Я не понимаю, как ты можешь хотеть, чтобы Джек Уиллоби приехал сюда?
Неужели ты не можешь понять, что он приедет не один, а со своей новой женой? Ты потеряла его, и с этим надо смириться, а не мучить себя напрасными надеждами и сожалениями. Ты думаешь, мне было легко справиться со своими чувствами к Олаве? Но я знаю, что вспоминать прошлое губительно для нас.
Патрик ничего не сказал о своих сновидениях, в которых он снова и снова переживает счастье от близости с любимой, – и как же всегда ужасно бывает его пробуждение! Порой он приходил в совершенное отчаяние. В такие минуты ему очень хотелось потерять способность мечтать и думать, и теперь он старался подавить в себе воспоминания, погружаясь в чтение. Забыть такую удивительную женщину так же трудно, как научиться питаться речным песком вместо обычной пищи, но у него нет другого выхода, как нет его и у Энни. А она с упорством разжигает в себе огонь страсти и рискует, в конце концов, сгореть в нем! А что если Джек действительно когда-нибудь появится в этом городе? Что будет с Энни: неужели она, забыв женскую гордость, будет бегать за ним, словно собачонка?
– У меня здесь мало развлечений, поэтому я хожу посмотреть на гостей города, а вовсе не жду Джека, – промолвила Энни, распахивая окно, чтобы Патрик мог подышать свежим осенним воздухом.
Приподняв подол платья, она подошла к брату и, наклонившись, поцеловала его в щеку. Затем она отошла на несколько шагов от кровати и снова посмотрела на Патрика, и сердце ее учащенно забилось от радости. Он уже почти совсем оправился от своей неудавшейся любви, такой сильной и такой яркой. Советы отца Доджсона и собственная решимость поставили его на ноги! Это похоже на чудо! Теперь лишь изредка его мучили воспоминания. В таких случаях он закрывал ладонями лицо и замирал до тех пор, пока тяжелые видения не покидали его. В скором времени они должны полностью изгладиться, поскольку у Патрика крепнет интерес к жизни, к людям, к работе.
Ах, если бы то же самое она могла сказать о себе!
– О, Патрик, ты даже не знаешь, как радуется мое сердце, когда я вижу тебя в полном здравии, таким жизнерадостным! – вздохнула Энни, переплетая пальцы рук перед собой. – Я так боялась, что…
– Ты боялась, что я до конца своей жизни буду тосковать об Олаве, замкнусь в себе? – спросил он, вставая с постели. Патрик обнял Энни.
– Со мной все в порядке, сестренка. Конечно, я не могу сказать, что мои чувства к Олаве ослабли, но я смирился с судьбой, и готов жить дальше, и радоваться каждому новому дню. А ты? О Господи, как меня беспокоит твоя безумная привязанность к Джеку! Он не приедет за тобой! Неужели ты не можешь забыть его? Не ходи сегодня к воротам, пожалей себя. Помоги лучше подготовить горожанам осенний бал. Из Николаса получился бы хороший муж. Скоро он будет одним из самых значимых людей в городе.
– Присцилла любит Николаса, – тихо сказала Энни, удивившись тому, как легко они сегодня обсуждают свои сердечные дела. – Я же его не люблю и никогда не полюблю.
Высвободившись из объятий Патрика, Энни снова подошла к окну. Она смотрела на городскую площадь, окруженную крышами красивых уютных домиков с побеленными стенами. Безобразные валы форта, видневшиеся вдали, портили весь вид. Но на их фоне еще более красочно и ярко выглядели хорошо ухоженные сады, тянувшиеся вдоль улиц за высокими частоколами. Осень раскрасила кроны деревьев в оранжевые, красные и пурпурные тона.
Энни вглядывалась в рыжую ленту дороги, по которой ехали телеги, подъезжая к городским воротам. Увидев группу туземных воинов, разгружавших товар у здания фактории, Энни почувствовала, как ее сердце учащенно забилось от волнения. Может быть, Джек, задумав найти ее, придет сегодня с одной из таких телег?
Тоска охватила Энни с новой силой, и она подавила рвущееся из груди рыдание. Почувствовав на своей талии руку Патрика, Энни повернулась и взглянула в глаза брату, смущенно улыбаясь. Он наверняка знал причины ее тоски и вряд ли одобрял сестру. Патрик очень переживал за сестру и очень хотел помочь ей. Было бы лучше для них обоих, если бы Энни порвала связывающие ее цепи и снова вернулась к нормальной жизни. Сама же Энни временами чувствовала себя больной птицей, отбившейся от стаи: она трепыхала крыльями, рвалась в полет, но ничего не могла сделать.
– Ты ведь пойдешь сегодня на бал? – глухо спросил Патрик. – Николас рассчитывает на тебя.
