Рубашку я носила на размер больше, чтобы прикрыть… – Она покраснела и смущенно отвернулась. – Я проходила под открытым окном одного дома и случайно услышала, как меня обсуждают какие-то женщины. – Скотти попыталась рассмеяться, но из горла не вырвалось ни звука.
– И что они говорили?
Она бросила в чайничек чай, залила кипятком и посмотрела в окно. Солнце уже низко опустилось над горизонтом.
– Нетрудно догадаться. Папе должно быть стыдно за то, что он меня так воспитал, разрешал мне бегать, как дикому индейцу, что я не училась. Но самым обидным мне показалось то, – вздохнула Скотти, – что якобы из меня никогда не выйдет настоящей леди, будто я не умею себя вести, как положено воспитанной девушке.
– По-твоему, они ошибались?
– Конечно, ошибались! Перед смертью мама позаботилась о том, чтобы я умела делать все, что положено юной леди: вышивать, шить, готовить. А папа научил меня читать и писать. Так что я получила настоящее образование.
– А ты не рассказала отцу о том, что услышала? Скотти улыбнулась, вспомнив тот далекий день.
– В этом не было необходимости. Жена проповедника отвела папу в сторону и здорово отчитала за то, что он держит меня в лесу, пристыдила его и сказала, что так нельзя воспитывать детей, особенно девочек.
– Но ты, судя по всему, с этим не согласна? Скотти вспомнила, как часто завидовала девочкам, которые каждое лето приезжали в долину. На них были красивые платья, они устраивали вечеринки, гуляли с кавалерами и состояли в каком-то безымянном клубе, куда Скотти никто не приглашал. Увы, они даже не замечали ее, и Скотти обижалась, хотя и не хотела походить на них.
– Нам было хорошо вдвоем, – тихо ответила она.
Александр подошел к окну у двери и выглянул на улицу.
– Я внимательно изучил карты твоего отца, – неожиданно сообщил он.
Скотти недоуменно посмотрела на него, не понимая, к чему он клонит.
– Ну и?..
– Мы ведь находимся совсем недалеко от перевала?
Она осторожно поставила чашку на блюдце и изо всех сил сцепила руки, чтобы они не дрожали и не выдали охватившего ее волнения.
– Да хоть бы и под самим перевалом. Перевал закрыт, и с этим ничего не поделаешь. – Скотти уже привыкла к тому, что он постоянно находится рядом, и все чаще стала забывать, кто он и чем занимается.
– Но сегодня тепло и светит яркое солнце. Вчера снег слежался и затвердел, и пройти по нему в снегоступах будет нетрудно.
Девушка с трудом удержалась от смеха.
– Никто не может пройти через перевал, после того как он закрыт. – Она специально не рассказала ему еще об одном своем друге, индейце Тупи, который нередко пробирался в Марипозу, даже после того как перевалы заваливало снегом.
– Я должен попытаться, – упрямо заявил Головин и снова отвернулся к окну.
– Но… но ты еще не готов. Ты не знаешь, как там тяжело…
– Я должен попытаться!
– Не говори глупости! – сказала Скотти, растерянно глядя, как он обувается. – Ты идешь на верную гибель.
– Зато избавлю тебя от своего присутствия, – мрачно пошутил он. – Разве ты не хотела этого?
– Не смейся! – предупредила девушка, стараясь прогнать страх. – Сегодня будет сильная метель.
Александр принялся натягивать шерстяную рубашку.
– Что-то не очень верится. На небе ни единого облачка, – рассмеялся он.
Скотти легко дотронулась до его руки.
– Ну, пожалуйста, – мягко попросила она, и ее глаза наполнились страхом. – Сегодня, правда, плохой день.
– Черт побери, – взорвался адвокат, – неужели ты не понимаешь?
Скотти пошатнулась, как от удара, и попятилась, ненавидя себя за эту слабость.
– О чем ты?
Александр Головин схватил ее за плечи и сильно потряс.
– Ты со своими животными, с которыми носишься, как с детьми, сводишь меня с ума. Черт, может, я и погибну в горах, но предпочитаю погибнуть на перевале, чем прожить хотя бы еще одну минуту под одной крышей с этим… мерзким енотом. Этот дом может казаться тебе раем, для меня же он тюрьма! Я уже дошел до того, что готов убить за чашку кофе. Понимаешь? За чашку нормального кофе! Если я выпью еще хотя бы каплю этой бурды, которую ты называешь чаем, то боюсь, меня вырвет.
Скотти Макдауэлл сморгнула с глаз слезы, стряхнула со своих плеч его руки и отошла.
– Какая же я дура! – Она прерывисто вздохнула, ее губы задрожали. – Я думала, мне будет одиноко, когда ты уйдешь, что я буду скучать без тебя. Сейчас же жду не дождусь, когда ты избавишь меня от своего высокомерия и наглости.
Александр заправил рубашку в брюки и пожал плечами:
– Тебе недолго ждать.
