В условленный день Цуй Ань, запасшись подарками, отправился в
поместье Фань Гоуфу, наплел всякие небылицы о скором возвращении
двоюродного брата и попросил отсрочить выплату долга всего на пять дней.
Фань Гоуфу согласился. Цуй Ань переночевал в усадьбе. Утренние часы они
провели в дружеской беседе, и Цуй Ань, в восторге от того, что все так
хорошо удалось, поспешил в город. В рукаве его халата был спрятан
небольшой свиток различными колдовскими заклинаниями.
Теперь надо сказать, что поместье Фаней отстояло от окружного города
на сорок ли, и дойти пешком до уездной управы за один день было, конечно,
нелегко, тем более что Цуй Ань вышел из поместья далеко после полудня.
Племянник наставлял его, чтоб он непременно шел к самому начальнику, нигде
не задерживаясь. Но Цуй Ань был полон самых мрачных мыслей относительно
испытаний, ожидающих его в управе, непрестанно вздыхал и шел медленно.
Нельзя сказать, чтоб земля так и горела под его ногами. Ведь управа - это
такое место, в которое войти через восточные ворота гораздо легче, чем
выйти через западные.
Словом, к вечеру он пришел в уездный городок Иньфу, расположенный на
полдороге, и решил там заночевать. Он зашел в харчевню у городских ворот и
попросил подать ему мяса и вина. Он пил одну чашку за другой, и готов был
заплакать при мысли о мучениях, которые нынче должен вынести человек,
решившийся не отдавать богачу свои деньги.
Когда ему принесли мясо, Цуй Ань уже основательно напился, и был в
самом мрачном состоянии духа. Все в жизни доставляло ему огорчение. Он
ткнул палочками в принесенное мясо и закричал:
- Как тебе не стыдно говорить, что это баранина! Это же собачатина!
Хозяин обиделся и возразил:
- Если б это была собачатина, я бы так и сказал, какая разница? Но
это постная баранина.
Слово за слово - поднялся скандал. Тут Цуй Ань вспомнил, что у него в
рукаве есть свиток с волшебными заклинаниями, и что среди этих заклинаний
есть такое, которым можно оживить вареную тварь.
- А вот я сейчас посмотрю, баранина это или собачатина, - вскричал
он, вытаскивая свиток из рукава.
Хозяину это показалось чрезвычайно подозрительным, и он вцепился
торговцу в шею. Цуй Ань так и повалился со скамеечки, а хозяин вытащил у
него из рукава бумагу и вскричал:
- Да это колдун!
На шею Цуй Аню накинули веревку и потащили его в ямынь. У ворот ямыня
хозяин харчевни стал бить в барабан, и скоро вся компания предстала перед
местным чиновником Вень Да.
Надо сказать, что сыщик Цзи Дан непосредственно подчинялся Вень Да, и
был временно отдан последним начальнику уезда Чжу Инсяну для борьбы с
колдунами. В этот день он находился в управе Вень Да, так как сердце его
беспокоилось за родственника. Можете себе представить, как он перепугался,
увидев своего дядю посереди толпы и с веревкой на шее! Пропали все его
надежды на награду, да еще было непонятно, не проговорится ли сам Цуй Ань!
Цуй Ань между тем протрезвел и понял, что за беду навлек на себя. Он
стал твердо рассказывать, что все соседи, зная его жизнь, подтвердят, что
ни на какие недозволенные сборища он не ходил, а бумагу с заклинаниями он
получил только что от Фань Гоуфу, который обещал ему простить долг, если
тот вступит в секту, и что он, Цуй Ань, не посмел отказаться от такого
дела в усадьбе, но, едва взяв бумагу, поспешил в ямынь.
Вень Да выслушал этот рассказ и воскликнул:
- Тут дело нечисто! Почему же, если ты спешил в ямынь, ты оказался в
харчевне?
- Ах, - отвечал со вздохом Цуй Ань, - я подумал: я иду на страшное
дело, и обвиняю в преступлении такого могущественного человека, как старый
Фань! Наверняка он сживет меня со света с помощью покровителей или
колдовства. И я завернул выпить стаканчик вина перед мучениями.
В глубоком раздумье Вень Да приказал посадить торговца под крепкую
стражу и удалился.
Итак, благодаря непредвиденной случайности, Цуй Ань оказался под
стражей совсем в другой управе, у начальника Вень Да, который был честным
человеком и старым другом семьи Фаней. Через три дня Вень Да лично
рассказал Чжу Инсяну о случившемся. Дело показалось Чжу Инсяну ясным, и
тот воскликнул:
- Этот торговец - отъявленный негодяй! Ясно, что мы никогда не
увидели бы этой бумаги, если бы его не схватили! А теперь он отпирается и
клевещет на Фань Гоуфу, зная о моей с ним вражде!
У Цзи Дана печень треснула от печали за дядю, когда он услышал об
этих словах, и чувствуя себя причиной гибели родственника, он решил
приложить все усилия, чтобы спасти его и получить награду.
Прошел месяц, Цуй Ань все еще сидел в колодках, а сыщика Цзи Дана
трижды жестоко пороли за пропущенный срок. Наконец Цзи Дан доложил Чжу
Инсяну:
- Есть в этом деле одна улика, и вот такая: Некто Цуй Ань, торговец
тканями и один из должников Фань Гоуфу, утверждает, что старый Фань обещал
просить ему долг, если Цуй Ань, человек, чего уж тут скрывать, уважаемый и
влиятельный, станет членом их секты. Богач передал торговцу Цуй Аню свиток
с наставлениями об их матушке Ушенлаому, и Цуй Ань тотчас же явился с этим
свитком в ближайшую управу. Но чиновник Вень Да, мой непосредственный
начальник, услышав этот рассказ, велел посадить его в колодки. Они с Фань
Гоуфу наняли свидетелей, которые утверждают, что Цуй Ань будто бы был
задержан по дороге в управу. Они вынули из несчастного человека, который
виновен только в любви к справедливости, всю душу, и может быть, уже убили
его. Главным свидетелем по этому делу является некий трактирщик Шен Хе, и,
представьте, мне недавно удалось узнать, что старый Фань дал ему двести
лан за такое дело.
Чжу Инсян был человек честный, и сообщение сыщика привело его в
страшный гнев. Лицо у него пошло пятнами, и он вскричал:
- Завтра же доставить торговца тканями Цуй Аня ко мне!
На следующий день Цуй Ань и все свидетели, арестованные по этому
делу, были доставлены в уездное управление.
Цуй Ань повторил свой рассказ, и на этот раз он утверждал, что пришел
в управу к Вень Да и повинился во всем, но Вень Да приказал изобразить
дело так, будто Цуй Аня захватили силой, и потом пытками вынудил отречься
от своих слов.
Свидетели по делу, видя, что Чжу Инсян относится к показаниям
благосклонно, стали ссылаться на незнание и говорить разное. Только
младший сын хозяина харчевни, Шен Чжи, кричал, что все это вздор.
Смущенный Чжу Инсян велел принести тиски и зажать в них руки тяжущихся. Но
ведь Цуй Ань был матерый, много перенесший мужчина, а Шен Чжи был юноша
изнеженный, привычный к теплу и холе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22