Гриша остался в синих сатиновых трусах.
– И трусы снимай! Хочу убедиться, какой ты нахал, что стоишь прямо при мне с торчащей кверху пипиркой.
– Не сниму!
Лиля Викторовна сама стянула с него трусы. Гриша схватил трусы и натянул назад. Лиля Викторовна опять стянула. Гриша натянул и не отпускал. Тогда Лиля Викторовна просунула руку снизу под трусы, схватила член и вытащила его наружу.
– Боже мой! Ну и ну! Ну надо же! И тебе не стыдно так стоять? Опусти его немедленно! Считаю до трех! Раз! Два! Два с половиной! Три!
– Я так не могу, – Гриша чуть не плакал, но член от этого мягче не становился. – У меня не получается!
– Подонок! А курить у тебя получается?! – Она посмотрела на Гришин член. – Ужас! Не думала я, Дроздов, что ты на такое способен! Письмами тут не отделаешься! Завтра будем разбирать твое поведение на линейке! Пусть пионеры всех отрядов выскажутся, что они думают по поводу линии твоего поведения!
Гриша представил себе эту линейку и подумал, что лучше ему умереть.
– Я знаю, – сказала Лиля Викторовна, – почему у тебя не опускается! Сказать?! Сказать почему?! Потому что ты занимаешься онанизмом! Ага?! Я угадала?!
Гриша решил, что ему конец.
– Так вот, значит! Значит, кроме того, что ты куришь и еще вот этого, – она подергала Гришин член, – ты еще и онанист! Пионер-онанист! Как вам это нравится?! А ты знаешь, что бывает от онанизма?! Вот что бывает! – она опять подергала. – Не опускается от онанизма! Встает и не опускается! Завтра мы это включим в повестку дня!
У Гриши в голове нарисовалась стенгазета. Карикатура: он с вытаращенными глазами дрочит преувеличенно длинный конец, а сверху крупными буквами: ДРОЗДОВ – ПИОНЕР-ОНАНИСТ!
– Интересно знать, – продолжала Лиля Викторовна, – неужели тебе это интереснее, чем читать книжки или заниматься спортом?! Неужели это так интересно?! Ну и как ты это делаешь?! Ну?! Что молчишь?! Покажи, чего уж теперь?!
– Я не онанист!
– Врешь! Не хочешь показывать?! Хорошо! Тогда я тебе покажу, как ты это делаешь, – рука Лили Викторовны задвигалась на Гришкиной шкурке. – Ну, скажи, неужели тебе это так нравится, что ты не можешь отказаться? А?
Гриша зажмурился, и вдруг его воображение нарисовало ему голую Лилю Викторовну. У нее были большие буфера и черные волосы под животом. Ему стало не только стыдно, но и приятно. Гриша почувствовал, что уже скоро брызнет. Он зажмурил глаза еще крепче.
– Кури! – неожиданно закричала Лиля Викторовна Грише прямо в ухо и спугнула преждевременную эякуляцию. – Я хорошо знаю повадки онанистов! У мальчиков вот как у тебя бывает – не опускается. А у девочек, которые занимаются онанизмом, становится очень сухая! А у тех, кто не занимается – мокрая! Вот я не занимаюсь, и у меня, как у всех нормальных людей! Вот, посмотри! – она схватила Гришину руку и засунула к себе в трусы.
Гришина рука коснулась мягких влажных курчавых волос… Сейчас брызнет, – испугался он.
– Кури! – закричала Лиля Викторовна.
– Не буду! – автоматически ответил Гриша, не разжимая глаз.
Вдруг он почувствовал, как ноги вожатой обхватили его бедра, и член влезает во что-то такое.
– Кури! – закричала Лиля Викторовна и задвигалась вперед-назад.
– Не буду…
– Кури… Кури… Кури…
– Не буду…
– Ох… Кури, Дроздов…
– Не буду…
– Кури!..
Гриша почувствовал, как Лиля Викторовна сначала задергалась, а потом обмякла. У Гриши брызнуло. Все-таки он не удержался! X… сморщился и выпал на воздух.
Лиля Викторовна оттолкнулась от Дроздова и одернула юбку.
– Беда с вами, с онанистами, – сказала она, тяжело дыша. – На что только не приходится идти, чтобы у вас не торчал… Ну так как: будем завтра обсуждать твое поведение – твое курение и онанизм?
– Лиля Викторовна, я больше не буду.
– Ну, я не знаю, что тебе и сказать… Вроде ты испытание выдержал… не закурил… Сдержал честное пионерское. Может, ты и про всё остальное честное пионерское дашь… что покончишь с онанизмом?
– Честное пионерское, – Гриша отдал салют, и от резкого движения руки, его член качнулся из стороны в сторону.
– Ладно, попробуем тебе поверить. Но будем проверять, – Лиля Викторовна повернулась и пошла в сторону костра, на ходу сунув свои трусики в карман.
Вот так Дроздов впервые стал мужчиной. С той поры прошло много лет, столько женщин у него было, что он всех и не помнил. А Лилю Викторовну, вожатую из пионерлагеря, помнил…
2
Что это там зеленое такое светится? Он зашел над огнями и решил еще немного опуститься, когда в наушниках раздался голос Иншакова:
– Дроздов?!
