– Сейчас он, наверняка, с Энни. Он сразу же поехал ее разыскивать, как только мы въехали в город и узнали, где вы остановились. Нам рассказали, что сегодня в городе праздник, и он пошел на бал, а я – сюда. О мой дорогой, обними меня и не отпускай никогда.
Влюбленные вновь слились в страстном поцелуе…
Эпилог
Прошло чуть больше года…
В деревне Манипу у большого общего костра сидело множество женщин, а мальчики и мужчины танцевали вокруг костра танец, посвященный первому дню зимы. Красивая большеглазая девушка, почти девочка, выделялась среди женщин своим прекрасным лицом и богатством наряда, который не скрывала даже тяжелая накидка, подбитая мехом. Она следила за тем, как Манипу начинает ритуальный танец, в котором участвовали его воины и сыновья воинов.
Этот танец исполнялся в честь Великого Духа. Множество барабанов било в унисон. Воины сначала кружились медленно, затем, изображая схватку, стали двигаться стремительно, и танец становился более зажигательным. Но тут внимание юной красавицы отвлек тихий плач, раздавшийся из близлежащей хижины. Улыбнувшись женщинам, девушка встала и направилась к дому, чтобы покормить своего проснувшегося трехмесячного сына. Душа Мануки преисполнилась любовью, когда она сняла с себя теплый платок и склонилась над деревянной колыбелью, чтобы взять на руки малыша. Младенец был завернут в одеяло из мягкой замши, и Манука внимательно вгляделась в его личико.
– Ты – сын Манипу, – прошептала она. Сев поближе к огню, Манука обнажила грудь и поднесла к ней младенца.
– Сын мой, будет ли твой брат похож на тебя? – с нежностью произнесла она.
Одной рукой Манука придерживала грудь, которую жадно сосал ребенок, а другой держала младенца за спинку. Многие сказали бы, что она слишком спешит со вторым ребенком, но Манука была женой маорийского вождя. Прошло меньше года, как племя Манипу приняло ее вместе с другими семьями, так как их родную деревню дотла спалили британские солдаты. Как только они с Манипу увидели друг друга, страсть одновременно поразила их сердца. Она обещала родить ему много сыновей! И, похоже, Великий Дух благословил ее на это!
– Мне показалось, кто-то сказал моему первенцу о брате? – раздался голос Манипу за спиной Мануки. Вздрогнув, она повернула к нему голову и взглянула на мужа с преданной улыбкой.
– Танец уже закончился? – спросила она.
– Да. Войдя в дом, я услышал, что моя жена говорит с сыном о каком-то другом ребенке? – промолвил Манипу.
– Я не хотела говорить тебе об этом некоторое время, – сказала Манука смеясь, поскольку они занимались любовью каждую ночь после того, как она немного поправилась после рождения сына. – Мой муж, ты рад?
Манипу сел рядом с ней и осторожно дотронулся до щеки своего сына.
– Может быть, это будет вовсе не сын, а дочь, – сказал он.
Улыбка исчезла с лица Мануки.
– Это огорчит тебя? – мягко спросила она.
Манипу пожал плечами.
– У нас достаточно времени для того, чтобы родить много сыновей, – хрипловато сказал он. Было бы лучше, если бы у нас сейчас родилась девочка. Она была бы такой же прекрасной, как и ты.
– Ты действительно хочешь этого? – робко переспросила Манука, дотрагиваясь до своей обнаженной груди, которую сосал сын.
– Да, я очень бы этого хотел, – сказал Манипу, смеясь и целуя жену в губы.
Сердце Мануки затрепетало от счастья…
* * *
А в одной маленькой уютной ферме, которая находилась на расстоянии семи дней пути к северу от деревни Манипу, семья из двух человек садилась ужинать. Красивая лампа с цветным абажуром освещала круглый стол, на котором стояла нехитрая, но вкусная и здоровая пища: жареные болотные куропатки с тушеными овощами и мусс из лесных ягод, которые хозяйка предусмотрительно посушила летом.
Хозяин, красивый молодой человек с рыжими волосами, произнес краткую молитву и сел за стол. Его жена, улыбаясь, начала хлопотать возле мужа: положила ему в тарелку тушку куропатки и овощи, полила еду вкусным мясным соусом. Ей, правда, мешал огромный живот, свидетельствующий о том, что женщина не сегодня-завтра родит первенца. Несмотря на изменившуюся фигуру, Олава оставалась все той же удивительной красавицей, при виде которой нервничают женщины и неровно дышат мужчины. К счастью, на их ферме красота туземки только радовала сердце ее мужа Патрика, и никого не искушала.
