– спросил кабланды.
– Вот-вот, именно так.
– Тогда выполняй их сейчас. А я приду к тебе завтра.
– Там видно будет, – уклончиво сказал я.
В самом деле, до завтра мне еще надо дожить. А судя по тому, сколько расплодилось желающих добраться до моей шкуры, сделать это будет нелегко. Так что завтра будет завтра. А сегодня…
– Тогда я ухожу, – заявил кабланды. – И приду завтра.
– Подожди, – сказал ему я. – Мне могут понадобиться свидетели.
– Свидетели чего? Неужели кто-то осмелится не поверить на слово центуриону?
На этот вопрос я предпочел не отвечать. Да и как я мог на него ответить? Разве что сделать вид, будто у меня нет времени.
Вот я сделал. И, узнав номер Ухула, попытался с ним связаться. Только вместо голоса начальника космопорта я услышал голос уже знакомой мне администраторши. Я его хорошо запомнил.
– Что вам угодно?
– Начальника космопорта. Это центурион инопланетного района.
– Хорошо, что вы позвонили. У нас тут неприятности. Не могли бы вы подъехать в космопорт?
Ну вот, и тут тоже неладно. Что там у них стряслось?
– Да, подъеду, – заявил я. – Только сначала дайте мне поговорить с Ухулом.
– Это невозможно. Та неприятность, о которой я говорила, случилась с ним самим. Точнее – он умер.
Девица выпалила все это скороговоркой, словно боялась, что я ее прерву.
Ну и ну.
Чисто машинально шаря свободной рукой по карманам в поисках сигареты, я спросил:
– Когда это случилось и отчего он умер?
– Мы обнаружили его труп пять минут назад. Одна из моих подруг умеет управляться с кибермедиком… В общем, Ухул умер оттого, что у него остановилось сердце.
11.
– Это трагедия, – сказал Юк Медок.
– Не совсем, – промолвил я. – Вот если бы аборигены кого-нибудь из нас убили…
Медок одарил меня взглядом, в котором явственно читалось, что он вовсе не станет горевать, ухлопай аборигены таких как я хоть дюжину.
Что ж, взаимно.
– Вы не понимаете… – проскрипел Медок. – Это побоище может означать ухудшение отношений с аборигенами. Оно может повлиять на торговлю личинками. А стало быть, приведет к финансовым потерям всех мыслящих инопланетного района.
Я пожал плечами и промолвил:
– Другими словами, мы должны были безропотно дать перерезать себе горло?
– Если на то пошло, то да. Эта планета уникальна. И личинки, которые поставляют с нее, – тоже. Если бы только мы могли…
Видимо посчитав, что сболтнул лишнего, он резко замолчал.
– Если бы федерация могла действовать на этой планете обычными методами, – продолжил за него я.
– Возможно, – процедил Медок.
– Но обычными методами здесь действовать бесполезно, – не унимался я. – Кстати, мне просто хочется уточнить. Обычные методы – это такие действия, при которых под уверения о насаждении культуры и прогресса такие дельцы как вы, почтенный, фактически оккупируют планету и спешным порядком ее грабят. После того как с планеты будет вывезено все ценное, уклад жизни аборигенов полностью разрушен, а сами они будут доведены до совершенно скотского состояния, вы объявляете, что процесс насаждения цивилизации закончен, и забудете о ней на веки вечные. Вот сущность ваших обычных методов. Или я ошибаюсь?
Склонившись над трупом одного из аборигенов, Медок окинул его задумчивым взглядом и пробормотал:
– Возможно. Кстати, я бы на вашем месте не сильно распускал язык.
– Отчего же? – совершенно спокойно поинтересовался я.
– Оттого, что у вас самого рыльце в пушку. Станете отрицать?
– Ну что вы, по сравнению с вами я просто ангел небесный.
– Вполне возможно, – проговорил Медок.
Выпрямившись, он медленно повернулся вокруг оси, словно снимая панораму пустыря невидимой камерой. На кабланды, стоявшем в сторонке и явно скучавшем, его взгляд задержался.
– Ты, – прокаркал Медок, ткнув пальцем в кабланды, – Я думаю, твой компаньон не одобрит участие в этом побоище.
Пожав плечами, здоровяк ответил:
– Это дело нашей фирмы. И мы никому не позволим совать в него нос.
– Разумеется, – холодно улыбнулся Медок. – Разумеется, это дело вашей фирмы. Рассказанное центурионом правда?
– Да.
– Они и в самом деле первыми напали на вас?
– Да.
– Угм-гу. Я тебя больше не держу. Можешь идти по своим делам.
– А центурион?
– Он тоже тебя отпускает. Не правда ли, Маршевич?
Однако кабланды, совсем недавно не имевший более никакого желания задерживаться на пустыре, вдруг заупрямился.
– Несомненно, он пожелает записать мои показания.
– Немного погодя, – сказал я. – И вообще, мне нужно в космопорт. Для осмотра еще одного трупа. На этот раз не аборигена.
