Карл оказался прав, потому что, по его собственным словам, смерть его кузена – большая потеря для страны, которой он служил.
Ничто не могло бы наполнить сердце Фрэнсис большей гордостью, чем приказ Карла похоронить Леннокса в Вестминстерском аббатстве. Именно там осенним вечером, при свете сотен свечей, прорезавших мрак, царивший под сводами старого здания, тело Леннокса было предано земле. Едва ли кто-нибудь из знати не принял участие в этой скорбной процедуре; отдать последний долг Ленноксу пришли и рыцари Ордена Подвязки в высоких воротниках.
Любопытные глаза рассматривали Фрэнсис, и она не могла не чувствовать этого. Мстительный Букингем, конечно же, испытывает радость, потому что Фрэнсис так и не простила его. Но разве могло это трогать ее?
Глава Геральдической палаты Ордена Подвязки перечислял титулы покойного, но Фрэнсис слышала совсем другое: в ее душе звучали стихи о бренности жизни, о том, что все живое превращается в прах, которые она когда-то читала и запомнила.
Когда все закончилось, герцогиня Букингемская, которая, в отличие от своего супруга, любила Фрэнсис и сочувствовала ей, вместе с другими друзьями проводила ее в Павильон и осталась там на ночь.
Карл был очень внимателен к Фрэнсис и ласков. Он приказал, чтобы все вещи Леннокса были привезены из Дании и возвращены ей. Кроме того, в качестве подарка она получила золотое блюдо, которое хранилось в английском посольстве в Дании.
И это был только первый подарок, который получила Фрэнсис.
Король Дании прислал ей собственный миниатюрный портрет, украшенный бриллиантами, которые он предполагал подарить Ленноксу по завершении его миссии. Карл принял капитана датского траурного судна и вручил ему от своего имени золотую цепь и медаль, а от имени Фрэнсис, которая была не совсем здорова, – красивый, нарядный пояс и золотой меч.
Все, кто любили Фрэнсис, пытались напомнить ей, что она молода и должна вернуться к жизни, что она по-прежнему прекрасна и что природа наделила ее бесценным даром – жизнерадостностью.
– Разве не это было бы самым большим его желанием? – спросила у нее королева во время первой встречи после похорон.
– О мадам, откуда я знаю? Он никогда не думал о смерти, – ответила Фрэнсис.
– Моя дорогая Фрэнсис, мне кажется, он думал об этом. Потому и сделал все, чтобы обеспечить вас. Если бы Леннокс не сделал необходимых распоряжений, Кобхемхолл отошел бы к его сестре, а теперь он остается вашим.
– И это вызвало ее негодование, – ответила Фрэнсис. – У нее хватило дерзости написать милорду Эссексу, что она опасается за дом и за парк, которые уже сильно пострадали от того, что мы сделали и что я могу продолжать разрушать их Я не собираюсь ничего больше делать. Пусть все остается, как есть. Нужно рассчитаться с долгами.
– Меня это тоже волнует, – сказала Екатерина. – Но у вас хватит денег, чтобы не нуждаться ни в чем, дорогая Фрэнсис. Король сам позаботится об этом. Он считает – и в этом он совершенно прав, – что он обязан вам жизнью. Так же, как если бы герцог погиб на поле битвы.
– Он говорил мне… – ответила Фрэнсис. – Может быть, это и не совсем так… Но я точно знаю, что Леннокс был горд и счастлив, когда получил возможность послужить Его Величеству. Хотя они такие разные…
– И вам не следует прятаться в Кобхеме, – настаивала королева. – Здесь вы нужны ничуть не меньше, чем там, вы слишком молоды, чтобы заточить себя там в одиночестве.
– Я не уверена, что смогу жить в одиночестве после всего, что мне пришлось пережить, – призналась Фрэнсис, которая впервые за все это время попыталась улыбнуться. – Я совсем не плачущая горлица по своему характеру.
– Плачущая горлица? – переспросила удивленная королева и к своей радости услышала знакомый смех Фрэнсис.
– Это были стихи, написанные к похоронам моего супруга, – объяснила она. – Понятия не имею, кто их автор. Но их продавали на улицах Лондона, и одна из моих горничных купила экземпляр. Она находит их очень трогательными. Думая, что это доставит мне удовольствие, она отдала их мне. Это очень плохие стихи, я не могла их запомнить, но там говорится примерно так: оставьте ее в покое, пусть горлица плачет в одиночестве. И что-то про взгляд, исполненный ненависти, и про грудь, которая похожа на птицу в гнезде… Наверное, король посмеялся бы от души…
– Я должна сказать ему об этом, – улыбнулась Екатерина. – Прекрасно, если можно и вздыхать о прошлом, и смеяться. Карл умеет это делать. Даже когда он вспоминает свою незабвенную сестру, он смеется иногда, потому что ему на ум приходят разные смешные слова, которые она говорила. Нужно стараться помнить счастливое время.