– Тогда не смею тебя задерживать! – Она сняла с крючка у самой двери толстую овчинную куртку и бросила ему. Потом подошла к огню и сняла снегоступы. – Держи! – крикнула Скотти, и овальные деревянные снегоступы с грохотом полетели на пол. – Только не говори, что я выгнала тебя, ничего не дав в дорогу.
Глаза Головина гневно сверкнули из-под черных, как у дьявола, бровей, и он поднял снегоступы с пола.
– Что же ты не торопишься? – спросила девушка, всем своим видом показывая, что с нетерпением ждет, когда он уйдет.
Он хмуро рылся в карманах.
– Не могу найти часы. – Адвокат надел шерстяную шапочку и объяснил: – Они принадлежали моему отцу. Если найдешь их…
– О, я обязательно найду твои часы. Только вот не знаю, стоит ли их тебе отдавать. Может, оставить в виде платы за лечение. – Она подошла к двери и распахнула ее: – Выметайся! Слава Богу, наконец-то я избавлюсь от тебя.
Он сунул снегоступы под мышку и вышел из дома.
Скотти захлопнула за ним дверь и, моментально забыв о своем гневе, подошла к окну, чтобы в последний раз взглянуть на него. Головин надел снегоступы, посмотрел, сощурившись, на небо и медленно побрел в сторону заходящего солнца.
Скотти потерла руки и снова подошла к окну. С каждой минутой становилось все очевиднее, что ее прогноз оправдывается.
Пасмурное небо затянули свинцовые тучи. Час назад буквально на ее глазах мохнатые тучи начали переползать через перевал и вот уже заволокли все небо над долиной.
Девушка со страхом отошла от окна. Подбросила в огонь сосновых шишек, отвернулась и краем глаза заметила, как Маггин осторожно обнюхивает подушку и постель, на которой спал адвокат из Сан-Франциско.
Скотти с печальным вздохом подошла к еноту, забрала у него подушку и прижала к лицу. Вдохнув терпкий мужской запах, она с наслаждением закрыла глаза.
Скотти Макдауэлл стояла, крепко прижимая подушку, и упрекала себя за то, что позволила чувствам взять верх над здравым смыслом. Она ни в коем случае не должна была отпускать его в такую погоду… Честно говоря, его нельзя было выпускать из дома в любую погоду. Даже если бы рана полностью затянулась, Александр не сумел бы уйти далеко от дома и в яркий солнечный день. Выставить же его за дверь в метель, в приближении которой она нисколько не сомневалась…
Не выпуская из рук подушки, Скотти опустилась в кресло-качалку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
– И что они говорили?
Она бросила в чайничек чай, залила кипятком и посмотрела в окно. Солнце уже низко опустилось над горизонтом.
– Нетрудно догадаться. Папе должно быть стыдно за то, что он меня так воспитал, разрешал мне бегать, как дикому индейцу, что я не училась. Но самым обидным мне показалось то, – вздохнула Скотти, – что якобы из меня никогда не выйдет настоящей леди, будто я не умею себя вести, как положено воспитанной девушке.
– По-твоему, они ошибались?
– Конечно, ошибались! Перед смертью мама позаботилась о том, чтобы я умела делать все, что положено юной леди: вышивать, шить, готовить. А папа научил меня читать и писать. Так что я получила настоящее образование.
– А ты не рассказала отцу о том, что услышала? Скотти улыбнулась, вспомнив тот далекий день.
– В этом не было необходимости. Жена проповедника отвела папу в сторону и здорово отчитала за то, что он держит меня в лесу, пристыдила его и сказала, что так нельзя воспитывать детей, особенно девочек.
– Но ты, судя по всему, с этим не согласна? Скотти вспомнила, как часто завидовала девочкам, которые каждое лето приезжали в долину. На них были красивые платья, они устраивали вечеринки, гуляли с кавалерами и состояли в каком-то безымянном клубе, куда Скотти никто не приглашал. Увы, они даже не замечали ее, и Скотти обижалась, хотя и не хотела походить на них.
– Нам было хорошо вдвоем, – тихо ответила она.
Александр подошел к окну у двери и выглянул на улицу.
– Я внимательно изучил карты твоего отца, – неожиданно сообщил он.
Скотти недоуменно посмотрела на него, не понимая, к чему он клонит.
– Ну и?..
– Мы ведь находимся совсем недалеко от перевала?
Она осторожно поставила чашку на блюдце и изо всех сил сцепила руки, чтобы они не дрожали и не выдали охватившего ее волнения.
– Да хоть бы и под самим перевалом. Перевал закрыт, и с этим ничего не поделаешь. – Скотти уже привыкла к тому, что он постоянно находится рядом, и все чаще стала забывать, кто он и чем занимается.
– Но сегодня тепло и светит яркое солнце. Вчера снег слежался и затвердел, и пройти по нему в снегоступах будет нетрудно.