– Тогда до завтра, – со значением сказал кабланды и потопал прочь с пустыря.
Возможно, его все эти тайны мадридского двора даже и не волновали. Будет завтрашний день. Он снова вызовет меня на поединок,и либо ухлопает, либо умрет сам. Все четко и определенно. Третьего, как говорится, не дано.
Еще раз посмотрев вслед уходящему кабланды, я заметил, что в пролом в стене черного кубического дома, оставленный бомбой аборигена, выглядывает чей-то глаз на длинном стебельке.
Зеваки. Никуда от них не денешься.
– Итак, пришло время подвести кое-какие итоги, – сказал Медок.
Я взглянул на него не без интереса.
Ну-ну, многообещающее начало…
– Тяжело признавать свои ошибки, – продолжил Медок. – Однако не признание их, как правило, ведет к еще большим убыткам. Поэтому вынужден вам сообщить, что вы свободны. Если умудритесь улететь с планеты в ближайшие два часа, тем самым избавишь меня…
Клерк, стоявший неподалеку и до той поры никоим образом не напоминавший о своем существовании, подскочил к шефу, быстро что-то ему прошептал ему на ухо и вернулся на место.
Покосивший на торчащий из пролома глаз, Медок продолжил:
– …от дополнительных расходов по организации встречи с мыслящими, жаждущими задать вам несколько вопросов. Улавливаете?
Еще бы, я улавливал. И только что исполнилось то, чего я так жаждал почти двое суток. Мне хотелось улететь с этой планеты и забыть о ней, как о страшном сне. Ну вот, я могу отправляться на все четыре стороны. Катиться колбаской. Убираться к чертовой матери. Прямо сейчас. Пока очень большой банкир не передумал.
И наверное, я должен именно так поступить. Убраться.
Вот только не хотелось мне этого делать. Не хотелось, и все. А стало быть…
– Ну, вы еще здесь? – спросил Медок. – Убирайтесь с глаз долой.
Губы его презрительно кривились.
Ох, лучше бы он этого не делал.
Да, конечно, я вне закона. И по мне плачет какая-нибудь планета – тюрьма. И конечно, меня нельзя ни в коем случае назвать добропорядочным, достойным уважения гражданином федерации. Но у меня есть свои понятия о чести и достоинстве.
– То есть, другими словами, на этой планете не действуют никакие законы? Вы, кажется, считаете себя вправе нанимать или прогонять центурионов единолично?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
– Вот-вот, именно так.
– Тогда выполняй их сейчас. А я приду к тебе завтра.
– Там видно будет, – уклончиво сказал я.
В самом деле, до завтра мне еще надо дожить. А судя по тому, сколько расплодилось желающих добраться до моей шкуры, сделать это будет нелегко. Так что завтра будет завтра. А сегодня…
– Тогда я ухожу, – заявил кабланды. – И приду завтра.
– Подожди, – сказал ему я. – Мне могут понадобиться свидетели.
– Свидетели чего? Неужели кто-то осмелится не поверить на слово центуриону?
На этот вопрос я предпочел не отвечать. Да и как я мог на него ответить? Разве что сделать вид, будто у меня нет времени.
Вот я сделал. И, узнав номер Ухула, попытался с ним связаться. Только вместо голоса начальника космопорта я услышал голос уже знакомой мне администраторши. Я его хорошо запомнил.
– Что вам угодно?
– Начальника космопорта. Это центурион инопланетного района.
– Хорошо, что вы позвонили. У нас тут неприятности. Не могли бы вы подъехать в космопорт?
Ну вот, и тут тоже неладно. Что там у них стряслось?
– Да, подъеду, – заявил я. – Только сначала дайте мне поговорить с Ухулом.
– Это невозможно. Та неприятность, о которой я говорила, случилась с ним самим. Точнее – он умер.
Девица выпалила все это скороговоркой, словно боялась, что я ее прерву.
Ну и ну.
Чисто машинально шаря свободной рукой по карманам в поисках сигареты, я спросил:
– Когда это случилось и отчего он умер?
– Мы обнаружили его труп пять минут назад. Одна из моих подруг умеет управляться с кибермедиком… В общем, Ухул умер оттого, что у него остановилось сердце.
11.
– Это трагедия, – сказал Юк Медок.
– Не совсем, – промолвил я. – Вот если бы аборигены кого-нибудь из нас убили…
Медок одарил меня взглядом, в котором явственно читалось, что он вовсе не станет горевать, ухлопай аборигены таких как я хоть дюжину.
Что ж, взаимно.
– Вы не понимаете… – проскрипел Медок. – Это побоище может означать ухудшение отношений с аборигенами. Оно может повлиять на торговлю личинками. А стало быть, приведет к финансовым потерям всех мыслящих инопланетного района.
Я пожал плечами и промолвил:
– Другими словами, мы должны были безропотно дать перерезать себе горло?