– Я, товарищ полковник!
– Ты, ты… Ты-то мне и нужен, сволочь! Отлетался, Дроздов! Будешь теперь киоски охранять, мастурбатор хренов!
– Не понял, товарищ полковник?! – Григорий опешил.
– Не понял, говоришь?! Правильно – у тебя голова-то не понимает, ты всё больше головкой понимаешь!.. Когда вынимаешь!
Иншаков еще ничего конкретно не сказал, но Григорий понял, что ему несдобровать. Он понял, что Иншаков в курсе, что Григорий спал с его женой. У Дроздова всё опустилось, а на лице выступили капельки пота. Он вытащил из кармана платок, провел им по гермошлему…
– Я знал, – продолжал Иншаков, – я знал, что ты с женами офицеров, своих же товарищей, трахаешься! Я глаза на это закрывал, дурак старый! Думал, ты сам поймешь! А ты, блядь, вон каким говном оказался! Понял теперь, про что я?!
– Не понял, – ответил Дроздов. Он решил отпираться до последнего.
– Мне доложили, про то, что ты… с моей женой!
– Это неправда!
– Молчать! Я всё знаю! Завтра подашь рапорт и катись к ебеням! А вся армия узнает, что тебя уволили за кобелизм и онанизм! Нашли мы у тебя манду пластмассовую на батарейках! Усек?! Российский летчик дрочит, как Энерджайзер! Всё! Конец связи, – Иншаков отключился.
Григорий Дроздов весь дрожал. Он все-таки не уберегся, и самое страшное – то, чего он больше всего боялся, – произошло. Завтра его уволят из рядов, и ни в какую гражданскую авиацию его никогда не возьмут, потому что Иншаков уж постарается. И совсем скоро ему заступать на пост у киосков. Нет! Лучше смерть!
Григорий надавил на штурвал, и самолет полетел к земле.
Глава тринадцатая
ЖЕЛЕЗНАЯ БАБОЧКА
Что-то сломалось в моторе моего самолета.
Антуан де Сент-Экзюпери. Маленький Принц
1
Когда Абатуров поднялся из подвала с доской, Леня Скрепкин уже пришел в себя.
– Вот, – сказал Абатуров, – я тебе досточку принес. Мы ее тебе сейчас привяжем, и будет у тебя сразу всё нормально… Ну… не сразу, конечно, но… – дед помахал ладошкой, – постепенно…
Леня посмотрел на деда, и Абатуров заметил, что у Лени поменялись глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177
– И трусы снимай! Хочу убедиться, какой ты нахал, что стоишь прямо при мне с торчащей кверху пипиркой.
– Не сниму!
Лиля Викторовна сама стянула с него трусы. Гриша схватил трусы и натянул назад. Лиля Викторовна опять стянула. Гриша натянул и не отпускал. Тогда Лиля Викторовна просунула руку снизу под трусы, схватила член и вытащила его наружу.
– Боже мой! Ну и ну! Ну надо же! И тебе не стыдно так стоять? Опусти его немедленно! Считаю до трех! Раз! Два! Два с половиной! Три!
– Я так не могу, – Гриша чуть не плакал, но член от этого мягче не становился. – У меня не получается!
– Подонок! А курить у тебя получается?! – Она посмотрела на Гришин член. – Ужас! Не думала я, Дроздов, что ты на такое способен! Письмами тут не отделаешься! Завтра будем разбирать твое поведение на линейке! Пусть пионеры всех отрядов выскажутся, что они думают по поводу линии твоего поведения!
Гриша представил себе эту линейку и подумал, что лучше ему умереть.
– Я знаю, – сказала Лиля Викторовна, – почему у тебя не опускается! Сказать?! Сказать почему?! Потому что ты занимаешься онанизмом! Ага?! Я угадала?!
Гриша решил, что ему конец.
– Так вот, значит! Значит, кроме того, что ты куришь и еще вот этого, – она подергала Гришин член, – ты еще и онанист! Пионер-онанист! Как вам это нравится?! А ты знаешь, что бывает от онанизма?! Вот что бывает! – она опять подергала. – Не опускается от онанизма! Встает и не опускается! Завтра мы это включим в повестку дня!
У Гриши в голове нарисовалась стенгазета. Карикатура: он с вытаращенными глазами дрочит преувеличенно длинный конец, а сверху крупными буквами: ДРОЗДОВ – ПИОНЕР-ОНАНИСТ!
– Интересно знать, – продолжала Лиля Викторовна, – неужели тебе это интереснее, чем читать книжки или заниматься спортом?! Неужели это так интересно?! Ну и как ты это делаешь?! Ну?! Что молчишь?! Покажи, чего уж теперь?!
– Я не онанист!
– Врешь! Не хочешь показывать?! Хорошо! Тогда я тебе покажу, как ты это делаешь, – рука Лили Викторовны задвигалась на Гришкиной шкурке. – Ну, скажи, неужели тебе это так нравится, что ты не можешь отказаться? А?