– А ты? Как ты думаешь, сумел бы ты пойти сегодня на этот праздник? – в свою очередь спросила Энни, надеясь на то, что Патрик найдет там хорошую девушку, которая заставит его забыть пережитые в плену у майора Дурсля ужасы и коварную Олаву. Им с братом необходимо во что бы то ни стало разбить ту раковину, которую они создали вокруг себя. Она погладила брата по щеке.
– Это пойдет тебе на пользу, Патрик. Тебе надо развлечься и окончательно забыть эту изменницу Олаву, готовую увлечься любым.
Энни засмеялась собственной шутке. Патрик вырвался из ее объятий и снова лег на свою кровать. Раскрыв книгу, он сделал вид, что углубился в чтение.
– Ты проводишь время так, как тебе нравится, и я тоже буду проводить время по-своему, – промолвил он.
Энни кольнула его намеренная грубость. Нервно откашлявшись, Энни подошла к двери и распахнула ее. Она хотела попрощаться с Патриком, но он сделал вид, что с головой ушел в книгу. Энни почти бегом покинула дом приходского священника, стараясь не думать о том, что их с братом словно настигло какое-то проклятье: оба почти одновременно полюбили людей, которым не нужна их преданность.
Девушка бежала по деревянному тротуару мимо деревянных фронтонов жилых домов, теснившихся вдоль улицы. Она не обращала внимания на людей, едущих по немощеной дороге в повозках, запряженных мулами. В экипажах ехали богатые люди, направляясь к фактории. На улицах теснились солдаты, повозки, лошади и пешеходы, говорившие на разных языках. Кругом разгуливали голуби, взлетавшие из-под самых ног Энни. Наконец она вошла под густую тень деревьев, растущих у городских ворот.
Приподняв подол платья и перекинув шаль через руку, Энни двинулась вдоль стены к своему излюбленному месту, которое она давно нашла. Отсюда было удобно наблюдать за прибывающими повозками и одиночными всадниками, не привлекая к себе внимания. Она стала всматриваться вдаль, где нестройными рядами толпились повозки и всадники, подъезжающие к городу. Внезапно Энни настрожилась: фигура одного из них показалась ей очень знакомой. У него была горделивая осанка, упрямо вздернутый подбородок и блестящие волосы, в которых отражался солнечный свет. Этот человек был очень похож на Джека. Энни прикрыла глаза рукой от ярких солнечных лучей и затаила дыхание.
Воспоминания о времени, проведенном в объятиях Джека, разбудили в Энни жгучее желание, и ее охватила дрожь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Неужели ты не можешь понять, что он приедет не один, а со своей новой женой? Ты потеряла его, и с этим надо смириться, а не мучить себя напрасными надеждами и сожалениями. Ты думаешь, мне было легко справиться со своими чувствами к Олаве? Но я знаю, что вспоминать прошлое губительно для нас.
Патрик ничего не сказал о своих сновидениях, в которых он снова и снова переживает счастье от близости с любимой, – и как же всегда ужасно бывает его пробуждение! Порой он приходил в совершенное отчаяние. В такие минуты ему очень хотелось потерять способность мечтать и думать, и теперь он старался подавить в себе воспоминания, погружаясь в чтение. Забыть такую удивительную женщину так же трудно, как научиться питаться речным песком вместо обычной пищи, но у него нет другого выхода, как нет его и у Энни. А она с упорством разжигает в себе огонь страсти и рискует, в конце концов, сгореть в нем! А что если Джек действительно когда-нибудь появится в этом городе? Что будет с Энни: неужели она, забыв женскую гордость, будет бегать за ним, словно собачонка?
– У меня здесь мало развлечений, поэтому я хожу посмотреть на гостей города, а вовсе не жду Джека, – промолвила Энни, распахивая окно, чтобы Патрик мог подышать свежим осенним воздухом.
Приподняв подол платья, она подошла к брату и, наклонившись, поцеловала его в щеку. Затем она отошла на несколько шагов от кровати и снова посмотрела на Патрика, и сердце ее учащенно забилось от радости. Он уже почти совсем оправился от своей неудавшейся любви, такой сильной и такой яркой. Советы отца Доджсона и собственная решимость поставили его на ноги! Это похоже на чудо! Теперь лишь изредка его мучили воспоминания. В таких случаях он закрывал ладонями лицо и замирал до тех пор, пока тяжелые видения не покидали его. В скором времени они должны полностью изгладиться, поскольку у Патрика крепнет интерес к жизни, к людям, к работе.
Ах, если бы то же самое она могла сказать о себе!
– О, Патрик, ты даже не знаешь, как радуется мое сердце, когда я вижу тебя в полном здравии, таким жизнерадостным! – вздохнула Энни, переплетая пальцы рук перед собой. – Я так боялась, что…
– Ты боялась, что я до конца своей жизни буду тосковать об Олаве, замкнусь в себе? – спросил он, вставая с постели. Патрик обнял Энни.
