И родился у белых план.
Бьются красные бойцы, отходят от Ямбурга. Прикрывает отход бронепоезд. Бьют с бронепоезда по врагам орудия.
Комиссар на бронепоезде — петроградец, путиловский рабочий Иван Иванович Газа.
Смелый он человек, решительный. Знают об этом все на бронепоезде. Голос у Газы твёрдый. Любит комиссара команда бронепоезда. Любит и слушается.
Ведёт по белым огонь бронепоезд. И вдруг… Что такое?! Навстречу бронепоезду по тому же пути мчит паровоз.
Ещё минута — и врежется он в бронепоезд, и грянет взрыв.
Направить паровоз на бронепоезд красных — вот что придумали белые. Нагнали пара в паровозных котлах. Разогнали махину. Спрыгнули. Мчит паровоз, как таран.
Кто-то крикнул:
— Братва, спасайся!
— Спа-са-ай-ся!
Видит Газа, что многие с бронепоезда прыгают.
— Назад! — кричит Газа. — Назад! — И к артиллеристам: — Братцы, по паровозу прямой наводкой!
Слышали артиллеристы уверенный голос Газы. Припали они к орудиям.
Ударила первая пушка. Мимо.
— Точнее, точнее. Бери чуть ниже, — подсказывает комиссар.
Снова раздался выстрел.
Точнее раздался взрыв. Снёс он трубу с паровоза.
Всё ближе, всё ближе махина.
— Не торопитесь, не торопитесь. Сейчас получится, — успокаивает артиллеристов Газа.
Снова ахнул, как молот, выстрел. Белым облаком окутался паровоз. Снаряд попал в паровой котёл. Лишилась силы махина.
Замедлил ход паровоз. Как конь заарканенный, остановился.
Звонкое, многоголосое «ура!» словно мехами качнуло воздух.
Вытерли артиллеристы взмокшие лбы. Заулыбались смущённо те, кто кричал: «Спасайся!»
Смотрят бойцы на комиссара. Достал спички, кисет комиссар. Свернул цигарку. Затянулся. Дымок с наслаждением выпустил. Улыбнулся друзьям комиссар — петроградский рабочий товарищ Газа.
ГЕНЕРАЛ
— Казнят генерала!
— Казнят генерала!
Весть, поражая, неслась по Ямбургу.
— Генералы — и вдруг генерала?!
— Как?!
— За что же его казнят?
Всё дальше, дальше летит по Ямбургу:
— Казнят генерала!
— Казнят генерала!
— Да где же его казнят?
— Там, на Базарной площади, где штаб у белых, где дом с балконом.
Собрался народ на Базарной площади. Многих силой прийти заставили. Даже из ближних сёл, деревень пригнали.
Видят люди, на площади приготовлена виселица. Верёвка змеёй свисает. Под виселицей — табурет.
Привели генерала. Пожилой, лет шестьдесят. С бородой.
Стоит генерал на площади. С балкона штабного дома прочитали ему приговор. Ударили барабаны. Над головой генерала сломали шпагу. Был у военных такой обычай. Снова ударили барабаны.
Повели генерала к виселице. Хотели помочь подняться на табурет.
— Я сам, — сказал генерал.
Расстегнул воротник тужурки. Схватили петлю палачи.
— Я сам, — произнёс генерал.
Взял петлю, надел себе на шею.
Выпрямился генерал, посмотрел на судивших его генералов, на палачей, сказал:
— Вы отнимаете у меня жизнь, но вы не отнимете у меня веру в грядущее счастье людей. Верю — оно наступит.
Вот так слова!
Вот он каков — генерал!
Выбили палачи из-под генерала табурет. Самое страшное совершилось.
Фамилия казнённого была Николаев. Александр Панфомирович Николаев.
Да, он был генералом. Только служил не у белых.
Не все бывшие царские генералы и офицеры стали врагами Советской власти. Были среди них и те, кто видел, как измучен угнетателями народ, кто понимал, что только Советская власть несёт настоящую свободу трудовым людям. В числе таких генералов был генерал Бонч-Бруевич, был генерал Брусилов, был генерал Самойло, тот, что громил интервентов под Шенкурском и в других местах на Советском Севере, был генерал Николаев. Он сразу же признал Советскую власть и стал честно служить командиром Красной Армии.
В боях против Юденича генерал Николаев командовал стрелковой бригадой. Эта бригада одной из первых приняла бой с белыми. Смело держалась бригада. Но силы оказались неравными. Генерал Николаев был захвачен в плен.
Склоняли белые генералы Николаева изменить красным. Обещали чины, награды.
Отказался от наград и чинов генерал Николаев. Не изменил Красной Армии, своей клятве и трудовому народу.
Вспоминали бойцы Николаева. «Наш генерал» — называли.
Когда разбили Юденича и Ямбург снова стал красным, тело генерала Николаева перевезли в Петроград и похоронили с военными почестями. Генерал Николаев был награждён орденом Красного Знамени.
УДАР КИНЖАЛОМ
Войска генерала Юденича продолжали наступать на Петроград. Тревожное было время.