Девушка с трудом удержалась от смеха.
– Никто не может пройти через перевал, после того как он закрыт. – Она специально не рассказала ему еще об одном своем друге, индейце Тупи, который нередко пробирался в Марипозу, даже после того как перевалы заваливало снегом.
– Я должен попытаться, – упрямо заявил Головин и снова отвернулся к окну.
– Но… но ты еще не готов. Ты не знаешь, как там тяжело…
– Я должен попытаться!
– Не говори глупости! – сказала Скотти, растерянно глядя, как он обувается. – Ты идешь на верную гибель.
– Зато избавлю тебя от своего присутствия, – мрачно пошутил он. – Разве ты не хотела этого?
– Не смейся! – предупредила девушка, стараясь прогнать страх. – Сегодня будет сильная метель.
Александр принялся натягивать шерстяную рубашку.
– Что-то не очень верится. На небе ни единого облачка, – рассмеялся он.
Скотти легко дотронулась до его руки.
– Ну, пожалуйста, – мягко попросила она, и ее глаза наполнились страхом. – Сегодня, правда, плохой день.
– Черт побери, – взорвался адвокат, – неужели ты не понимаешь?
Скотти пошатнулась, как от удара, и попятилась, ненавидя себя за эту слабость.
– О чем ты?
Александр Головин схватил ее за плечи и сильно потряс.
– Ты со своими животными, с которыми носишься, как с детьми, сводишь меня с ума. Черт, может, я и погибну в горах, но предпочитаю погибнуть на перевале, чем прожить хотя бы еще одну минуту под одной крышей с этим… мерзким енотом. Этот дом может казаться тебе раем, для меня же он тюрьма! Я уже дошел до того, что готов убить за чашку кофе. Понимаешь? За чашку нормального кофе! Если я выпью еще хотя бы каплю этой бурды, которую ты называешь чаем, то боюсь, меня вырвет.
Скотти Макдауэлл сморгнула с глаз слезы, стряхнула со своих плеч его руки и отошла.
– Какая же я дура! – Она прерывисто вздохнула, ее губы задрожали. – Я думала, мне будет одиноко, когда ты уйдешь, что я буду скучать без тебя. Сейчас же жду не дождусь, когда ты избавишь меня от своего высокомерия и наглости.
Александр заправил рубашку в брюки и пожал плечами:
– Тебе недолго ждать.
– Тогда не смею тебя задерживать! – Она сняла с крючка у самой двери толстую овчинную куртку и бросила ему. Потом подошла к огню и сняла снегоступы. – Держи! – крикнула Скотти, и овальные деревянные снегоступы с грохотом полетели на пол. – Только не говори, что я выгнала тебя, ничего не дав в дорогу.
Глаза Головина гневно сверкнули из-под черных, как у дьявола, бровей, и он поднял снегоступы с пола.
– Что же ты не торопишься? – спросила девушка, всем своим видом показывая, что с нетерпением ждет, когда он уйдет.
Он хмуро рылся в карманах.
– Не могу найти часы. – Адвокат надел шерстяную шапочку и объяснил: – Они принадлежали моему отцу. Если найдешь их…
– О, я обязательно найду твои часы. Только вот не знаю, стоит ли их тебе отдавать. Может, оставить в виде платы за лечение. – Она подошла к двери и распахнула ее: – Выметайся! Слава Богу, наконец-то я избавлюсь от тебя.
Он сунул снегоступы под мышку и вышел из дома.
Скотти захлопнула за ним дверь и, моментально забыв о своем гневе, подошла к окну, чтобы в последний раз взглянуть на него. Головин надел снегоступы, посмотрел, сощурившись, на небо и медленно побрел в сторону заходящего солнца.
Скотти потерла руки и снова подошла к окну. С каждой минутой становилось все очевиднее, что ее прогноз оправдывается.
Пасмурное небо затянули свинцовые тучи. Час назад буквально на ее глазах мохнатые тучи начали переползать через перевал и вот уже заволокли все небо над долиной.
Девушка со страхом отошла от окна. Подбросила в огонь сосновых шишек, отвернулась и краем глаза заметила, как Маггин осторожно обнюхивает подушку и постель, на которой спал адвокат из Сан-Франциско.
Скотти с печальным вздохом подошла к еноту, забрала у него подушку и прижала к лицу. Вдохнув терпкий мужской запах, она с наслаждением закрыла глаза.
Скотти Макдауэлл стояла, крепко прижимая подушку, и упрекала себя за то, что позволила чувствам взять верх над здравым смыслом. Она ни в коем случае не должна была отпускать его в такую погоду… Честно говоря, его нельзя было выпускать из дома в любую погоду. Даже если бы рана полностью затянулась, Александр не сумел бы уйти далеко от дома и в яркий солнечный день. Выставить же его за дверь в метель, в приближении которой она нисколько не сомневалась…
Не выпуская из рук подушки, Скотти опустилась в кресло-качалку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96