Наливая мужу напиток из большого керамического кувшина в кружку, Олава неожиданно схватилась за живот и, поставив кувшин на стол, отошла в сторону. Патрик немедленно вскочил и подошел к жене:
– Что, милая, уже началось?!
– Думаю, да, – с улыбкой ответила Олава, забавляясь волнением мужа. – Не беспокойся так, я знаю, что нужно делать.
– Чем я могу помочь? – нежно спросил Патрик, обнимая свою, любимую жену.
– Поставь большой чан с водой на огонь и возвращайся к столу ужинать, – попросила Олава. – Я буду переживать, если ты останешься голодным. Ребенок не родится раньше, если ты будешь суетиться.
Патрик быстро сбегал за водой, поставил чан на огонь и сел за стол, торопливо глотая еду и не сводя глаз с Олавы. Она в перерывах между схватками спокойно собирала все нужное для родов и малыша. Казалось, она занималась этим много раз и поэтому хорошо зала, что произойдет. Постепенно уверенность жены передалась и Патрику.
Олава взяла суровое небеленое полотно, отрезала кусок размером с небольшое одеяло и застелила им теплую мягкую шкуру, которая лежала у очага. Затем она положила рядом две новые пеленки, два полотенца и маленькое шерстяное покрывало, а также толстые нитки и ножницы. Потом туземка попросила мужа:
– Возьми большой таз и наполни наполовину холодной водой, а затем принеси сюда.
Когда Патрик принес и поставил перед очагом таз, он увидел, что Олава прокаливает на огне ножницы.
– Зачем тебе ножницы? – спросил он.
– Матушка Мэри сказала, что ножницами намного удобнее перерезать пуповину младенцу, нежели ножом, как это принято у нас в племени, – улыбаясь, объяснила Олава.
Время от времени ее лицо искажала гримаса боли, но Олава не издала ни одного крика. Наконец она села над постеленным полотном как будто на невидимый стул с высокими ножками и стала тужиться, держа руки наготове.
– Что ты делаешь?! – испуганно вскричал Патрик. – Женщины рожают лежа! А если наш ребенок упадет и разобьется? Сейчас же ложись!
– Это у вас женщины рожают лежа, – в перерывах между потугами сердито сказала туземка. – Не мешай мне!
Патрик в ужасе вцепился в волосы, не зная, что предпринять. Он слышал, что некоторые женщины после родов сходят с ума, но чтобы до родов – никогда! Что она там напридумала? С другой стороны, пытаться вразумить ее сейчас, когда ее тело разрывает родовая боль, дело, конечно же, бесполезное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Влюбленные вновь слились в страстном поцелуе…
Эпилог
Прошло чуть больше года…
В деревне Манипу у большого общего костра сидело множество женщин, а мальчики и мужчины танцевали вокруг костра танец, посвященный первому дню зимы. Красивая большеглазая девушка, почти девочка, выделялась среди женщин своим прекрасным лицом и богатством наряда, который не скрывала даже тяжелая накидка, подбитая мехом. Она следила за тем, как Манипу начинает ритуальный танец, в котором участвовали его воины и сыновья воинов.
Этот танец исполнялся в честь Великого Духа. Множество барабанов било в унисон. Воины сначала кружились медленно, затем, изображая схватку, стали двигаться стремительно, и танец становился более зажигательным. Но тут внимание юной красавицы отвлек тихий плач, раздавшийся из близлежащей хижины. Улыбнувшись женщинам, девушка встала и направилась к дому, чтобы покормить своего проснувшегося трехмесячного сына. Душа Мануки преисполнилась любовью, когда она сняла с себя теплый платок и склонилась над деревянной колыбелью, чтобы взять на руки малыша. Младенец был завернут в одеяло из мягкой замши, и Манука внимательно вгляделась в его личико.
– Ты – сын Манипу, – прошептала она. Сев поближе к огню, Манука обнажила грудь и поднесла к ней младенца.
– Сын мой, будет ли твой брат похож на тебя? – с нежностью произнесла она.
Одной рукой Манука придерживала грудь, которую жадно сосал ребенок, а другой держала младенца за спинку. Многие сказали бы, что она слишком спешит со вторым ребенком, но Манука была женой маорийского вождя. Прошло меньше года, как племя Манипу приняло ее вместе с другими семьями, так как их родную деревню дотла спалили британские солдаты. Как только они с Манипу увидели друг друга, страсть одновременно поразила их сердца. Она обещала родить ему много сыновей! И, похоже, Великий Дух благословил ее на это!
– Мне показалось, кто-то сказал моему первенцу о брате? – раздался голос Манипу за спиной Мануки. Вздрогнув, она повернула к нему голову и взглянула на мужа с преданной улыбкой.
– Танец уже закончился? – спросила она.
