Это все влияние Скотти. Если бы подобное случилось до того, как он попал в Йосемит, Алекс бы без малейших колебаний вышвырнул весь выводок… нет, кажется, кошачьи детеныши называются пометом, на улицу и не посмотрел бы, что на улице мороз. Алекс никому не говорил, что часто находил свернувшихся в клубочек спящих котят у себя в кресле перед огнем или на стуле в кабинете, а однажды один даже забрался к нему на кровать и уютно устроился под одеялом. Этим смельчаком оказался коричневый котенок, который держал хвост трубой.
В доме считали, будто держат обстановку под контролем. И все только потому, что он помалкивал. Всякий раз, когда Алекс находил котенка за пределами кухни, то молча брал его за шиворот, относил на кухню и бросал в коробку у печи. Он знал, что все обитатели дома принимают участие в этом маленьком заговоре, и знал его организатора. Во всем была виновата Скотти и ее безумная любовь к животным.
Александр Головин громко захлопнул книгу, откинулся на спинку стула и устало потер глаза. Сейчас ему почти все время хотелось спать. Нельзя сказать, что он не спал по ночам, но сон был беспокойным. Неприятности со сном начались в тот день, когда Скотти подвернула лодыжку. С тех пор мысли о ней не давали ему покоя. Ему снилось, что он целует ее, раздевает и ложится рядом. Снилось, как гладит и ласкает ее потрясающее тело, до тех пор, пока она не вскрикивает от восторга и облегчения и не прижимается к нему, вся дрожа. Он не знал, где спрятаться от ее женских чар. Он бы, наверное, как-нибудь мирился со снами, если бы не одна загвоздка: всякий раз, когда во сне он начинал по-настоящему любить ее, он просыпался возбужденный и злой как черт.
Он все никак не мог успокоиться: что же она собиралась сказать ему в ночь его возвращения из Йосемитской долины? Чего она не хотела? Жить в разных комнатах? Спать в разных кроватях?
И еще одно. Она сознательно дразнила его в тот день, когда подвернула лодыжку, или не понимала, что сводит его с ума? Восхитительная белая лодыжка и икра, переходящая в соблазнительное бедро. А венчал эти стройные ножки треугольник шелковистых черных волос, до которого он дотронулся лишь раз…
Господи, как же он хотел ее! Хотел и днем, и ночью, каждую минуту своей несчастной жизни. Страстно хотел, но почему-то упорно боролся с желанием и не разрешал себе даже пальцем до нее дотронуться. Алекс и сам не знал, что его останавливает. Ведь, в конце концов, она стала его законной женой, и он имел право потребовать от нее исполнения супружеских обязанностей. Но всякий раз его что-то останавливало. Он будто наталкивался на какую-то невидимую стену. Может, ему мешали воспоминания о первой жене, которая тоже клялась в любви, но лежала рядом холодная, безжизненная и… неверная. Да, холодная и неверная.
Александр Головин прижал пальцы к глазам, проклиная себя за то, что снова женился. Он все еще никак не мог разобраться в своих чувствах и не понимал, почему проявил такую настойчивость. Скорее всего, из-за ребенка, которого она носила, ведь Алекс не хотел, чтобы у его ребенка не было отца. А может, он так стремился жениться на Скотти совсем по другой причине? С самого начала знал, что одной ночи любви со Скотти Макдауэлл окажется недостаточно и ему захочется больше?
Мысли о Скотти ни на минуту не покидали его. Он думал о ней, когда смотрел в окно и видел радугу, перекинувшуюся с одного берега бухты на другой; думал, когда видел бездомных собак, рыскающих по канавам в поисках еды. Он знал, что если бы дал волю своей жене, го каждое бездомное животное на земле нашло бы приют в его доме.
Черт побери, довольно колебаний, хватит нерешительности! Он возьмет ее. А почему бы и нет? Она принадлежит ему по закону, разве не так? Нервы у него были уже на пределе. Если в самом ближайшем будущем напряжение не получит выхода, придется сделать то, что он не делал с детства.
Приняв решение, Головин перестал раскачиваться на стуле и опустился на пол. Ножка стула попала на что-то маленькое и круглое. Раздался душераздирающий кошачий писк, эхом отразившийся от стен кабинета. Алекс быстро поднял стул и заметил, как к двери помчался перепуганный коричневый котенок. В это же мгновение в кабинете показалась голова Скотти.
Увидев ее виноватое лицо, Алекс с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться.
