Желая подчеркнуть искренность наших отношений к китайскому народу, Президиум ВЦИК СССР 1 июня 1925 года принял специальное постановление, в котором, в частности, были такие строки: Учитывая всю важность развития культурных и экономических связей СССР с дружественными ему народами Китая и Монголии, а также укрепления связей с окраинными советскими республиками и областями, Общество Друзей Воздушного флота и Российское общество «Добролет» организует в начале июня текущего года воздушный перелет Москва – Китай.
Экипажи двух Р-1 возглавили М. М. Громов и М. А. Волковойнов. Р-2 пилотировал А. Н. Екатов, АК-1 – А. И. Томашевский. «Юнкерсы» подняли в небо летчики И. К. Поляков и Н. И. Найденов. О каждом из этих людей можно рассказать много интересного. Герой Гражданской войны, кавалер двух орденов Красного Знамени, мужественный, упорный в достижении цели Томашевский. Также кавалер ордена Красного Знамени Волковойнов, человек сложной судьбы, послуживший и в белой и в красной авиации. Молчаливый и скромный до застенчивости Екатов. Люди разных характеров, темпераментов, судеб. Всех их объединяло одно – мастерское владение летной профессией. И лучшим из лучших был, конечно, Громов.
О ходе перелета предполагалось сообщать ежедневно при помощи всех существовавших в те годы средств информации. Два «Юнкерса» везли в своих пассажирских кабинах многочисленных корреспондентов газет и журналов, кинооператоров. Интересно заметить, что в компании представителей прессы летел и будущий основатель телевизионного «Клуба кинопутешествий» – Шнейдеров.
Командиром перелета назначили сотрудника Управления военно-учебных заведений Военно-воздушных сил И. П. Шмидта. Этот человек не был ни летчиком, ни авиационным инженером. Он был великолепным оратором, замечательным пропагандистом. Именно эти его качества и определили выбор: во всех местах приземления участников перелета собирались многолюдные митинги и, как только замолкал мотор севшего последним самолета, воздух наполняла пламенная речь «Тахузы» («борода» по-японски). И. П. Шмидта прозвали так за его совершенно великолепную бороду, почти такую же, какая была у его знаменитого однофамильца Отто Юльевича Шмидта.
Перелет готовили тщательно. Вдоль будущего маршрута предусмотрели более 20 посадочных площадок. В Новосибирске, Иркутске и Улан-Баторе организовали ремонтные мастерские.
Сложность маршрута была чрезвычайно неравномерна. Если первая тысяча километров пути – от Москвы до Сарапула – обещала, прямо скажем, приятную воздушную прогулку по хорошо облетанной воздушной трассе, то дальше – над Зауральем, Монголией и Китаем – летчиков ожидала «воздушная целина». Поэтому от границы Советского Союза отправилась наземная группа специалистов, которые пешком, на автомобилях и даже на волах преодолели более полутора тысяч километров пути через пески Монголии, готовя все необходимое на случай преднамеренных и непреднамеренных посадок. Возглавил группу молодой инженер, выпускник Военно-воздушной академии им. Н. Е. Жуковского X. Н. Славороссов-Семененко. Это был один из первых русских авиаторов, удостоенный высшей боевой награды Франции – Военной медали, которую он получил из рук французского главнокомандующего в первую мировую войну. (Тяжело раненный в воздушном бою французский летчик был вынужден приземлиться на нейтральной полосе – между французскими и немецкими окопами. Славороссов-Семененко сел рядом, на руках перенес коллегу в свой самолет и взлетел на глазах опешивших от такой дерзости немцев.) И хотя наземная экспедиция Славороссова редко упоминается, даже в публикациях о перелете Москва – Пекин, ее участники совершили своим переходом по пустыне настоящий подвиг.
Москва. 10 июня 1925 года. Центральное здание аэродрома украшено огромным лозунгом: «Наш пилот, наш самолет, наш мотор – от Москвы до Китая через Улан-Батор». На трибуне члены Реввоенсовета республики С. С. Каменев, А. С. Бубнов, члены правления «Добролета», Авиахима. После завершения митинга Томашевский поднимает в воздух своего «Латышского стрелка». За ним уходят в полет остальные. Перелет начался.
До Казани долетели вполне удачно. Огромные массы народа стекаются к аэродрому. Всем хочется посмотреть на летчиков и их машины. Несмотря на полные оптимизма, зажигательные речи Шмидта, мнения публики расходятся: кто-то считает летчиков сумасшедшими, а кто-то героями.
Прежде чем приземлиться в Новосибирске, и Громов и Волковойнов совершили по одной вынужденной посадке, впрочем не повлиявших существенно на состояние самолетов и настроение летчиков. Первые сложности начались после отлета из Новосибирска. Внизу – сплошная тайга, сесть при отказе машины совершенно негде. Ориентироваться среди безбрежного зеленого массива вообще тяжело, а тут еще вдобавок – густой дым от пожаров в тайге. В результате Красноярска из шести самолетов достигли только четыре. Томашевского и Екатова нет.
Собрались уже начать поиски, но прилетел Екатов. Оказалось, что из-за незначительной поломки в системе охлаждения мотора он приземлился невдалеке от станции Тайга – это было последнее место, где еще можно было посадить самолет. Устранив неисправность, летчик добрался до Красноярска без приключений.
Томашевского же подвел механик, который уложил рядом с приборной доской железный бидон. И самолетный компас «отомстил» экипажу за эту промашку. Восстановить потерянную ориентировку командиру экипажа удалось лишь, как шутят летчики, «методом опроса местного населения» после посадки у одного из селений. Там, кстати, и убрали бидон подальше от компаса.
Появились первые признаки усталости летчиков. Иначе не объяснишь, почему, например, Екатов в Нижнеудинске, а затем Волковойнов в Иркутске посадили свои самолеты по ветру (самолеты, особенно тех лет, всегда сажали только против ветра). Такая посадка была столь же несуразна, как, скажем, если бы летчик сел в кабину машины задом наперед. Громов вспоминал, что, как он ни пытался выяснить причину такой посадки у летчиков, ни один из них ничего вразумительного сказать не мог.
Впереди отрезок пути Иркутск – Улан-Батор, перелет Байкала. Отвратительная погода. Вся шестерка в день вылета из Иркутска до Улан-Батора не добралась.
Оба Р-1, самые быстрые машины, полетели вдоль по руслу реки Селенги в горном ущелье, лавируя между скалами.
Иду в «молоке», наконец стало светлее, выхожу из облака в 30 метрах от горного массива, неприятно, сразу появляется мысль, не вернуться ли обратно, на аэродром? Метрах на 60 иду по реке. Горы с боков образуют форменный коридор, местами они так близко сходятся, что, кажется, можно их задеть крыльями,– вспоминал Волковойнов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84