Уже во время обеда дед Семен вспомнил:
– Леонид, набери батюшке… Нужно с ним… это… посоветоваться.
Скрепкин положил ложку, вытащил телефон и поднес его поближе к глазам, чтобы набрать номер.
– Что-то темновато тут стало. Тучи, что ли…
– К дождю, – сказал Коновалов.
– Это плохо, – дед Семен посмотрел в окно. – Опять у нас рекламная пауза получается…
– Тихо! – попросил Скрепкин.
Все замерли, и в избе стало так тихо, что было слышно, как мухи бьются о стекло и ездят друг на друге по подоконнику.
– Абонент не отвечает или временно недоступен. Попробуйте позвонить позднее, – сказал в трубке голос.
– Ну что там? – спросил Абатуров.
– Не отвечает.
– Вот так всегда! Когда кто-то нужен, хрен его найдешь!.. А у тебя, случаем, нет телефонов других батюшек?
Скрепкин развел руками.
– Мракобесы, – сказал вдруг Хомяков.
– Чего? – Скрепкин обиделся.
– Мракобесы, говорю, – повторил Хомяков и зацепил на вилку масленок, – и тунеядцы. Присосутся к старушечьим пенсиям, животы наращивают с жопами, на «мерседесах» разъезжают, дерут баб! Правильно их давили при советской-то власти! Жаль не додавили! Живучие падлы!
Скрепкин кинул на стол ложку и побагровел.
– Слушай, ты, пенсионер персональный! Еще слово скажешь, и я тебе конкретно жопу разорву!
– Давай попробуй! Только это и можете – старикам жопы рвать! Гомосеки-пенкины!
Скрепкин, и без того уже багровый, стал похож на свеклу. Он резко перегнулся через стол, схватил Хомякова за грудки и рванул на себя. Хомяков выскочил из стула и проехался животом по столу. Грибы, помидоры, огурцы – всё полетело в разные стороны. Трехлитровая банка со сливовым вареньем упала на пол, и Мешалкин едва успел отскочить, чтобы варенье не залило ему брюки.
Хомяков проехался по столу, и его лицо оказалось напротив скрепкинского большого кулака. Но Леня не успел ударить. Игорь Степанович приподнялся на руках и врезал Скрепкину лбом по носу. Леня вместе с табуреткой опрокинулся назад. Из его носа потекла за воротник кровь. Он схватил табурет за ножку и кинул в Хомякова. Хомяков пригнулся, табурет, просвистев над его головой, ударил Игоря Степановича по заднице и отскочил Коновалову в живот. Мишка охнул и согнулся.
– Хорош! – заорал дед Семен. – Кончай драку! Это ж дьявол вас искушает!
Но Скрепкин и Хомяков ничего не слышали.
Скрепкин поджал ноги и двинул ими по столу снизу. Стол вместе с Хомяковым и всем, что на нем еще оставалось, с грохотом перевернулся назад, накрыв собой Игоря Степановича. Одна только его голова торчала из-под стола. Скрепкин хотел прыгнуть на столешницу сверху и сплясать на ней, как плясали татаро-монголы на русских князьях. И это было бы концом для Игоря Степановича. Но дед Семен вовремя обхватил Леню за шею и заорал:
– Мишка, Петька, Юрка! Помогите!
Коновалов, Углов и Мешалкин бросились на помощь. И ТУТ СТАЛО ТЕМНО.
Все застыли и повернулись к окну, за которым черный диск луны почти полностью закрыл ослепительный диск солнца. Только маленькая узкая долька солнечного месяца еще оставалась на небе. Но через секунду не стало и ее. Деревня погрузилась во мрак.
– Что это? – послышался из темноты испуганный голос Углова.
– Никак, Конец Света! – пробормотал голос Абатурова.
– Господи! Боже мой! И мертвые встанут из могил и позавидуют живым, что те – живые, а они – мертвые! Свят-свят!
– Да какой на фиг Конец Света! Затмение это! Как и обещали! – сказал голос Мешалкина.
– Кто обещал? – спросил Коновалов.
– По телевизору! Я когда в деревню выезжал, слышал по телевизору у тещи. Сказали, что в воскресенье затмение будет солнечное.
– И тьма поглотила свет, – задумчиво произнес голос Абатурова. – Если это и не конец всему (что навряд ли), то однозначно херово. Ибо не может быть хорошо то, что забирает свет!
– Князь Игорь, – раздался голос Хомякова, – великий древнерусский полководец… Меня, кстати, в его честь назвали…
– То-то ты выеживаешься много! – перебил голос Скреп-кина.
– Князь Игорь, – Игорь Степанович проигнорировал замечание Скрепкина, – когда собрался на татар, тоже наблюдал солнечное затмение. Ему старые люди говорят: Куда ты, на хер, отправился?! Это дурной знак! А он сердцем чувствовал, что, и правда, знак дурной, но все равно поехал, чтобы никто не мог подумать, что он обосрался! Да, я пойду, – подумал он.
– И голову, сука, сложу! Но зато от моей доблести русский боевой дух будет высокий!
– Это я подобную историю читал в Кремле, – раздался голос Мешалкина, – в том соборе, где гробницы всяких царей стоят, не помню, как называется. Я детей водил на экскурсию. Вот. И прочитал на одной плите, что там похоронен один князь по фамилии, кажется, Кучка. Он поехал в Орду просить у татар Золотой Ярлык на княжество. Ему татаро-монголы говорят: Якши, русич. Ярлык тебе дадим, пожалуйста, не беспокойся. Но согласно нашему татарскому обычаю ты должен за это три раза пройти между очистительными кострами и один раз упасть в ноги хану… – Ну уж это вам хер! — Кучка им отвечает: – Не станет русский православный христианин ваши басурманские обычаи справлять!.. – А тогда, — татары ему говорят, – мы тебя, русич, будем мучать и на кол в конце концов посадим! Поклонись лучше и походи между костров!.. А он тогда сказал: – Хрен! Пусть я на кол сяду, но зато русский дух будет выше татарского! И татары его жестоко пытали, а потом посадили на кол, после чего скормили собакам. Но сами восхищались его мужеством, вернули кости на родину и посмертно дали ему Золотой Ярлык. И этого Кучку за его подвиг православная церковь канонизировала в святого.
– Круто! – сказал Скрепкин. – Я только такого святого чего-то не помню.
– У нас на Руси святых столько, что всех не упомнишь, – сказал Абатуров. – Русь – святая земля.
– А не Израиль никакой, – добавил Коновалов.
– В России, – сказал Мешалкин, – рождается много людей, которые совершают загадочные поступки, и из уважения к этой загадке, многих из них делают святыми, чтобы помнили.
– Русский народ – народ богоносец, – сказал Скрепкин. – Господь дает русским самые сложные задания, смысл которых понятен только ему самому.
– Русские – камикадзе воинства Христова, – сказал Мешалкин.
– Пошли на улицу, – сказал Углов, – отлить надо.
– А где дверь-то?
– Да вроде там где-то…
– Погодите, – Скрепкин зажег своё золотое ZIPPO. Язычок желтого пламени выхватил из темноты очертания предметов и лица людей. Лица людей в неровном освещении зажигалки выглядели как-то не очень. Особенно болезненно выглядело лицо Хомякова с шишкой на лбу. Хомяков был похож на зомби.

4

Все вышли на крыльцо и помочились во мрак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177