И вдруг как удар кинжалом: изменил морской форт Красная Горка. Форт это сильное военное укрепление. Красная Горка охраняла южное побережье Финского залива. И вместе с морской крепостью Кронштадт стояла заслоном на путях к Петрограду.
Красной была Красная Горка. И вдруг призывы к измене на Красной Горке.
Заметался солдат из новеньких Северьян Игумнов. Как быть?
Бросился он к пехотинцам:
— Как быть?
Пожимают плечами пехотинцы. Как поступить, сами пока не знают.
Бросился Игумнов к пулемётчикам:
— Как быть?
Пожимают плечами пулемётчики. Как поступить, сами пока решают.
Бросился Игумнов к артиллеристам. Но и эти в ответ лишь развели руками.
В форту оказались бывшие царские офицеры. Они-то и подняли мятеж. Главным организатором мятежа был комендант форта поручик Неклюдов.
Увлекли офицеры за собой солдат. Наговорили. Наобещали. Себя лучшими друзьями солдат представили. Пригрозили генералом Юденичем. Вот, мол, придёт Юденич!
Поколебались, поколебались солдаты. Многие из них, как и Северьян Игумнов, только недавно были призваны в Красную Армию.
Кто их враг, кто настоящий друг, как следует не разобрались. Пошли солдаты за царскими офицерами. Измена на Красной Горке.
Ликуют офицеры-изменники:
— Мы неприступны!
— Мы — крепость морская!
— Никто нам не страшен!
Поджидают они Юденича. Крепость сдадут Юденичу.
Правда, кто-то сказал:
— А вдруг подойдут корабли из Кронштадта?!
— Не подойдут, — говорят офицеры. — Силы неравные.
Однако пошли красные корабли на восставший форт. Подошли линкоры «Петропавловск», «Андрей Первозванный», крейсер «Олег», другие корабли из Кронштадта. Ударили тяжёлые корабельные орудия. Точно ложились на форт снаряды. Своим многопудьем ухали.
Попал под обстрел Игумнов. Надрожался. Намаялся. Осколок прошёл в волоске от Игумнова. Распорол как ножом шинель. Глянул солдат:
— Предупреждение!
Не только одни корабли штурмовали восставший форт. Подошли сухопутные красные части. Подошёл бронепоезд красных. Да и с самих кораблей высадился морской десант. Не удержался мятежный форт.
Бежал Неклюдов. Бежали восставшие офицеры. Солдаты, пошедшие за офицерами, разводили в сердцах руками:
— И как получилось? И чего взбунтовались?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
Бьются красные бойцы, отходят от Ямбурга. Прикрывает отход бронепоезд. Бьют с бронепоезда по врагам орудия.
Комиссар на бронепоезде — петроградец, путиловский рабочий Иван Иванович Газа.
Смелый он человек, решительный. Знают об этом все на бронепоезде. Голос у Газы твёрдый. Любит комиссара команда бронепоезда. Любит и слушается.
Ведёт по белым огонь бронепоезд. И вдруг… Что такое?! Навстречу бронепоезду по тому же пути мчит паровоз.
Ещё минута — и врежется он в бронепоезд, и грянет взрыв.
Направить паровоз на бронепоезд красных — вот что придумали белые. Нагнали пара в паровозных котлах. Разогнали махину. Спрыгнули. Мчит паровоз, как таран.
Кто-то крикнул:
— Братва, спасайся!
— Спа-са-ай-ся!
Видит Газа, что многие с бронепоезда прыгают.
— Назад! — кричит Газа. — Назад! — И к артиллеристам: — Братцы, по паровозу прямой наводкой!
Слышали артиллеристы уверенный голос Газы. Припали они к орудиям.
Ударила первая пушка. Мимо.
— Точнее, точнее. Бери чуть ниже, — подсказывает комиссар.
Снова раздался выстрел.
Точнее раздался взрыв. Снёс он трубу с паровоза.
Всё ближе, всё ближе махина.
— Не торопитесь, не торопитесь. Сейчас получится, — успокаивает артиллеристов Газа.
Снова ахнул, как молот, выстрел. Белым облаком окутался паровоз. Снаряд попал в паровой котёл. Лишилась силы махина.
Замедлил ход паровоз. Как конь заарканенный, остановился.
Звонкое, многоголосое «ура!» словно мехами качнуло воздух.
Вытерли артиллеристы взмокшие лбы. Заулыбались смущённо те, кто кричал: «Спасайся!»
Смотрят бойцы на комиссара. Достал спички, кисет комиссар. Свернул цигарку. Затянулся. Дымок с наслаждением выпустил. Улыбнулся друзьям комиссар — петроградский рабочий товарищ Газа.
ГЕНЕРАЛ
— Казнят генерала!
— Казнят генерала!
Весть, поражая, неслась по Ямбургу.
— Генералы — и вдруг генерала?!
— Как?!
— За что же его казнят?
Всё дальше, дальше летит по Ямбургу:
— Казнят генерала!
— Казнят генерала!
— Да где же его казнят?
