Он спросил:
– Теперь ты сможешь уснуть?
Я снова кивнула.
– Да. Большое спасибо, Мистер.
– Хорошо.
Он отошел, и я снова провалилась в сон.
Проснувшись наутро, я все еще сжимала в руке медальон. Мистер поил Иова из ведра с водой, которое держал в руках. Судя по проникавшему в пещеру свету, погода была хорошая, и впервые за время болезни я обрела способность мыслить ясно. Перебрав все в уме, я сказала:
– Простите, Мистер.
Он бросил на меня взгляд через плечо:
– А, ты проснулась. Как ты себя чувствуешь?
– Намного лучше, спасибо. Простите, что так глупо вела себя ночью. – Я размотала охватывавшую запястье цепочку и, когда он подошел, протянула ему серебряный медальон. – Возьмите, пожалуйста.
Он взял цепочку, надел ее на шею и, повернув ко мне длинноносое лицо, спросил:
– Ты готова позавтракать?
– Да, спасибо, но сначала нам следует поговорить о том, что мы собираемся делать, потому что времени осталось немного.
Его брови поднялись вверх, и я впервые увидела, как лицо иноземного демона сморщилось в усмешке. Он сразу стал выглядеть совсем молодым, таким, как Гхенлинг.
– Когда снова начнется снегопад, он больше не прекратится, и мы окажемся здесь отрезанными на всю зиму, – объяснила я. – Лошадям будет нечего есть. Нам придется зарезать их и заморозить мясо, чтобы мы могли протянуть месяца три до весны. Так что будет лучше, если мы пройдем перевал до нового снегопада.
Когда я заговорила, он перестал улыбаться и глядел на меня с любопытством. Потом, словно обращаясь к самому себе, произнес:
– Где-нибудь в Сассексе ты бы всех шокировала. Этакий мрачный реализм в столь юной особе. Но когда человек вырастает в подобной, забытой Богом стране, он никогда, по-видимому, не отворачивается от реальности. – Он легонько кивнул мне, словно отчасти преодолев свою антипатию, и продолжил: – Я вполне сознаю ситуацию, Джейни. Разумеется, у меня нет ни малейшего желания оставаться в этой пещере еще на несколько месяцев, и для меня будет настоящим горем, если мы будем вынуждены зарезать лошадей. Ты, однако, не набралась достаточно сил, чтобы отправиться в дорогу.
– Мне нужно будет всего лишь удержаться в седле. Если потребуется, вы сможете меня привязать. Он – хороший пони, и тяжело будет только несколько первых миль, пока мы не выйдем за границу снега.
– Ты думаешь, снег может опять скоро пойти?
Я посмотрела на вход в пещеру.
– Сегодня – нет. Если я буду снаружи, то смогу сказать еще про ближайшие два-три дня.
Он опустился на колени и взял меня на руки, не снимая одеял и спального мешка.
Так приятно было оказаться на бодрящем холодном воздухе. Белизна вокруг ослепила меня, и первое мгновение я ничего не видела. Мистер, стоя у края навеса, продолжал держать меня на руках, а я моргала, ожидая, когда мои глаза привыкнут к свету. С бледно-голубого неба сияло яркое солнце. Нового снега не выпало, но не было и оттепели. Я бросила взгляд на груду камней, ставшей могилой для Сембура, и у меня навернулись слезы. Чтобы сдержать их, мне пришлось на несколько минут прижаться лицом к плечу Мистера.
Наконец я стала внимательно вглядываться в небо, прежде всего в дымку на севере и востоке. Сембур иногда сердился из-за того, что я никогда точно не могла ему объяснить, какие именно признаки ищу и как определяю, что готовит нам погода, но дело в том, что словами это трудно было передать, в особенности когда я закрывала глаза и начинала нюхать воздух. Я и на этот раз сделала то же самое: плотно сжав веки, втянула носом воздух. Запах был крепкий, свежий, без тяжелого желтоватого оттенка, предвещавшего снег. И, однако, в этом запахе все же была какая-то пресноватая нотка, и он напоминал хорошую, но несоленую пищу. Для меня это прозвучало, как отдаленное предупреждение.
– У нас наверняка есть два дня, Мистер. Возможно, три. Завтра я смогу сказать точнее. Но не больше трех.
Когда он внес меня обратно в пещеру и уложил, я чувствовала себя настолько утомленной, что едва могла поднять голову.
– Послушай меня, Джейни, – заговорил он. – Слава Богу, ты настолько разумна, что с тобой можно разговаривать как со взрослой, и я собираюсь вполне откровенно объяснить тебе твое положение. С дифтерией ты справилась, но еще недели через три, а, может, позже, ты, скорее всего, снова будешь плохо себя чувствовать, хотя и по-другому. Просто потому, что ты перенесла это заболевание. Я не доктор и не могу объяснить почему, но в нашей семье несколько лет назад был случай дифтерии, и я помню все очень хорошо, – Он посмотрел на меня и нахмурился. – Итак, предположим, мы спустились по перевалу в Галдонг и пошли на юг, в Непал. Из Покхары через Тансинг мы можем добраться до Горакхпура. Там есть больница, которая находится в ведении монахинь, так что о тебе будет кому надлежащим образом позаботиться. И они смогут устроить, чтобы потом тобой занялась Ассоциация армейских вдов и сирот. Разумеется, когда тебе станет лучше. – Он замолчал, погрузившись в размышления. – Если мы нигде не задержимся во время дороги, то сможем доехать до Горакхпура меньше, чем за три недели, а, значит, ты окажешься в хороших руках раньше, чем снова заболеешь.