– Со мной все в порядке, сестренка. Конечно, я не могу сказать, что мои чувства к Олаве ослабли, но я смирился с судьбой, и готов жить дальше, и радоваться каждому новому дню. А ты? О Господи, как меня беспокоит твоя безумная привязанность к Джеку! Он не приедет за тобой! Неужели ты не можешь забыть его? Не ходи сегодня к воротам, пожалей себя. Помоги лучше подготовить горожанам осенний бал. Из Николаса получился бы хороший муж. Скоро он будет одним из самых значимых людей в городе.
– Присцилла любит Николаса, – тихо сказала Энни, удивившись тому, как легко они сегодня обсуждают свои сердечные дела. – Я же его не люблю и никогда не полюблю.
Высвободившись из объятий Патрика, Энни снова подошла к окну. Она смотрела на городскую площадь, окруженную крышами красивых уютных домиков с побеленными стенами. Безобразные валы форта, видневшиеся вдали, портили весь вид. Но на их фоне еще более красочно и ярко выглядели хорошо ухоженные сады, тянувшиеся вдоль улиц за высокими частоколами. Осень раскрасила кроны деревьев в оранжевые, красные и пурпурные тона.
Энни вглядывалась в рыжую ленту дороги, по которой ехали телеги, подъезжая к городским воротам. Увидев группу туземных воинов, разгружавших товар у здания фактории, Энни почувствовала, как ее сердце учащенно забилось от волнения. Может быть, Джек, задумав найти ее, придет сегодня с одной из таких телег?
Тоска охватила Энни с новой силой, и она подавила рвущееся из груди рыдание. Почувствовав на своей талии руку Патрика, Энни повернулась и взглянула в глаза брату, смущенно улыбаясь. Он наверняка знал причины ее тоски и вряд ли одобрял сестру. Патрик очень переживал за сестру и очень хотел помочь ей. Было бы лучше для них обоих, если бы Энни порвала связывающие ее цепи и снова вернулась к нормальной жизни. Сама же Энни временами чувствовала себя больной птицей, отбившейся от стаи: она трепыхала крыльями, рвалась в полет, но ничего не могла сделать.
– Ты ведь пойдешь сегодня на бал? – глухо спросил Патрик. – Николас рассчитывает на тебя.
– А ты? Как ты думаешь, сумел бы ты пойти сегодня на этот праздник? – в свою очередь спросила Энни, надеясь на то, что Патрик найдет там хорошую девушку, которая заставит его забыть пережитые в плену у майора Дурсля ужасы и коварную Олаву. Им с братом необходимо во что бы то ни стало разбить ту раковину, которую они создали вокруг себя. Она погладила брата по щеке.
– Это пойдет тебе на пользу, Патрик. Тебе надо развлечься и окончательно забыть эту изменницу Олаву, готовую увлечься любым.
Энни засмеялась собственной шутке. Патрик вырвался из ее объятий и снова лег на свою кровать. Раскрыв книгу, он сделал вид, что углубился в чтение.
– Ты проводишь время так, как тебе нравится, и я тоже буду проводить время по-своему, – промолвил он.
Энни кольнула его намеренная грубость. Нервно откашлявшись, Энни подошла к двери и распахнула ее. Она хотела попрощаться с Патриком, но он сделал вид, что с головой ушел в книгу. Энни почти бегом покинула дом приходского священника, стараясь не думать о том, что их с братом словно настигло какое-то проклятье: оба почти одновременно полюбили людей, которым не нужна их преданность.
Девушка бежала по деревянному тротуару мимо деревянных фронтонов жилых домов, теснившихся вдоль улицы. Она не обращала внимания на людей, едущих по немощеной дороге в повозках, запряженных мулами. В экипажах ехали богатые люди, направляясь к фактории. На улицах теснились солдаты, повозки, лошади и пешеходы, говорившие на разных языках. Кругом разгуливали голуби, взлетавшие из-под самых ног Энни. Наконец она вошла под густую тень деревьев, растущих у городских ворот.
Приподняв подол платья и перекинув шаль через руку, Энни двинулась вдоль стены к своему излюбленному месту, которое она давно нашла. Отсюда было удобно наблюдать за прибывающими повозками и одиночными всадниками, не привлекая к себе внимания. Она стала всматриваться вдаль, где нестройными рядами толпились повозки и всадники, подъезжающие к городу. Внезапно Энни настрожилась: фигура одного из них показалась ей очень знакомой. У него была горделивая осанка, упрямо вздернутый подбородок и блестящие волосы, в которых отражался солнечный свет. Этот человек был очень похож на Джека. Энни прикрыла глаза рукой от ярких солнечных лучей и затаила дыхание.
Воспоминания о времени, проведенном в объятиях Джека, разбудили в Энни жгучее желание, и ее охватила дрожь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68