– Да. Войдя в дом, я услышал, что моя жена говорит с сыном о каком-то другом ребенке? – промолвил Манипу.
– Я не хотела говорить тебе об этом некоторое время, – сказала Манука смеясь, поскольку они занимались любовью каждую ночь после того, как она немного поправилась после рождения сына. – Мой муж, ты рад?
Манипу сел рядом с ней и осторожно дотронулся до щеки своего сына.
– Может быть, это будет вовсе не сын, а дочь, – сказал он.
Улыбка исчезла с лица Мануки.
– Это огорчит тебя? – мягко спросила она.
Манипу пожал плечами.
– У нас достаточно времени для того, чтобы родить много сыновей, – хрипловато сказал он. Было бы лучше, если бы у нас сейчас родилась девочка. Она была бы такой же прекрасной, как и ты.
– Ты действительно хочешь этого? – робко переспросила Манука, дотрагиваясь до своей обнаженной груди, которую сосал сын.
– Да, я очень бы этого хотел, – сказал Манипу, смеясь и целуя жену в губы.
Сердце Мануки затрепетало от счастья…
* * *
А в одной маленькой уютной ферме, которая находилась на расстоянии семи дней пути к северу от деревни Манипу, семья из двух человек садилась ужинать. Красивая лампа с цветным абажуром освещала круглый стол, на котором стояла нехитрая, но вкусная и здоровая пища: жареные болотные куропатки с тушеными овощами и мусс из лесных ягод, которые хозяйка предусмотрительно посушила летом.
Хозяин, красивый молодой человек с рыжими волосами, произнес краткую молитву и сел за стол. Его жена, улыбаясь, начала хлопотать возле мужа: положила ему в тарелку тушку куропатки и овощи, полила еду вкусным мясным соусом. Ей, правда, мешал огромный живот, свидетельствующий о том, что женщина не сегодня-завтра родит первенца. Несмотря на изменившуюся фигуру, Олава оставалась все той же удивительной красавицей, при виде которой нервничают женщины и неровно дышат мужчины. К счастью, на их ферме красота туземки только радовала сердце ее мужа Патрика, и никого не искушала.
Наливая мужу напиток из большого керамического кувшина в кружку, Олава неожиданно схватилась за живот и, поставив кувшин на стол, отошла в сторону. Патрик немедленно вскочил и подошел к жене:
– Что, милая, уже началось?!
– Думаю, да, – с улыбкой ответила Олава, забавляясь волнением мужа. – Не беспокойся так, я знаю, что нужно делать.
– Чем я могу помочь? – нежно спросил Патрик, обнимая свою, любимую жену.
– Поставь большой чан с водой на огонь и возвращайся к столу ужинать, – попросила Олава. – Я буду переживать, если ты останешься голодным. Ребенок не родится раньше, если ты будешь суетиться.
Патрик быстро сбегал за водой, поставил чан на огонь и сел за стол, торопливо глотая еду и не сводя глаз с Олавы. Она в перерывах между схватками спокойно собирала все нужное для родов и малыша. Казалось, она занималась этим много раз и поэтому хорошо зала, что произойдет. Постепенно уверенность жены передалась и Патрику.
Олава взяла суровое небеленое полотно, отрезала кусок размером с небольшое одеяло и застелила им теплую мягкую шкуру, которая лежала у очага. Затем она положила рядом две новые пеленки, два полотенца и маленькое шерстяное покрывало, а также толстые нитки и ножницы. Потом туземка попросила мужа:
– Возьми большой таз и наполни наполовину холодной водой, а затем принеси сюда.
Когда Патрик принес и поставил перед очагом таз, он увидел, что Олава прокаливает на огне ножницы.
– Зачем тебе ножницы? – спросил он.
– Матушка Мэри сказала, что ножницами намного удобнее перерезать пуповину младенцу, нежели ножом, как это принято у нас в племени, – улыбаясь, объяснила Олава.
Время от времени ее лицо искажала гримаса боли, но Олава не издала ни одного крика. Наконец она села над постеленным полотном как будто на невидимый стул с высокими ножками и стала тужиться, держа руки наготове.
– Что ты делаешь?! – испуганно вскричал Патрик. – Женщины рожают лежа! А если наш ребенок упадет и разобьется? Сейчас же ложись!
– Это у вас женщины рожают лежа, – в перерывах между потугами сердито сказала туземка. – Не мешай мне!
Патрик в ужасе вцепился в волосы, не зная, что предпринять. Он слышал, что некоторые женщины после родов сходят с ума, но чтобы до родов – никогда! Что она там напридумала? С другой стороны, пытаться вразумить ее сейчас, когда ее тело разрывает родовая боль, дело, конечно же, бесполезное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68