– О, ничего страшного, Поппи, – с неуверенной улыбкой успокоила она экономку, стоящую в коридоре. – Алекс нашел котенка.
Вечером того же дня Скотти, как обычно, разделась и аккуратно проделала ритуал, который она выполняла с того самого дня, когда «подвернула» лодыжку.
Она видела, что упорство Алекса тает и он держится из последних сил. Только слепой не заметил бы этого. Она не только видела, но и чувствовала, что он вот-вот сломается. Алекс преследовал ее взглядом, от которого у нее в жилах закипала кровь. Она ощущала его невидимое прикосновение везде, в самых интимных местах, и от этого ее собственное желание разгоралось еще сильнее.
Конечно, Алекс сам заварил эту кашу. Так что теперь пусть ни на кого не жалуется и сам ее расхлебывает. Если бы он не познакомил ее несколько месяцев с желаниями плоти и обжигающим огнем страсти, она бы до сих пор пребывала в невинном неведении.
Помывшись, Скотти брызнула несколько капель туалетной воды в таз, намочила губку и провела ею между ног. Не сдержав судорожного вздоха, быстро убрала ее, так и не поняв, какие чувства вызвало у нее прикосновение: боль или удовольствие.
Затем она подошла к зеркалу и внимательно посмотрела на себя, осторожно дотронулась до слегка округлившегося живота и улыбнулась в восторге от того, что носит ребенка Алекса. Груди набухли и сладко ныли, но она была готова мириться с любой болью. Скотти бросила на себя последний взгляд и надела тонкую ночную сорочку с широким воротом. Потом со вздохом предвкушения выключила свет, забралась под одеяло и… принялась ждать.
Скотти ждала Алекса, но когда едва слышно скрипнула дверь, она так удивилась, что чуть не вскрикнула. Она ждала много вечеров, но все равно не была готова к его приходу.
Скотти лежала неподвижно и пристально вглядывалась в темноту. Вот дверь открылась, и на пороге показался Алекс. Скотти затрепетала; желание вспыхнуло в том самом месте, которое больше всех тосковало по прикосновению его рук.
Головин закрыл дверь и подошел к кровати.
– Не спишь? – удивленно проговорил он.
– Н… не сплю, – пробормотала Скотти, не в силах скрыть возбуждение.
Он развязал пояс на халате. В окно светила яркая луна. Серебристый лунный свет залил Алекса – всю его красивую мужественную фигуру.
– Скотти, – хрипло прошептал Александр Головин, медленно приближаясь к кровати, – ты моя жена…
Скотти молча смотрела на него, стараясь совладать со своим возбуждением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
В доме считали, будто держат обстановку под контролем. И все только потому, что он помалкивал. Всякий раз, когда Алекс находил котенка за пределами кухни, то молча брал его за шиворот, относил на кухню и бросал в коробку у печи. Он знал, что все обитатели дома принимают участие в этом маленьком заговоре, и знал его организатора. Во всем была виновата Скотти и ее безумная любовь к животным.
Александр Головин громко захлопнул книгу, откинулся на спинку стула и устало потер глаза. Сейчас ему почти все время хотелось спать. Нельзя сказать, что он не спал по ночам, но сон был беспокойным. Неприятности со сном начались в тот день, когда Скотти подвернула лодыжку. С тех пор мысли о ней не давали ему покоя. Ему снилось, что он целует ее, раздевает и ложится рядом. Снилось, как гладит и ласкает ее потрясающее тело, до тех пор, пока она не вскрикивает от восторга и облегчения и не прижимается к нему, вся дрожа. Он не знал, где спрятаться от ее женских чар. Он бы, наверное, как-нибудь мирился со снами, если бы не одна загвоздка: всякий раз, когда во сне он начинал по-настоящему любить ее, он просыпался возбужденный и злой как черт.
Он все никак не мог успокоиться: что же она собиралась сказать ему в ночь его возвращения из Йосемитской долины? Чего она не хотела? Жить в разных комнатах? Спать в разных кроватях?
И еще одно. Она сознательно дразнила его в тот день, когда подвернула лодыжку, или не понимала, что сводит его с ума? Восхитительная белая лодыжка и икра, переходящая в соблазнительное бедро. А венчал эти стройные ножки треугольник шелковистых черных волос, до которого он дотронулся лишь раз…
Господи, как же он хотел ее! Хотел и днем, и ночью, каждую минуту своей несчастной жизни. Страстно хотел, но почему-то упорно боролся с желанием и не разрешал себе даже пальцем до нее дотронуться. Алекс и сам не знал, что его останавливает. Ведь, в конце концов, она стала его законной женой, и он имел право потребовать от нее исполнения супружеских обязанностей. Но всякий раз его что-то останавливало. Он будто наталкивался на какую-то невидимую стену. Может, ему мешали воспоминания о первой жене, которая тоже клялась в любви, но лежала рядом холодная, безжизненная и… неверная. Да, холодная и неверная.
