело, в глазах горит лихорадочный блеск... щеки красные, губы засохли... Он больше дремлет и находится в забытьи, а когда просыпается, то не всегда сознает действительность. Мистер Генрих видит в этом беспокойном сне плохой признак, а Мацей говорит, что такой сон подкрепляет.
- Самый лучший врач - это Господь Бог! - воскликнул Вержинек. - В Него я верю и на Него все надежды возлагаю. А эти оба врача не достойны доверия. Если бы они что-нибудь знали, они не дали бы болезни усилиться.
Наступило молчание, прерываемое вздохами, вырывавшимися из их груди.
- Когда же прибудет король? - спросил Вержинек, который от волнения не мог усидеть на месте и бессознательно то поднимался, то садился обратно.
- Не знаю и ничего определенного сказать не могу, - ответил Рава. Его несут очень медленно, приходится часто останавливаться, чтобы дать ему отдохнуть. Кто может знать, что еще может случиться в дороге?.. Знаю только, что и больной, и врач, оба торопятся поскорее прибыть в Краков. Но высокая температура не позволяет двигаться быстро, и...
В этот момент внезапно раскрылась дверь, и молодой юноша с красивым и нежным лицом вбежал в комнату. Не поздоровавшись даже с Вержинеком, он подбежал прямо к Раве и голосом, задыхающимся от волнения и быстрой ходьбы, проговорил:
- Что с королем? Ради Бога, скажите, что случилось? Мы слышали, что с ним произошло несчастье на охоте, но что все это прошло! Почему же вы его оставили? Почему он сам не возвратился?
Кохан ничего не ответил.
- Скажи же, может быть, я к нему поеду! - воскликнул юноша. - Может быть, он где-нибудь заболел? Ему не хуже? Говори же!
Он напрасно ждал ответа Кохана, который молча и упорно смотрел в пол. Вержинек подошел к юноше и, ласково взяв его за руку, проговорил:
- Королю не лучше! Его несут сюда в носилках из Оськи... Рана не зажила... У него сильный жар... Ему очень плохо, но нужно надеяться на Бога...
Юноша заломил руки.
- Вам незачем ехать к нему, потому что вы ему ничем не поможете! проговорил Кохан. - Его, вероятно, скоро принесут в Краков... С ним плохо...
- А врачи?
Кохан пожал плечами и ничего не ответил.
Юноша опустился на скамью и, поникнув головой, задумался. Лицо его за эти несколько минут вытянулось, и он тихо прошептал:
- Что со мной станется в случае, Боже сохрани, несчастья?
- С вами? - подхватил Вержинек. - Скажите, со всеми нами и с королевством... Это несчастье не только для вас одного... С его смертью все лишаться отца...
Не успел Вержинек проговорить эти слова, как в сенях послышались громкие голоса и быстрые шаги. Слышно было, как добивались и требовали быть впущенными, а сторож не позволял войти. Голоса доносились все громче и громче.
Известие о болезни короля, о приезде Кохана быстро распространилось по столице. Все устремились к Вержинеку, чтобы узнать о здоровье короля, и вокруг дома собралась большая толпа.
Ксендз Сухвильк, которого привратник не мог не пропустить, вошел в дом, и вслед за ним туда ворвалось несколько мещан и придворных слуг.
На пороге раздался крик:
- Король! Король!
Кохан встало, увидев ксендза Яна, приближающегося к нему с озабоченным лицом. Все окружили Кохана, и наступила тишина, так как все желали узнать подробности. Многие уже и раньше слышали о болезни короля, но некоторые не верили, другие не придавали этим слухам значения, считая их преувеличенными, не допуская, что ушибы при падении с лошади могли быть опасными для такого сильного и выносливого организма, как у Казимира.
Ради ксендза Сухвилька Кохан должен был повторить рассказ со всеми подробностями.
Все слушали с напряженным вниманием, и несколько раз восклицания и тихий плач смешивались с его рассказом. Будущее без этого короля, неуверенность в судьбе Польши, которой будет управлять чужеземец-монарх всех очень пугали... Зловещие предчувствия овладели всеми, и рассказ Кохана вовсе их не успокоил.
- Я - не врач, - проговорил ксендз Сухвильк, - но мне кажется, что не следовало позволить лечить больного двум врачам, которые не могут придти к соглашению друг с другом. Я знаю мистера Генриха, как человека серьезного, ученого, а Мацея, как добряка, увлекающегося... Почему не слушались Генриха?
Кохан ничего не ответил.
В этот момент юноша, сидевший в задумчивости на скамье, поднялся, подошел к Сухвильку и, поцеловав его руку, тихо проговорил:
- Отец мой, не забудьте о нас...
Это был Ян Багута, сын от Рокичаны, лицом, а отчасти и темпераментом, похожий на короля. Наследство, полученное им от матери, он успел уже растратить, и Казимир не особенно его любил.
Ксендз Сухвильк довольно холодно ему ответил:
Мне кажется, что с королем еще не так плохо, чтобы потерять всю надежду.
- Сохрани Боже! - раздались голоса присутствующих.
- Лишь бы он добрался до Кракова, - проговорил один из них, - здесь ведь столько хороших врачей.
- Нужно слушаться мистера Генриха, - произнес Сухвильк, - он учился в школе, из которой вышли знаменитые доктора.
Некоторые задавали еще разные вопросы Кохану, но он неохотно отвечал и, взяв шапку со стола, попрощался с хозяином и вышел вслед за Сухвильком. Понемногу начали расходиться и остальные, и вскоре Вержинек остался один. Хотя уже был поздний час, однако он и не думал об отдыхе.
В Кракове с нетерпением ожидали прибытия короля. Ежедневно приезжали послы, которых задерживали на улицах и расспрашивали о больном монархе. К сожалению, получаемые известия были не радостные: силы постепенно оставляли короля, он почти все время находился в бессознательном состоянии и, когда просыпался, спрашивал, скоро ли они буду в Кракове. Он помнил, что Мацей обещал ему с приездом в Краков полное исцеление.
Многие не хотели мириться с мыслью, что все надежды на выздоровление потеряны. Им не верилось, чтобы тот, от которого зависела жизнь десятков тысяч людей, которых он поддерживал, вдруг так неожиданно был бы вырван из их среды.
Наконец, тринадцатого октября пришло известие, что король в этот день прибудет в столицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140