– Вся наша совместная жизнь была счастливой, – сказала Фрэнсис. – Я была счастлива и благодарна судьбе за то, что я это понимала. Но это было так недолго. Для меня невыносима мысль о том, что это был сон, и когда я умру, никто не будет вспоминать о нем. Если бы у меня был сын, все было бы по-другому…
– Никто не может понять ваших сожалений лучше, чем я, – ответила ей королева.
Однако, по мере того как проходило время, мысль о том, чтобы сохранить память о Ленноксе для грядущих поколений, стала для Фрэнсис навязчивой идеей.
Благодаря заботам короля, она ни в чем не нуждалась, и ей не приходилось думать о деньгах, но, если она действительно хотела реализовать план, который все больше и больше овладевал ее мыслями, ей следовало быть очень экономной. Это было не трудно, потому что Фрэнсис никогда не сорила деньгами, а своими прекрасными туалетами была обязана собственному вкусу и умению, а вовсе не транжирству.
Большую часть времени Фрэнсис проводила при Дворе, где она по-прежнему была одним из самых ярких украшений. Но, когда она приезжала в Кобхем, в тишине огромного дома ее снова одолевали мысли. Леннокс сказал ей как-то, что даже смерть не может разлучить тех, кто любит душой и телом, и порой Фрэнсис начинала в это верить. Она любила его всем сердцем и хотела, чтобы память об этой любви сохранилась и чтобы мир увидел – любовь может быть сильнее смерти.
Никто никогда не догадался бы, что именно эти мысли неотступно преследуют молодую герцогиню, которая внешне была такой же, как и раньше – оживленной, веселой, окруженной толпой поклонников, не имеющих ни малейшей надежды на успех.
Самой Фрэнсис забвение не грозило: изображение на монетах обессмертило ее, грядущим поколениям будет знакомо ее лицо, и о ней будут помнить. Но кто будет помнить Леннокса?
Кобхемхолл больше не играл в жизни Фрэнсис той роли, которая принадлежала ему раньше. Кэтрин О'Брайен удалось внушить ей мысль о том, что она присвоила себе чужую собственность, и в конце концов Фрэнсис отказалась от своих прав на имение в пользу лорда О'Брайена, что положило конец многолетней вражде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Ничто не могло бы наполнить сердце Фрэнсис большей гордостью, чем приказ Карла похоронить Леннокса в Вестминстерском аббатстве. Именно там осенним вечером, при свете сотен свечей, прорезавших мрак, царивший под сводами старого здания, тело Леннокса было предано земле. Едва ли кто-нибудь из знати не принял участие в этой скорбной процедуре; отдать последний долг Ленноксу пришли и рыцари Ордена Подвязки в высоких воротниках.
Любопытные глаза рассматривали Фрэнсис, и она не могла не чувствовать этого. Мстительный Букингем, конечно же, испытывает радость, потому что Фрэнсис так и не простила его. Но разве могло это трогать ее?
Глава Геральдической палаты Ордена Подвязки перечислял титулы покойного, но Фрэнсис слышала совсем другое: в ее душе звучали стихи о бренности жизни, о том, что все живое превращается в прах, которые она когда-то читала и запомнила.
Когда все закончилось, герцогиня Букингемская, которая, в отличие от своего супруга, любила Фрэнсис и сочувствовала ей, вместе с другими друзьями проводила ее в Павильон и осталась там на ночь.
Карл был очень внимателен к Фрэнсис и ласков. Он приказал, чтобы все вещи Леннокса были привезены из Дании и возвращены ей. Кроме того, в качестве подарка она получила золотое блюдо, которое хранилось в английском посольстве в Дании.
И это был только первый подарок, который получила Фрэнсис.
Король Дании прислал ей собственный миниатюрный портрет, украшенный бриллиантами, которые он предполагал подарить Ленноксу по завершении его миссии. Карл принял капитана датского траурного судна и вручил ему от своего имени золотую цепь и медаль, а от имени Фрэнсис, которая была не совсем здорова, – красивый, нарядный пояс и золотой меч.
Все, кто любили Фрэнсис, пытались напомнить ей, что она молода и должна вернуться к жизни, что она по-прежнему прекрасна и что природа наделила ее бесценным даром – жизнерадостностью.
– Разве не это было бы самым большим его желанием? – спросила у нее королева во время первой встречи после похорон.
– О мадам, откуда я знаю? Он никогда не думал о смерти, – ответила Фрэнсис.