Мне было тошно думать обо всем, что сейчас сказал Мистер. О том, что я снова заболею, о долгом путешествии на юг и о том, что случится со мною, когда меня отдадут странным «хангличанам» из мира столь непохожего на тот, что был известен мне.
– Если нам предстоит долгая дорога, Мистер, то, пожалуй, мне стоит отдохнуть пару дней, чтобы набраться сил.
– На это есть три дня, – сказал он, – раз ты говоришь, что снега пока не будет. Я строго отмерял корм лошадям, а к тому же принес и другие мешки, которые вы выбросили. Хватит на то, чтобы понемногу кормить их каждый день. До Галдонга, однако, им придется идти голодными, но это не беда.
Он молча приготовил горшок тушенки и так же молча покормил меня. Я поняла, что его мысли где-то далеко, возможно, он размышляет о предстоящем путешествии. Поев, я почувствовала себя намного бодрее.
– Не сделаете ли вы мне одолжение, Мистер? Не подогреете ли вы в ведре немного воды, чтобы я могла принять ванну?
Он удивленно посмотрел на меня:
– Ванну?
– Ну, конечно, не настоящую ванну. Просто сполоснуться. Я потихоньку помоюсь по частям. Наверное, от меня ужасно пахнет. Потная, и все такое. Терпеть не могу быть такой.
– Ах да, конечно. Ведь тебя же воспитал полковой старший сержант.
– Что?
– Твой отец был «Ахрессем». Само собой, он должен был быть дисциплинированным, аккуратным и чистоплотным.
Я поняла, что он говорит о Сембуре, но в этот момент мне вовсе не хотелось расспрашивать о том, кем был «Ахрессем», или говорить, что я не верю, будто Сембур – мой отец.
Наполнив ведро теплой водой, Мистер соорудил около костра для меня ширму, но я была настолько слаба, что упала, когда наклонилась, чтобы вымыть ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
– Теперь ты сможешь уснуть?
Я снова кивнула.
– Да. Большое спасибо, Мистер.
– Хорошо.
Он отошел, и я снова провалилась в сон.
Проснувшись наутро, я все еще сжимала в руке медальон. Мистер поил Иова из ведра с водой, которое держал в руках. Судя по проникавшему в пещеру свету, погода была хорошая, и впервые за время болезни я обрела способность мыслить ясно. Перебрав все в уме, я сказала:
– Простите, Мистер.
Он бросил на меня взгляд через плечо:
– А, ты проснулась. Как ты себя чувствуешь?
– Намного лучше, спасибо. Простите, что так глупо вела себя ночью. – Я размотала охватывавшую запястье цепочку и, когда он подошел, протянула ему серебряный медальон. – Возьмите, пожалуйста.
Он взял цепочку, надел ее на шею и, повернув ко мне длинноносое лицо, спросил:
– Ты готова позавтракать?
– Да, спасибо, но сначала нам следует поговорить о том, что мы собираемся делать, потому что времени осталось немного.
Его брови поднялись вверх, и я впервые увидела, как лицо иноземного демона сморщилось в усмешке. Он сразу стал выглядеть совсем молодым, таким, как Гхенлинг.
– Когда снова начнется снегопад, он больше не прекратится, и мы окажемся здесь отрезанными на всю зиму, – объяснила я. – Лошадям будет нечего есть. Нам придется зарезать их и заморозить мясо, чтобы мы могли протянуть месяца три до весны. Так что будет лучше, если мы пройдем перевал до нового снегопада.
Когда я заговорила, он перестал улыбаться и глядел на меня с любопытством. Потом, словно обращаясь к самому себе, произнес:
– Где-нибудь в Сассексе ты бы всех шокировала. Этакий мрачный реализм в столь юной особе. Но когда человек вырастает в подобной, забытой Богом стране, он никогда, по-видимому, не отворачивается от реальности. – Он легонько кивнул мне, словно отчасти преодолев свою антипатию, и продолжил: – Я вполне сознаю ситуацию, Джейни. Разумеется, у меня нет ни малейшего желания оставаться в этой пещере еще на несколько месяцев, и для меня будет настоящим горем, если мы будем вынуждены зарезать лошадей. Ты, однако, не набралась достаточно сил, чтобы отправиться в дорогу.
– Мне нужно будет всего лишь удержаться в седле. Если потребуется, вы сможете меня привязать. Он – хороший пони, и тяжело будет только несколько первых миль, пока мы не выйдем за границу снега.