— Там, на Базарной площади, где штаб у белых, где дом с балконом.
Собрался народ на Базарной площади. Многих силой прийти заставили. Даже из ближних сёл, деревень пригнали.
Видят люди, на площади приготовлена виселица. Верёвка змеёй свисает. Под виселицей — табурет.
Привели генерала. Пожилой, лет шестьдесят. С бородой.
Стоит генерал на площади. С балкона штабного дома прочитали ему приговор. Ударили барабаны. Над головой генерала сломали шпагу. Был у военных такой обычай. Снова ударили барабаны.
Повели генерала к виселице. Хотели помочь подняться на табурет.
— Я сам, — сказал генерал.
Расстегнул воротник тужурки. Схватили петлю палачи.
— Я сам, — произнёс генерал.
Взял петлю, надел себе на шею.
Выпрямился генерал, посмотрел на судивших его генералов, на палачей, сказал:
— Вы отнимаете у меня жизнь, но вы не отнимете у меня веру в грядущее счастье людей. Верю — оно наступит.
Вот так слова!
Вот он каков — генерал!
Выбили палачи из-под генерала табурет. Самое страшное совершилось.
Фамилия казнённого была Николаев. Александр Панфомирович Николаев.
Да, он был генералом. Только служил не у белых.
Не все бывшие царские генералы и офицеры стали врагами Советской власти. Были среди них и те, кто видел, как измучен угнетателями народ, кто понимал, что только Советская власть несёт настоящую свободу трудовым людям. В числе таких генералов был генерал Бонч-Бруевич, был генерал Брусилов, был генерал Самойло, тот, что громил интервентов под Шенкурском и в других местах на Советском Севере, был генерал Николаев. Он сразу же признал Советскую власть и стал честно служить командиром Красной Армии.
В боях против Юденича генерал Николаев командовал стрелковой бригадой. Эта бригада одной из первых приняла бой с белыми. Смело держалась бригада. Но силы оказались неравными. Генерал Николаев был захвачен в плен.
Склоняли белые генералы Николаева изменить красным. Обещали чины, награды.
Отказался от наград и чинов генерал Николаев. Не изменил Красной Армии, своей клятве и трудовому народу.
Вспоминали бойцы Николаева. «Наш генерал» — называли.
Когда разбили Юденича и Ямбург снова стал красным, тело генерала Николаева перевезли в Петроград и похоронили с военными почестями. Генерал Николаев был награждён орденом Красного Знамени.
УДАР КИНЖАЛОМ
Войска генерала Юденича продолжали наступать на Петроград. Тревожное было время.
И вдруг как удар кинжалом: изменил морской форт Красная Горка. Форт это сильное военное укрепление. Красная Горка охраняла южное побережье Финского залива. И вместе с морской крепостью Кронштадт стояла заслоном на путях к Петрограду.
Красной была Красная Горка. И вдруг призывы к измене на Красной Горке.
Заметался солдат из новеньких Северьян Игумнов. Как быть?
Бросился он к пехотинцам:
— Как быть?
Пожимают плечами пехотинцы. Как поступить, сами пока не знают.
Бросился Игумнов к пулемётчикам:
— Как быть?
Пожимают плечами пулемётчики. Как поступить, сами пока решают.
Бросился Игумнов к артиллеристам. Но и эти в ответ лишь развели руками.
В форту оказались бывшие царские офицеры. Они-то и подняли мятеж. Главным организатором мятежа был комендант форта поручик Неклюдов.
Увлекли офицеры за собой солдат. Наговорили. Наобещали. Себя лучшими друзьями солдат представили. Пригрозили генералом Юденичем. Вот, мол, придёт Юденич!
Поколебались, поколебались солдаты. Многие из них, как и Северьян Игумнов, только недавно были призваны в Красную Армию.
Кто их враг, кто настоящий друг, как следует не разобрались. Пошли солдаты за царскими офицерами. Измена на Красной Горке.
Ликуют офицеры-изменники:
— Мы неприступны!
— Мы — крепость морская!
— Никто нам не страшен!
Поджидают они Юденича. Крепость сдадут Юденичу.
Правда, кто-то сказал:
— А вдруг подойдут корабли из Кронштадта?!
— Не подойдут, — говорят офицеры. — Силы неравные.
Однако пошли красные корабли на восставший форт. Подошли линкоры «Петропавловск», «Андрей Первозванный», крейсер «Олег», другие корабли из Кронштадта. Ударили тяжёлые корабельные орудия. Точно ложились на форт снаряды. Своим многопудьем ухали.
Попал под обстрел Игумнов. Надрожался. Намаялся. Осколок прошёл в волоске от Игумнова. Распорол как ножом шинель. Глянул солдат:
— Предупреждение!
Не только одни корабли штурмовали восставший форт. Подошли сухопутные красные части. Подошёл бронепоезд красных. Да и с самих кораблей высадился морской десант. Не удержался мятежный форт.
Бежал Неклюдов. Бежали восставшие офицеры. Солдаты, пошедшие за офицерами, разводили в сердцах руками:
— И как получилось? И чего взбунтовались?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131