– Моя дорогая Фрэнсис, мне кажется, он думал об этом. Потому и сделал все, чтобы обеспечить вас. Если бы Леннокс не сделал необходимых распоряжений, Кобхемхолл отошел бы к его сестре, а теперь он остается вашим.
– И это вызвало ее негодование, – ответила Фрэнсис. – У нее хватило дерзости написать милорду Эссексу, что она опасается за дом и за парк, которые уже сильно пострадали от того, что мы сделали и что я могу продолжать разрушать их Я не собираюсь ничего больше делать. Пусть все остается, как есть. Нужно рассчитаться с долгами.
– Меня это тоже волнует, – сказала Екатерина. – Но у вас хватит денег, чтобы не нуждаться ни в чем, дорогая Фрэнсис. Король сам позаботится об этом. Он считает – и в этом он совершенно прав, – что он обязан вам жизнью. Так же, как если бы герцог погиб на поле битвы.
– Он говорил мне… – ответила Фрэнсис. – Может быть, это и не совсем так… Но я точно знаю, что Леннокс был горд и счастлив, когда получил возможность послужить Его Величеству. Хотя они такие разные…
– И вам не следует прятаться в Кобхеме, – настаивала королева. – Здесь вы нужны ничуть не меньше, чем там, вы слишком молоды, чтобы заточить себя там в одиночестве.
– Я не уверена, что смогу жить в одиночестве после всего, что мне пришлось пережить, – призналась Фрэнсис, которая впервые за все это время попыталась улыбнуться. – Я совсем не плачущая горлица по своему характеру.
– Плачущая горлица? – переспросила удивленная королева и к своей радости услышала знакомый смех Фрэнсис.
– Это были стихи, написанные к похоронам моего супруга, – объяснила она. – Понятия не имею, кто их автор. Но их продавали на улицах Лондона, и одна из моих горничных купила экземпляр. Она находит их очень трогательными. Думая, что это доставит мне удовольствие, она отдала их мне. Это очень плохие стихи, я не могла их запомнить, но там говорится примерно так: оставьте ее в покое, пусть горлица плачет в одиночестве. И что-то про взгляд, исполненный ненависти, и про грудь, которая похожа на птицу в гнезде… Наверное, король посмеялся бы от души…
– Я должна сказать ему об этом, – улыбнулась Екатерина. – Прекрасно, если можно и вздыхать о прошлом, и смеяться. Карл умеет это делать. Даже когда он вспоминает свою незабвенную сестру, он смеется иногда, потому что ему на ум приходят разные смешные слова, которые она говорила. Нужно стараться помнить счастливое время.
– Вся наша совместная жизнь была счастливой, – сказала Фрэнсис. – Я была счастлива и благодарна судьбе за то, что я это понимала. Но это было так недолго. Для меня невыносима мысль о том, что это был сон, и когда я умру, никто не будет вспоминать о нем. Если бы у меня был сын, все было бы по-другому…
– Никто не может понять ваших сожалений лучше, чем я, – ответила ей королева.
Однако, по мере того как проходило время, мысль о том, чтобы сохранить память о Ленноксе для грядущих поколений, стала для Фрэнсис навязчивой идеей.
Благодаря заботам короля, она ни в чем не нуждалась, и ей не приходилось думать о деньгах, но, если она действительно хотела реализовать план, который все больше и больше овладевал ее мыслями, ей следовало быть очень экономной. Это было не трудно, потому что Фрэнсис никогда не сорила деньгами, а своими прекрасными туалетами была обязана собственному вкусу и умению, а вовсе не транжирству.
Большую часть времени Фрэнсис проводила при Дворе, где она по-прежнему была одним из самых ярких украшений. Но, когда она приезжала в Кобхем, в тишине огромного дома ее снова одолевали мысли. Леннокс сказал ей как-то, что даже смерть не может разлучить тех, кто любит душой и телом, и порой Фрэнсис начинала в это верить. Она любила его всем сердцем и хотела, чтобы память об этой любви сохранилась и чтобы мир увидел – любовь может быть сильнее смерти.
Никто никогда не догадался бы, что именно эти мысли неотступно преследуют молодую герцогиню, которая внешне была такой же, как и раньше – оживленной, веселой, окруженной толпой поклонников, не имеющих ни малейшей надежды на успех.
Самой Фрэнсис забвение не грозило: изображение на монетах обессмертило ее, грядущим поколениям будет знакомо ее лицо, и о ней будут помнить. Но кто будет помнить Леннокса?
Кобхемхолл больше не играл в жизни Фрэнсис той роли, которая принадлежала ему раньше. Кэтрин О'Брайен удалось внушить ей мысль о том, что она присвоила себе чужую собственность, и в конце концов Фрэнсис отказалась от своих прав на имение в пользу лорда О'Брайена, что положило конец многолетней вражде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88