– Ты думаешь, снег может опять скоро пойти?
Я посмотрела на вход в пещеру.
– Сегодня – нет. Если я буду снаружи, то смогу сказать еще про ближайшие два-три дня.
Он опустился на колени и взял меня на руки, не снимая одеял и спального мешка.
Так приятно было оказаться на бодрящем холодном воздухе. Белизна вокруг ослепила меня, и первое мгновение я ничего не видела. Мистер, стоя у края навеса, продолжал держать меня на руках, а я моргала, ожидая, когда мои глаза привыкнут к свету. С бледно-голубого неба сияло яркое солнце. Нового снега не выпало, но не было и оттепели. Я бросила взгляд на груду камней, ставшей могилой для Сембура, и у меня навернулись слезы. Чтобы сдержать их, мне пришлось на несколько минут прижаться лицом к плечу Мистера.
Наконец я стала внимательно вглядываться в небо, прежде всего в дымку на севере и востоке. Сембур иногда сердился из-за того, что я никогда точно не могла ему объяснить, какие именно признаки ищу и как определяю, что готовит нам погода, но дело в том, что словами это трудно было передать, в особенности когда я закрывала глаза и начинала нюхать воздух. Я и на этот раз сделала то же самое: плотно сжав веки, втянула носом воздух. Запах был крепкий, свежий, без тяжелого желтоватого оттенка, предвещавшего снег. И, однако, в этом запахе все же была какая-то пресноватая нотка, и он напоминал хорошую, но несоленую пищу. Для меня это прозвучало, как отдаленное предупреждение.
– У нас наверняка есть два дня, Мистер. Возможно, три. Завтра я смогу сказать точнее. Но не больше трех.
Когда он внес меня обратно в пещеру и уложил, я чувствовала себя настолько утомленной, что едва могла поднять голову.
– Послушай меня, Джейни, – заговорил он. – Слава Богу, ты настолько разумна, что с тобой можно разговаривать как со взрослой, и я собираюсь вполне откровенно объяснить тебе твое положение. С дифтерией ты справилась, но еще недели через три, а, может, позже, ты, скорее всего, снова будешь плохо себя чувствовать, хотя и по-другому. Просто потому, что ты перенесла это заболевание. Я не доктор и не могу объяснить почему, но в нашей семье несколько лет назад был случай дифтерии, и я помню все очень хорошо, – Он посмотрел на меня и нахмурился. – Итак, предположим, мы спустились по перевалу в Галдонг и пошли на юг, в Непал. Из Покхары через Тансинг мы можем добраться до Горакхпура. Там есть больница, которая находится в ведении монахинь, так что о тебе будет кому надлежащим образом позаботиться. И они смогут устроить, чтобы потом тобой занялась Ассоциация армейских вдов и сирот. Разумеется, когда тебе станет лучше. – Он замолчал, погрузившись в размышления. – Если мы нигде не задержимся во время дороги, то сможем доехать до Горакхпура меньше, чем за три недели, а, значит, ты окажешься в хороших руках раньше, чем снова заболеешь.
Мне было тошно думать обо всем, что сейчас сказал Мистер. О том, что я снова заболею, о долгом путешествии на юг и о том, что случится со мною, когда меня отдадут странным «хангличанам» из мира столь непохожего на тот, что был известен мне.
– Если нам предстоит долгая дорога, Мистер, то, пожалуй, мне стоит отдохнуть пару дней, чтобы набраться сил.
– На это есть три дня, – сказал он, – раз ты говоришь, что снега пока не будет. Я строго отмерял корм лошадям, а к тому же принес и другие мешки, которые вы выбросили. Хватит на то, чтобы понемногу кормить их каждый день. До Галдонга, однако, им придется идти голодными, но это не беда.
Он молча приготовил горшок тушенки и так же молча покормил меня. Я поняла, что его мысли где-то далеко, возможно, он размышляет о предстоящем путешествии. Поев, я почувствовала себя намного бодрее.
– Не сделаете ли вы мне одолжение, Мистер? Не подогреете ли вы в ведре немного воды, чтобы я могла принять ванну?
Он удивленно посмотрел на меня:
– Ванну?
– Ну, конечно, не настоящую ванну. Просто сполоснуться. Я потихоньку помоюсь по частям. Наверное, от меня ужасно пахнет. Потная, и все такое. Терпеть не могу быть такой.
– Ах да, конечно. Ведь тебя же воспитал полковой старший сержант.
– Что?
– Твой отец был «Ахрессем». Само собой, он должен был быть дисциплинированным, аккуратным и чистоплотным.
Я поняла, что он говорит о Сембуре, но в этот момент мне вовсе не хотелось расспрашивать о том, кем был «Ахрессем», или говорить, что я не верю, будто Сембур – мой отец.
Наполнив ведро теплой водой, Мистер соорудил около костра для меня ширму, но я была настолько слаба, что упала, когда наклонилась, чтобы вымыть ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102