Они шли, держась за руки, в сторону покоев королевы по длинным коридорам и комнатам, в которых было полно народа, но ни он, ни она не замечали любопытных и удивленных взглядов. Карл механически отвечал на поклоны, которыми его приветствовали придворные, а Фрэнсис даже не пыталась высвободить свою руку. Правда, она предприняла робкую попытку сделать это, когда уже совсем близко от спальни королевы, в коридоре, увидела герцога Леннокса и Ричмонда.
Со дня их последней встречи прошло много месяцев, и в последнее время Фрэнсис очень редко вспоминала о нем, но сейчас, увидев, как мрачно он смотрит на нее, она побледнела. Король, почувствовав, что Фрэнсис хочет выдернуть свою руку, был несколько удивлен, но, увидев Леннокса, все понял.
– Давно я не видел вас, кузен, – сказал он. – И сейчас мы встретились в печальное время. Если бы не болезнь королевы, я пригласил бы вас сюда, чтобы поблагодарить за предприимчивость и отвагу. Это была прекрасная мысль – использовать флотилию каперов.
– Моя заслуга лишь в том, сэр, что я воспользовался тактикой, известной со времен королевы Елизаветы. Если бы нам не удалось добиться успеха, по крайней мере Адмиралтейство осталось бы в стороне. Но мы смогли застигнуть датские торговые суда врасплох.
– Мне это известно. Это был прекрасный удар по противнику. И если бы не нынешние печальные обстоятельства – самое важное для меня. Однако сейчас мои мысли полностью заняты королевой, ее болезнью. В эти часы она обычно бодрствует, и я должен поспешить к ней. Оставляю нашу кузину на ваше попечение.
Король поцеловал Фрэнсис руку и, жестом остановив ее попытку проститься с ним поклоном, ушел.
– Что король имел в виду, когда говорил о вашей флотилии? – с любопытством спросила Фрэнсис.
Леннокс пожал плечами.
– Это вполне заурядная вещь, хорошо известная из прошлого. В свое время это сделали Дрейк и Фробишер. Но Адмиралтейство могло потратить недели для того, чтобы найти деньги. Вот я и сделал это сам: купил корабли, оснастил их и набрал людей. Я командовал ими, и нам удалось перехватить несколько датских кораблей с грузами.
– Наверное, это захватывающее зрелище, – сказала Фрэнсис и подумала о том, что теперь и король, и все те, кто так плохо думали о Ленноксе, вынуждены будут изменить свое мнение. И вовсе не потому, что у них не было оснований для критики. Конечно, Леннокс – мот, к тому же, как сказал кто-то из его близких друзей, «его постоянно мучает жажда».
– Мы давно не виделись, – сказала Фрэнсис, садясь на дубовый диван с высокой резной спинкой. – Вы совсем не бываете при Дворе.
– Мне здесь нечего делать. Я сам не понимаю, зачем я приехал и сейчас… если, конечно, не считать известия о серьезной болезни Ее Величества и разных слухов…
– Когда-то мне показалось, что мы с вами подружились, – сказала Фрэнсис с присущей ей искренностью.
– Придуманная дружба стоит недорого.
– Почему придуманная? Может быть, вы жалеете, что были откровенны со мной? Я несколько раз мельком видела вас, но вы меня явно не замечали.
– Вы были так заняты, что просто удивительно, что вы вообще заметили меня. Каждый раз, когда я видел вас, всегда рядом был король и вас окружали разные подхалимы и лизоблюды.
– По вашему собственному признанию, вы очень редко бываете при Дворе. Значит, и меня вы не могли видеть часто. Так что – такой ли это большой грех?
– Само по себе, конечно, не грех, но разговоры…
– Мне говорили, что Ваше Высочество предпочитает иметь обо всем собственное мнение и не обращает внимания на сплетни, которые ходят при Дворе.
Леннокс посмотрел на Фрэнсис горящими, злыми глазами и сказал:
– Вы не отвечали на мои письма.
Фрэнсис пожала плечами и небрежно бросила:
– Так вы писали мне? Я получаю так много писем! Я знаю только, что в прошлом году, летом, Двор был в Танбридже, а вы неделями сидели в своем Кенте, когда до меня было рукой подать.
Внезапно Леннокс, потеряв самообладание, заговорил быстро и зло:
– Скажите мне, ради Бога, зачем это нужно? Я слышал и видел достаточно, чтобы понять – это бесполезно. О какой дружбе может идти речь, когда самое большее на что я могу рассчитывать, если полюблю вас, – быть пешкой в ваших руках и в руках короля? Единственное, что он пока не сделал для вас, – не купил вам мужа, которому можно было бы безбоязненно наставлять рога! А я для этой роли не гожусь!