– Если на то пошло, то да. Эта планета уникальна. И личинки, которые поставляют с нее, – тоже. Если бы только мы могли…
Видимо посчитав, что сболтнул лишнего, он резко замолчал.
– Если бы федерация могла действовать на этой планете обычными методами, – продолжил за него я.
– Возможно, – процедил Медок.
– Но обычными методами здесь действовать бесполезно, – не унимался я. – Кстати, мне просто хочется уточнить. Обычные методы – это такие действия, при которых под уверения о насаждении культуры и прогресса такие дельцы как вы, почтенный, фактически оккупируют планету и спешным порядком ее грабят. После того как с планеты будет вывезено все ценное, уклад жизни аборигенов полностью разрушен, а сами они будут доведены до совершенно скотского состояния, вы объявляете, что процесс насаждения цивилизации закончен, и забудете о ней на веки вечные. Вот сущность ваших обычных методов. Или я ошибаюсь?
Склонившись над трупом одного из аборигенов, Медок окинул его задумчивым взглядом и пробормотал:
– Возможно. Кстати, я бы на вашем месте не сильно распускал язык.
– Отчего же? – совершенно спокойно поинтересовался я.
– Оттого, что у вас самого рыльце в пушку. Станете отрицать?
– Ну что вы, по сравнению с вами я просто ангел небесный.
– Вполне возможно, – проговорил Медок.
Выпрямившись, он медленно повернулся вокруг оси, словно снимая панораму пустыря невидимой камерой. На кабланды, стоявшем в сторонке и явно скучавшем, его взгляд задержался.
– Ты, – прокаркал Медок, ткнув пальцем в кабланды, – Я думаю, твой компаньон не одобрит участие в этом побоище.
Пожав плечами, здоровяк ответил:
– Это дело нашей фирмы. И мы никому не позволим совать в него нос.
– Разумеется, – холодно улыбнулся Медок. – Разумеется, это дело вашей фирмы. Рассказанное центурионом правда?
– Да.
– Они и в самом деле первыми напали на вас?
– Да.
– Угм-гу. Я тебя больше не держу. Можешь идти по своим делам.
– А центурион?
– Он тоже тебя отпускает. Не правда ли, Маршевич?
Однако кабланды, совсем недавно не имевший более никакого желания задерживаться на пустыре, вдруг заупрямился.
– Несомненно, он пожелает записать мои показания.
– Немного погодя, – сказал я. – И вообще, мне нужно в космопорт. Для осмотра еще одного трупа. На этот раз не аборигена.
– Тогда до завтра, – со значением сказал кабланды и потопал прочь с пустыря.
Возможно, его все эти тайны мадридского двора даже и не волновали. Будет завтрашний день. Он снова вызовет меня на поединок,и либо ухлопает, либо умрет сам. Все четко и определенно. Третьего, как говорится, не дано.
Еще раз посмотрев вслед уходящему кабланды, я заметил, что в пролом в стене черного кубического дома, оставленный бомбой аборигена, выглядывает чей-то глаз на длинном стебельке.
Зеваки. Никуда от них не денешься.
– Итак, пришло время подвести кое-какие итоги, – сказал Медок.
Я взглянул на него не без интереса.
Ну-ну, многообещающее начало…
– Тяжело признавать свои ошибки, – продолжил Медок. – Однако не признание их, как правило, ведет к еще большим убыткам. Поэтому вынужден вам сообщить, что вы свободны. Если умудритесь улететь с планеты в ближайшие два часа, тем самым избавишь меня…
Клерк, стоявший неподалеку и до той поры никоим образом не напоминавший о своем существовании, подскочил к шефу, быстро что-то ему прошептал ему на ухо и вернулся на место.
Покосивший на торчащий из пролома глаз, Медок продолжил:
– …от дополнительных расходов по организации встречи с мыслящими, жаждущими задать вам несколько вопросов. Улавливаете?
Еще бы, я улавливал. И только что исполнилось то, чего я так жаждал почти двое суток. Мне хотелось улететь с этой планеты и забыть о ней, как о страшном сне. Ну вот, я могу отправляться на все четыре стороны. Катиться колбаской. Убираться к чертовой матери. Прямо сейчас. Пока очень большой банкир не передумал.
И наверное, я должен именно так поступить. Убраться.
Вот только не хотелось мне этого делать. Не хотелось, и все. А стало быть…
– Ну, вы еще здесь? – спросил Медок. – Убирайтесь с глаз долой.
Губы его презрительно кривились.
Ох, лучше бы он этого не делал.
Да, конечно, я вне закона. И по мне плачет какая-нибудь планета – тюрьма. И конечно, меня нельзя ни в коем случае назвать добропорядочным, достойным уважения гражданином федерации. Но у меня есть свои понятия о чести и достоинстве.
– То есть, другими словами, на этой планете не действуют никакие законы? Вы, кажется, считаете себя вправе нанимать или прогонять центурионов единолично?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76