Сергей поднялся в кабинет Захарова.
— Ты что здесь делаешь, — опешил генерал. — Ты уволен.
— За что?
Генерал стукнул кулаком по столу.
— У тебя на плечах голова или банка с майонезом? Ты во всесоюзном розыске был!
Сергей молча вытащил из куртки дамский револьверчик. Он даже не знал, заряжена ли эта штука.
— Сколько вам платил Сазан? — спросил Сергей.
— Ты с ума сошел, — зашипел Захаров, глядя на пушку.
— Вы уже третий, кто мне это сообщает. Сколько вам платил Сазан?
— Тысячу долларов в месяц, — ответил Захаров. — Но не Сазан.
— Шакуров?
— Нет. Совсем другой человек. С Варшавской овощебазы. Ходил каждый месяц и носил конверт, чтобы Сазана не очень трогали.
— А сколько заплатил Севченко?
— Нисколько. Он просто позвонил и сказал, что посадит моего сына.
— А человек с овощебазы?
— Он пришел и стал качать права. Я ему сказал: «Ты кто такой? Я тебя не знаю». Он ушел.
Сергей молча бросил дамский револьверчик на стол, пожал плечами и вышел.
На голых ветках пели птицы, и по карнизу пятиэтажного дома шла пятнистая молодая кошка.
— Смотри, — сказал Чизаев, — а я думал, он тебя пристрелит.
— Он бы меня пристрелил, — ответил Сергей, — только он не знал, как к этому отнесутся Сазан и компания.
Сергей спустился в метро и доехал до Ленинградского. Так он купил билет в четвертую зону и сел в старую электричку с закопченными окнами и деревянными скамейками. В электричку набился народ с мешками и саженцами, — была пятница, люди ехали к садовым участкам.
Электричка тронулась через двадцать минут. После Яузы через электичку опять прошел парень с газетами.
— Новые версии массового убийства в Алаховке! — выкрикивал он.
Сергей купил новые версии. Но это была какая-то красно-коричневая газетенка. Убийство в Алаховке оказалось делом рук Моссад и ЦРУ, недовольных независимостью своего сообщника Севченко и желающих передать контроль над созданными им предприятиями в руки тех, кто распродает Россию. В частности, в дом Севченко попало не что-нибудь, а израильская ракета, запущенная с американской подлодки, плававшей в территориальных водах Латвии. А так как ФСК, — это то же, что ЦРУ, или работает под контролем ЦРУ, или полно резидентами ЦРУ, то ясно, что советский народ никогда не узнает правды о злодеянии империалистов.
Сергей не дочитал газеты и бросил ее под ноги. Толстая бабка со связкой саженцев, которая сидела рядом с ним и запускала глаза в газету, пожевала губами и произнесла:
— А я так думаю, что правильно его убили. Все они прихватизаторы. Я вон деньги отдавала на автомобиль во «Властилину» — ни автомобиля, ни денег.
И бабка стала долго рассказывать Сергею, как она ездила в Подольск и стояла в очереди. От народа, набившегося в вагон, пахло потом и водкой, и Сергею было нехорошо.
Через полчаса он вышел на пригородную платформу и побрел в направлении дачи Сазана. Идти было тяжело. Когда через пятнадцать минут он вышел на асфальтированную дорогу, ему показалось, что он не помнит этих мест. Он стал спрашивать, где Ягодково, и в конце концов оказалось, что он вышел остановкой раньше, но что дорога доведет его до Ягодкова, если идти все время прямо, а потом налево, а потом направо, а потом спросить. Идти было километров пять. Сергей не стал возвращаться на станцию, а побрел вперед.
Идти становилось все трудней. Солнце грело сильнее и сильнее, поле слева засверкало ровной зеленой щетинкой озимой пшеницы, меж которой прыгали воробьи. Сергей сообразил, что у него очень тяжелая куртка, и ботинки тоже тяжелые. Потом заболел живот. Сергей понимал, что человек, которому три дня назад продырявили бок, не должен ходить пять километров, но делать было нечего, и Сергей шел вперед. Он заметил, что даже старухи с гружеными тележками обгоняли его. Сергей стал размышлять, что куртку надо снять и оставить у дороги, но ему было лень это сделать, и он продолжал мечтать, как ему будет легко, когда он снимет куртку.
Потом он увидел трубопровод над дорогой и широкий бетонный куб у основания трубопровода и решил отдохнуть у куба. Он сошел на обочину и сел. Почти сразу же дорога и небо поплыли перед глазами, и, когда Сергей очнулся, он увидел, что не сидит, а лежит и смотрит изнутри на автомобильную шину. Сергей еще раз моргнул и сообразил, что это не внутренняя поверхность шины, а застывший в грязи отпечаток тракторного колеса, а сам он лежит поперек засохшей колеи.
Сверху, с трубопровода, свисали какие-то зимние лохмотья, и по дороге мимо шел народ. Сергей услышал, как рядом по асфальту протарахтела сумка на колесиках, и женский голос сказал: «С утра пьяный».
Мимо проехала машина — одна и другая. Сергей понял, что никто к нему даже не подойдет.
Третья машина притормозила у трубопровода. Сергей открыл глаза и увидел стоящего над ним Сазана.
— Почему так темно? — спросил Сергей. — Включали же свет.
Сазан молча поднял Сергея на руки и понес его к машине. Через минуту Сергей открыл глаза. Было уже светлей. Он лежал на опущенном переднем сиденье, а Сазан садился в машину с другой стороны.
— Ну ты даешь, — сказал Сазан, — ты что, в другую сторону пошел?
— Остановки перепутал.
Сазан, видимо, ехал в Москву, но теперь он развернулся, едва не подбоднув трубопровод, и белый «БМВ» полетел обратно на дачу.
— Ща приедем и уложим тебя в постель, — сообщил Сазан, — ты зачем ко мне ехал?
В машине становилось все светлей. Сергей теперь видел и светлый плащ Сазана, и прижатые к стеклу дворники, и мокрые зеленые ели вдоль дороги.
— Помнишь, — сказал Сергей, — две недели назад я дал тебе в морду, а ты сказал, что когда меня уволят из милиции, ты дашь мне работу в своей фирме?
— Считай, что ты ее уже получил, — ответил Сазан.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54