Гриша зажмурился, и вдруг его воображение нарисовало ему голую Лилю Викторовну. У нее были большие буфера и черные волосы под животом. Ему стало не только стыдно, но и приятно. Гриша почувствовал, что уже скоро брызнет. Он зажмурил глаза еще крепче.
– Кури! – неожиданно закричала Лиля Викторовна Грише прямо в ухо и спугнула преждевременную эякуляцию. – Я хорошо знаю повадки онанистов! У мальчиков вот как у тебя бывает – не опускается. А у девочек, которые занимаются онанизмом, становится очень сухая! А у тех, кто не занимается – мокрая! Вот я не занимаюсь, и у меня, как у всех нормальных людей! Вот, посмотри! – она схватила Гришину руку и засунула к себе в трусы.
Гришина рука коснулась мягких влажных курчавых волос… Сейчас брызнет, – испугался он.
– Кури! – закричала Лиля Викторовна.
– Не буду! – автоматически ответил Гриша, не разжимая глаз.
Вдруг он почувствовал, как ноги вожатой обхватили его бедра, и член влезает во что-то такое.
– Кури! – закричала Лиля Викторовна и задвигалась вперед-назад.
– Не буду…
– Кури… Кури… Кури…
– Не буду…
– Ох… Кури, Дроздов…
– Не буду…
– Кури!..
Гриша почувствовал, как Лиля Викторовна сначала задергалась, а потом обмякла. У Гриши брызнуло. Все-таки он не удержался! X… сморщился и выпал на воздух.
Лиля Викторовна оттолкнулась от Дроздова и одернула юбку.
– Беда с вами, с онанистами, – сказала она, тяжело дыша. – На что только не приходится идти, чтобы у вас не торчал… Ну так как: будем завтра обсуждать твое поведение – твое курение и онанизм?
– Лиля Викторовна, я больше не буду.
– Ну, я не знаю, что тебе и сказать… Вроде ты испытание выдержал… не закурил… Сдержал честное пионерское. Может, ты и про всё остальное честное пионерское дашь… что покончишь с онанизмом?
– Честное пионерское, – Гриша отдал салют, и от резкого движения руки, его член качнулся из стороны в сторону.
– Ладно, попробуем тебе поверить. Но будем проверять, – Лиля Викторовна повернулась и пошла в сторону костра, на ходу сунув свои трусики в карман.
Вот так Дроздов впервые стал мужчиной. С той поры прошло много лет, столько женщин у него было, что он всех и не помнил. А Лилю Викторовну, вожатую из пионерлагеря, помнил…
2
Что это там зеленое такое светится? Он зашел над огнями и решил еще немного опуститься, когда в наушниках раздался голос Иншакова:
– Дроздов?!
– Я, товарищ полковник!
– Ты, ты… Ты-то мне и нужен, сволочь! Отлетался, Дроздов! Будешь теперь киоски охранять, мастурбатор хренов!
– Не понял, товарищ полковник?! – Григорий опешил.
– Не понял, говоришь?! Правильно – у тебя голова-то не понимает, ты всё больше головкой понимаешь!.. Когда вынимаешь!
Иншаков еще ничего конкретно не сказал, но Григорий понял, что ему несдобровать. Он понял, что Иншаков в курсе, что Григорий спал с его женой. У Дроздова всё опустилось, а на лице выступили капельки пота. Он вытащил из кармана платок, провел им по гермошлему…
– Я знал, – продолжал Иншаков, – я знал, что ты с женами офицеров, своих же товарищей, трахаешься! Я глаза на это закрывал, дурак старый! Думал, ты сам поймешь! А ты, блядь, вон каким говном оказался! Понял теперь, про что я?!
– Не понял, – ответил Дроздов. Он решил отпираться до последнего.
– Мне доложили, про то, что ты… с моей женой!
– Это неправда!
– Молчать! Я всё знаю! Завтра подашь рапорт и катись к ебеням! А вся армия узнает, что тебя уволили за кобелизм и онанизм! Нашли мы у тебя манду пластмассовую на батарейках! Усек?! Российский летчик дрочит, как Энерджайзер! Всё! Конец связи, – Иншаков отключился.
Григорий Дроздов весь дрожал. Он все-таки не уберегся, и самое страшное – то, чего он больше всего боялся, – произошло. Завтра его уволят из рядов, и ни в какую гражданскую авиацию его никогда не возьмут, потому что Иншаков уж постарается. И совсем скоро ему заступать на пост у киосков. Нет! Лучше смерть!
Григорий надавил на штурвал, и самолет полетел к земле.
Глава тринадцатая
ЖЕЛЕЗНАЯ БАБОЧКА
Что-то сломалось в моторе моего самолета.
Антуан де Сент-Экзюпери. Маленький Принц
1
Когда Абатуров поднялся из подвала с доской, Леня Скрепкин уже пришел в себя.
– Вот, – сказал Абатуров, – я тебе досточку принес. Мы ее тебе сейчас привяжем, и будет у тебя сразу всё нормально… Ну… не сразу, конечно, но… – дед помахал ладошкой, – постепенно…
Леня посмотрел на деда, и Абатуров заметил, что у Лени поменялись глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177