Переступив порог, он встретил презрительные, гордые и гневные взгляды.
Но это его не остановило.
От него отворачивались, не желали его видеть.
Он смело подошел к Добку Гоньче, который был ближе всех к нему, и громко сказал:
- Доложите обо мне королю. Я пришел сюда в качестве посла от епископа.
Ни Добек, ни другие стоявшие вблизи ничего не ответили. Царило молчание. Баричка ясно и громко повторил то же самое.
Пжедбор Задора издали недружелюбно ответил:
- Король не принимает.
- В таком случае я тут останусь ждать и не тронусь с места в течение часа, - возразил Баричка.
Наступило молчание.
Нужно было много мужества, чтобы устоять на своем посту среди придворной молодежи, ее насмешек, презрительных взглядов, умышленного шума и толкотни.
Судорожно сжимая крест в руке, бледный, бормоча молитвы, Баричка стоял неподвижно, как каменная статуя.
Те, которые думали своим поведением заставить его уйти, видя упорную настойчивость Барички, начали беспокоиться. Было ясно, что он не уйдет по собственной воле, а выбросить за дверь духовное лицо никто не осмелился бы. В таком ожидании прошел час.
Через комнату проходили и придворные, получившие аудиенцию у короля и возвращавшиеся от него. Баричка ждал.
Те, которые приняли его раньше со смехом и с пренебрежением, теперь смотрели на него с тревогой. Кохан несколько раз показывался в дверях и исчезал. Наконец поняли, что чем дальше заставлять ждать ксендза Баричку, подвергая его унижению, тем сильнее будет его гнев, и, после выхода посетителей его пригласили к королю.
Войдя в комнату короля, он нарочно оставил за собой открытыми двойные двери, за которыми немедленно столпились любопытные придворные.
Казимир сидел у стола с холодным, недоступным величественным выражением лица, вовсе не похожий на того, каким он бывал с хлопами, нищими и с другими, которых он встречал во время своих прогулок в окрестностях Кракова.
Ксендз Баричка, войдя в комнату, чуть-чуть кивнул головой.
Он раскрыл уста и хотел начать говорить, но почувствовал, что от лихорадочного ожидания и волнения, перенесенных им от вчерашнего дня, у него пересохло в горле. Он должен был обождать немного, пока голос начал ему служить.
- Я послан к вашему величеству, - начал он угрюмо, - нашим владыкой, и от его имени я стою перед вами и возвещаю его волю. Владыка уже один раз вам напоминал об исправлении вашей жизни, об уважении к церкви. Слова его были безрезультатны. Наоборот, осмелились за них мстить. Владыке не подобает вторично вас увещевать. Я здесь вместо него, но не с наставлениями, а с угрозами. Взгляните на свою жизнь... Достойна ли она короля? Вы попираете все божеские законы для удовлетворения своей страсти, вы отбираете у церкви имущество, а когда епископ вам об этом напоминает, вы ему мстите. Королева находится в изгнании...
Казимир грозно сдвинул брови и, сделав жест рукой, воскликнул:
- Довольно! Я терпеливо выслушал епископа, но тебя...
- Я духовное лицо, - гордо возразил Баричка, - я посол, слуга Божий... Вы должны выслушать мои слова, а если пренебрежете ими, то церковь предаст вас проклятию.
- О проклятии я уже слышал, - равнодушно ответил король, - и вы видите, что я его не боюсь.
Взглянув на Баричку, он добавил:
- Вы предаете отлучению от церкви, но в Риме отпускают грехи и снимают отлучение; а у меня сила и власть королевская. Вы дворянин моей страны, но я в ней судья.
- Но не надо мной, - воскликнул Баричка, - я вам не подсуден, мой повелитель в Риме, епископ мне судья, я не подчинен вам, королю!
Казимир, бледный от волнения, стараясь скрыть его, поднялся с места, но руки его дрожали, глаза беспокойно бегали по комнате, как будто искали кого-нибудь, кто бы его освободил от дерзкого посетителя. Баричка чувствовал, что его слова произвели впечатление.
- Голод, чума и страшные бедствия обрушились на эту страну, - снова начал он - и еще худшее ожидает ее в будущем, потому что Господь не простит народу явные грехи его повелителя и не будет иметь к нему сострадания. У тебя не будет наследника, с тобой прекратится твой род, твоя страна распадется. Замки, которые ты строил, разрушатся, сокровища, которые копишь, будут похищены неприятелем, камня на камне не останется, как от Содома и Гоморры, потому что скоро не останется праведного человека, так как тот, который должен подавать пример, погряз в грехах. Король и повелитель! Я призываю тебя от имени Бога исправиться, я призываю тебя опомниться.
Во время этого страстного призыва Казимир стоял у окна с неподвижно устремленным взором. Заметны были его нетерпеливые подергивания, которые он старался сдержать. Он решил ничего не отвечать и, отвернувшись от Барички, больше на него не глядел. В поведении короля выразилось такое ужасающее презрение, что у ксендза Марцина слова на устах замерли, и он, смутившись, замолчал.
Стоявшая позади в открытых дверях толпа придворных шепталась, возмущаясь, но не смела его тронуть.
Наступило молчание.
Прислонившись к дверям, Кохан, взбешенный, с сжатыми кулаками всеми силами сдерживал себя, считаясь с присутствием короля. Он несколько раз хватался за меч, но, опомнившись, выпускал его из рук. Позади его стояли Пжедбор и Пакослав Задора, как бы в ожидании его распоряжений и с таким же чувством, как и он, смотрели на неустрашимого ксендза.
Пожилые придворные, видя их обезумевшими, перешептывались между собой, сдерживали их и не допускали броситься на Баричку.
Простояв еще несколько минут, Баричка наконец произнес:
- Я исполнил то, что мне было приказано; не забывайте, что проклятие висит над вашей головой.
Король не повернулся в его сторону; Баричка остановился в ожидании ответа, но Казимир еще ближе придвинулся к окну и наклонился, как будто увидел на дворе что-то сильно его заинтересовавшее.
Ксендз Марцин после некоторого колебания смелыми шагами направился к дверям и прошел между расступившимися придворными. Он на пороге натолкнулся на Кохана, который схватил его за рукав и быстро шепнул ему:
- Я сдержу свое обещание! Ты погибнешь, кутейник!
Казалось, что Баричка не слышал этой угрозы; он шепотом произносил слова молитвы и медленно направлялся обратно в ризницу. Толпа любопытных шла за ним издали, провожая его до дверей церкви, за которыми он скрылся.
Он направился прямо к главному алтарю и, опустившись на колени, начал молиться.
Епископ ожидал его возвращения с нетерпением и беспокоясь. Прошло гораздо больше времени, чем он предполагал, до возвращения Барички, который вошел с пасмурным лицом.
Они взглянули друг на друга, и Бодзанта прочел на его лице...
У храброго борца сил не хватало для рассказа о своем отважном выступлении; они были исчерпаны бессонными ночами, молитвами и его героическим подвигом, в ответ на который последовало презрительное молчание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140