Этот гневный монолог был произнесен так громко, что Фрэнсис испугалась, как бы его не услышали те, кто был поблизости. Несмотря на то, что Леннокс сильно разозлил и задел ее, она нашла в себе силы обернуться и была счастлива, что никто, казалось, не обращал на них внимания.
Джулия Ла Гарде играла в карты и, судя по всему, выигрывала: возле ее руки лежала кучка золотых монет. Даже болезнь королевы и сдержанность, которая предписывалась этикетом, не могли заглушить тяги к картам.
Фрэнсис ответила ему, не скрывая горечи и сожаления, но спокойно и сдержанно:
– Если бы король не был так поглощен своими заботами, он никогда не оставил бы меня с вами. Потому что вы пьяны. Если вы завтра сможете вспомнить этот разговор, вы вспомните и эти мои слова: в моих отношениях с королем ничего не изменилось с тех пор, как мы с вами впервые говорили об этом.
– Я не пьян! – крикнул Леннокс, не менее рассерженный, чем Фрэнсис: по его меркам он действительно был трезв, потому что без труда держался на ногах.
– И тем не менее вам все равно должно быть стыдно! – настаивала Фрэнсис. – То, что вы сказали, – гнусность, и я надеюсь, что в один прекрасный день вы пожалеете об этом!
– Если наступит такой день, что вы станете моей королевой и я вынужден буду преклонить перед вами колено, мне не останется ничего другого, как униженно просить прощения. Иначе у вас хватит влияния на короля, чтобы заставить его уничтожить меня, но пока что этот день еще не наступил, и мы разговариваем с вами, как равные. И я хочу, чтобы вы знали: даже если то, что вы говорите, – правда, вам вовсе не делает чести такое поведение. Вы заставляете мужчину – пусть это будет хоть сам король – плясать под свою дудку, обещая ему то, что вы не намерены ему дать! Это доказывает только то, что вы – обманщица, кузина!
– Как вы смеете так говорить!
– Я мог бы сказать гораздо больше, не только это! Фрэнсис трясло, и она чуть слышно прошептала:
– Ваше счастье, что король не слышит вас. Если бы у меня хватило смелости повторить ваши слова, нашлись бы более вежливые и достойные мужчины, которые вызвали бы вас на дуэль!
– Не сомневаюсь. Отчего же вы молчите?!
– Не только вы, я и сама не знаю, почему, – ответила Фрэнсис. – Наверное, потому, что вы мне нравитесь, и потому, что хоть вы и отрицаете это, не вполне владеете собой. И не можете понять, насколько жестоки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Со дня их последней встречи прошло много месяцев, и в последнее время Фрэнсис очень редко вспоминала о нем, но сейчас, увидев, как мрачно он смотрит на нее, она побледнела. Король, почувствовав, что Фрэнсис хочет выдернуть свою руку, был несколько удивлен, но, увидев Леннокса, все понял.
– Давно я не видел вас, кузен, – сказал он. – И сейчас мы встретились в печальное время. Если бы не болезнь королевы, я пригласил бы вас сюда, чтобы поблагодарить за предприимчивость и отвагу. Это была прекрасная мысль – использовать флотилию каперов.
– Моя заслуга лишь в том, сэр, что я воспользовался тактикой, известной со времен королевы Елизаветы. Если бы нам не удалось добиться успеха, по крайней мере Адмиралтейство осталось бы в стороне. Но мы смогли застигнуть датские торговые суда врасплох.
– Мне это известно. Это был прекрасный удар по противнику. И если бы не нынешние печальные обстоятельства – самое важное для меня. Однако сейчас мои мысли полностью заняты королевой, ее болезнью. В эти часы она обычно бодрствует, и я должен поспешить к ней. Оставляю нашу кузину на ваше попечение.
Король поцеловал Фрэнсис руку и, жестом остановив ее попытку проститься с ним поклоном, ушел.
– Что король имел в виду, когда говорил о вашей флотилии? – с любопытством спросила Фрэнсис.
Леннокс пожал плечами.
– Это вполне заурядная вещь, хорошо известная из прошлого. В свое время это сделали Дрейк и Фробишер. Но Адмиралтейство могло потратить недели для того, чтобы найти деньги. Вот я и сделал это сам: купил корабли, оснастил их и набрал людей. Я командовал ими, и нам удалось перехватить несколько датских кораблей с грузами.
– Наверное, это захватывающее зрелище, – сказала Фрэнсис и подумала о том, что теперь и король, и все те, кто так плохо думали о Ленноксе, вынуждены будут изменить свое мнение. И вовсе не потому, что у них не было оснований для критики. Конечно, Леннокс – мот, к тому же, как сказал кто-то из его близких друзей, «его постоянно мучает жажда».