Александр Головин прижал пальцы к глазам, проклиная себя за то, что снова женился. Он все еще никак не мог разобраться в своих чувствах и не понимал, почему проявил такую настойчивость. Скорее всего, из-за ребенка, которого она носила, ведь Алекс не хотел, чтобы у его ребенка не было отца. А может, он так стремился жениться на Скотти совсем по другой причине? С самого начала знал, что одной ночи любви со Скотти Макдауэлл окажется недостаточно и ему захочется больше?
Мысли о Скотти ни на минуту не покидали его. Он думал о ней, когда смотрел в окно и видел радугу, перекинувшуюся с одного берега бухты на другой; думал, когда видел бездомных собак, рыскающих по канавам в поисках еды. Он знал, что если бы дал волю своей жене, го каждое бездомное животное на земле нашло бы приют в его доме.
Черт побери, довольно колебаний, хватит нерешительности! Он возьмет ее. А почему бы и нет? Она принадлежит ему по закону, разве не так? Нервы у него были уже на пределе. Если в самом ближайшем будущем напряжение не получит выхода, придется сделать то, что он не делал с детства.
Приняв решение, Головин перестал раскачиваться на стуле и опустился на пол. Ножка стула попала на что-то маленькое и круглое. Раздался душераздирающий кошачий писк, эхом отразившийся от стен кабинета. Алекс быстро поднял стул и заметил, как к двери помчался перепуганный коричневый котенок. В это же мгновение в кабинете показалась голова Скотти.
Увидев ее виноватое лицо, Алекс с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться.
– О, ничего страшного, Поппи, – с неуверенной улыбкой успокоила она экономку, стоящую в коридоре. – Алекс нашел котенка.
Вечером того же дня Скотти, как обычно, разделась и аккуратно проделала ритуал, который она выполняла с того самого дня, когда «подвернула» лодыжку.
Она видела, что упорство Алекса тает и он держится из последних сил. Только слепой не заметил бы этого. Она не только видела, но и чувствовала, что он вот-вот сломается. Алекс преследовал ее взглядом, от которого у нее в жилах закипала кровь. Она ощущала его невидимое прикосновение везде, в самых интимных местах, и от этого ее собственное желание разгоралось еще сильнее.
Конечно, Алекс сам заварил эту кашу. Так что теперь пусть ни на кого не жалуется и сам ее расхлебывает. Если бы он не познакомил ее несколько месяцев с желаниями плоти и обжигающим огнем страсти, она бы до сих пор пребывала в невинном неведении.
Помывшись, Скотти брызнула несколько капель туалетной воды в таз, намочила губку и провела ею между ног. Не сдержав судорожного вздоха, быстро убрала ее, так и не поняв, какие чувства вызвало у нее прикосновение: боль или удовольствие.
Затем она подошла к зеркалу и внимательно посмотрела на себя, осторожно дотронулась до слегка округлившегося живота и улыбнулась в восторге от того, что носит ребенка Алекса. Груди набухли и сладко ныли, но она была готова мириться с любой болью. Скотти бросила на себя последний взгляд и надела тонкую ночную сорочку с широким воротом. Потом со вздохом предвкушения выключила свет, забралась под одеяло и… принялась ждать.
Скотти ждала Алекса, но когда едва слышно скрипнула дверь, она так удивилась, что чуть не вскрикнула. Она ждала много вечеров, но все равно не была готова к его приходу.
Скотти лежала неподвижно и пристально вглядывалась в темноту. Вот дверь открылась, и на пороге показался Алекс. Скотти затрепетала; желание вспыхнуло в том самом месте, которое больше всех тосковало по прикосновению его рук.
Головин закрыл дверь и подошел к кровати.
– Не спишь? – удивленно проговорил он.
– Н… не сплю, – пробормотала Скотти, не в силах скрыть возбуждение.
Он развязал пояс на халате. В окно светила яркая луна. Серебристый лунный свет залил Алекса – всю его красивую мужественную фигуру.
– Скотти, – хрипло прошептал Александр Головин, медленно приближаясь к кровати, – ты моя жена…
Скотти молча смотрела на него, стараясь совладать со своим возбуждением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96