Злобно рассмеявшись, майор Дурсль направился к своему дому. Пинкорн дрожал всем телом, хорошо понимая, что у него нет выбора и ему придется идти к туземцам, чтобы избежать верной смерти от виселицы, которую обещал ему майор. Хотя возможность закончить жизнь на вертеле у дикарей нравилась сержанту еще меньше, но так оставался хоть какой-то шанс на спасение…
Маора мрачно наблюдала за тем, как Мани-пу спешился со своего чалого коня и повел в, дом бледнолицую, не обратив никакого внимания на жену, словно ее вовсе не существовало. Энни почувствовала на себе тяжелый взгляд туземки и даже услышала сердитое сопение Маоры. То, что Маора испытывала к Энни, трудно было даже назвать ненавистью. Это было слишком мягкое слово для описания ее чувств. Кроме того, Энни беспокоила судьба Патрика. Удалось ли ему, одинокому, плохо знающему эти края, добраться до города? И вообще – жив ли он? А что сейчас делает Джек, помнит ли он ее? От воспоминаний о Джеке сладко заныло сердце, она закрыла глаза и погрузилась в мечты: губы Джека касаются ее груди, и она сразу же забывает обо всем на свете. Ласки любимого успокаивают девушку, она отдается на волю своих чувств, ощущая себя в полной безопасности в его объятиях. Никакие тревоги и безумия мира, казалось, теперь не могут коснуться ее. Девушка представляла, как Джек снова зажигает пожар в ее крови и тела их сливаются в одно существо. Энни верила в то, что они изначально были предназначены друг для друга. Судьба предопределила это еще до их рождения! Она знала, что в его объятьях с легкостью примет то, что пошлет ей Судьба. Кто-то дотронулся до лица Энни, и она вздрогнула от неожиданности. Девушка открыла глаза и застыла, завороженная взглядом черных миндалевидных глаз Манипу. Он осторожно вытирал золу с ее лица кусочком мягкой влажной замши. Горевший очаг согревал продрогшую девушку, уютно потрескивали сухие поленья. Манипу склонился над ней и тихонько поцеловал Энни сначала в висок, потом в щеку, легонько коснулся своими губами ее губ. Девушка не успела опомниться, как Манипу аккуратно снял с нее обувь и сжал в ладонях ее маленькие ступни.
– Нет, Манипу, я не хочу, у меня есть жених, – прошептала Энни, испуганно передвинувшись в угол роскошного ложа из звериных шкур и поджимая под себя ноги.
Глаза туземца засверкали гневом. Вскочив на ноги, он возмущенно заговорил:
– Ты неблагодарная женщина! Кто любит тебя больше всех на свете и воздает тебе почести как первой женщине племени? Кто спас тебя от негодяя англичанина? Кто заботится о твоей пище и жилье? Это Манипу! Почему ты отказываешь мне в ласке? У меня было много женщин, и все они были очень довольны!
– Манипу, все женщины племени мечтают о ночи с тобой, почему же тебе еще нужна и я? Я буду хорошей хозяйкой, научусь готовить блюда, которые ты любишь, буду убирать твой дом, топить очаг, но, пожалуйста, ночи отдай Маоре, я не могу быть с тобой в постели, я люблю своего жениха!
Вождь резко опрокинул Энни на шкуры и, рывком задрав платье, коленом раздвинул девушке ноги.
– Ты забудешь своего жениха после ночи со мной! Манипу будет любить тебя так страстно, что после этой ночи ты не захочешь никого другого!
Он стал исступленно целовать Энни, но слезы, струящиеся из закрытых глаз девушки, охладили его пыл. Туземец встал и, угрюмо посмотрев на нее, сказал:
– Я дам тебе три дня, белая женщина, а потом мы сыграем нашу свадьбу, и я больше не хочу видеть слез, ты слышишь меня?
Энни, свернувшись в комок, глухо ответила:
– Я слышу тебя, вождь.
Манипу резко повернулся и, захватив какой-то расшитый узорами мешок, висевший на стене, вышел из дома.
Вождь пересек деревню, которая состояла из бревенчатых хижин, односкатных навесов, крытых корой, и круглых шалашей, возведенных из веток и тростника. Ночь дышала миром, покоем, счастьем… Манипу уже давно открыл для себя секрет жизни. После того как его отец понес большие потери в проигранных войнах, которые велись постоянно, Манипу сделал выводы и извлек уроки из неудач отца.
В детстве он насмотрелся на горящие деревни, наслушался плача детей и женщин, умиравших от голода. Поэтому он старался поддерживать мир с окружавшими его соседями.
Женщины и дети его племени не должны были испытывать страха. Манипу был приверженцем мира, а не войны. В центре деревни располагалось святилище Великого Духа, которое одновременно служи племени лечебницей. Это было самое большое в деревне строение, возведенное из бревен.
Его стены достигали десяти футов, в каждой стене имелась дверь.
С замиранием сердца Манипу вошел внутрь. Центральные столбы поддерживали крышу из коры, в ней виднелось три дымохода, под которыми располагались три костра, горевших днем и ночью. В дальнем углу помещения стояли большие глиняные кувшины, украшенные затейливой росписью. Манипу направился прямо туда. Почтительно опустив глаза, он развязал свой мешок, а затем, вынимая из него по одному золотые самородки, он начал бросать их в ближайший глиняный кувшин.
Великий Дух, Властитель Вселенной будет доволен этими жертвоприношениями и не только простит все слабости Манипу, но и благословит его народ. Племя маори сможет вырастить хороший урожай, добыть много дичи и избежать голода.
Именно поэтому необходимо было жертвовать Великому Духу самые дорогие дары. Он был могущественным и всесильным, и его следовало задобрить, чтобы он проявлял свою милость по отношению к детям леса!
Бросив последних золотой самородок в кувшин, Манипу попятился к выходу. Он сообщит своему народу об этом жертвоприношении. Они будут по очереди входить в святилище и заглядывать в кувшин. Блеск золота, лежащего в кувшине, отразится в их глазах, и они убедятся, что их вождь сделал все это для того, чтобы возблагодарить Великий Дух за его доброту и милость к племени маори.
Утром Манипу собрал лучших охотников племени и оповестил их о том, что скоро в деревне состоится свадьба. Для такого события, в котором будет участвовать вся деревня, нужно много дичи, поэтому они должны сейчас же заняться делом.
Очень скоро отряд охотников выехал из деревни и углубился в лес. Многие женщины отправились в лес накопать съедобных корнеплодов. В воздухе витало ощущение праздника. Молоденькие девушки смеялись, обсуждая, что они будут делать на свадьбе, женщины постарше решали, что они будут готовить на праздничный обед, и, конечно, всем было интересно взглянуть на будущую жену вождя. О ней говорили самые невероятные вещи: что она безобразная; как смерть, ее глаза точь-в-точь как у рыбы мауи, а волосы цвета пламени; другие утверждали, что ее кожа прекрасна, как лунный свет, а глаза похожи на прозрачные зеленые воды, ее дыхание ароматно, как благоухание чудесного цветка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68