– Мы давно не виделись, – сказала Фрэнсис, садясь на дубовый диван с высокой резной спинкой. – Вы совсем не бываете при Дворе.
– Мне здесь нечего делать. Я сам не понимаю, зачем я приехал и сейчас… если, конечно, не считать известия о серьезной болезни Ее Величества и разных слухов…
– Когда-то мне показалось, что мы с вами подружились, – сказала Фрэнсис с присущей ей искренностью.
– Придуманная дружба стоит недорого.
– Почему придуманная? Может быть, вы жалеете, что были откровенны со мной? Я несколько раз мельком видела вас, но вы меня явно не замечали.
– Вы были так заняты, что просто удивительно, что вы вообще заметили меня. Каждый раз, когда я видел вас, всегда рядом был король и вас окружали разные подхалимы и лизоблюды.
– По вашему собственному признанию, вы очень редко бываете при Дворе. Значит, и меня вы не могли видеть часто. Так что – такой ли это большой грех?
– Само по себе, конечно, не грех, но разговоры…
– Мне говорили, что Ваше Высочество предпочитает иметь обо всем собственное мнение и не обращает внимания на сплетни, которые ходят при Дворе.
Леннокс посмотрел на Фрэнсис горящими, злыми глазами и сказал:
– Вы не отвечали на мои письма.
Фрэнсис пожала плечами и небрежно бросила:
– Так вы писали мне? Я получаю так много писем! Я знаю только, что в прошлом году, летом, Двор был в Танбридже, а вы неделями сидели в своем Кенте, когда до меня было рукой подать.
Внезапно Леннокс, потеряв самообладание, заговорил быстро и зло:
– Скажите мне, ради Бога, зачем это нужно? Я слышал и видел достаточно, чтобы понять – это бесполезно. О какой дружбе может идти речь, когда самое большее на что я могу рассчитывать, если полюблю вас, – быть пешкой в ваших руках и в руках короля? Единственное, что он пока не сделал для вас, – не купил вам мужа, которому можно было бы безбоязненно наставлять рога! А я для этой роли не гожусь!
Этот гневный монолог был произнесен так громко, что Фрэнсис испугалась, как бы его не услышали те, кто был поблизости. Несмотря на то, что Леннокс сильно разозлил и задел ее, она нашла в себе силы обернуться и была счастлива, что никто, казалось, не обращал на них внимания.
Джулия Ла Гарде играла в карты и, судя по всему, выигрывала: возле ее руки лежала кучка золотых монет. Даже болезнь королевы и сдержанность, которая предписывалась этикетом, не могли заглушить тяги к картам.
Фрэнсис ответила ему, не скрывая горечи и сожаления, но спокойно и сдержанно:
– Если бы король не был так поглощен своими заботами, он никогда не оставил бы меня с вами. Потому что вы пьяны. Если вы завтра сможете вспомнить этот разговор, вы вспомните и эти мои слова: в моих отношениях с королем ничего не изменилось с тех пор, как мы с вами впервые говорили об этом.
– Я не пьян! – крикнул Леннокс, не менее рассерженный, чем Фрэнсис: по его меркам он действительно был трезв, потому что без труда держался на ногах.
– И тем не менее вам все равно должно быть стыдно! – настаивала Фрэнсис. – То, что вы сказали, – гнусность, и я надеюсь, что в один прекрасный день вы пожалеете об этом!
– Если наступит такой день, что вы станете моей королевой и я вынужден буду преклонить перед вами колено, мне не останется ничего другого, как униженно просить прощения. Иначе у вас хватит влияния на короля, чтобы заставить его уничтожить меня, но пока что этот день еще не наступил, и мы разговариваем с вами, как равные. И я хочу, чтобы вы знали: даже если то, что вы говорите, – правда, вам вовсе не делает чести такое поведение. Вы заставляете мужчину – пусть это будет хоть сам король – плясать под свою дудку, обещая ему то, что вы не намерены ему дать! Это доказывает только то, что вы – обманщица, кузина!
– Как вы смеете так говорить!
– Я мог бы сказать гораздо больше, не только это! Фрэнсис трясло, и она чуть слышно прошептала:
– Ваше счастье, что король не слышит вас. Если бы у меня хватило смелости повторить ваши слова, нашлись бы более вежливые и достойные мужчины, которые вызвали бы вас на дуэль!
– Не сомневаюсь. Отчего же вы молчите?!
– Не только вы, я и сама не знаю, почему, – ответила Фрэнсис. – Наверное, потому, что вы мне нравитесь, и потому, что хоть вы и отрицаете это, не вполне владеете собой. И не можете понять, насколько жестоки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88