– Я умею, – сказал Леня.
Скрепкин научился делать патроны еще в юности, до первого срока, когда готовился отомстить Магалаеву. Потом, уже после отсидки, когда ему было трудно куда-нибудь устроиться, он делал патроны для знакомых по тюрьме, еще до перестройки, тогда не так просто было купить оружие и патроны к ним. Это теперь каждый, кто хочет – пошел да купил. Купил и убил кого надо.
А оборудование для этого нашлось в подвале, где дед Семен Абатуров не только сколачивал гробы, но и отливал крестики. Всё тут, как он говорил, приходится самому делать. Церковь-то одна на три деревни, вот и кручусь. Сколько раз просил кого из деревенских помочь, дак ведь кому это, на хрен, надо? Им лишь бы нажраться и всё! А до Храма Божьего дела нету.
Мало того, односельчане за глаза называли деда Семена сраным предпринимателем и куркулем, потому что никто не верил, что бабки, которые он получает за гробы, крестики и свечки, он тратит на церковь. Многие считали, что он их где-то прячет в сундуке или просто пропивает в одну харю.
– Значит так, – командовал Скрепкин. – Я буду лить. Мишка пусть возьмет ножницы по металлу и нарежет оклад кусочками. Ты, дед, за тиглем следи. А Юрка с Ириной пусть пока автоматы чистят. Выдай им, дед, масла лампадного и ветоши.
Трое спустились в подвал. Юра и Ира остались одни.
– Как нога? – спросила Ира.
– Опухла. Но ничего! Терпимо.
– Снимай брюки, посмотрим…
Юра хихикнул. Но Ирина взглянула на него строго, и он без разговоров снял штаны.
– Похоже, вывих, – она ощупала больную ногу.
– Ой! – Юра дернулся.
– Потерпи, – Ирина схватила ногу обеими руками и резко дернула.
– Уй! – вскрикнул Мешалкин.
Но уж через минуту боль в ноге стала утихать, Мешалкин взял в руки автомат и повертел. Автомат был старой конструкции, с какой стороны за него браться Юра не знал. Он вспомнил, как разбирал автомат Калашникова в школе на НВП. Но это было так давно, и автомат был совсем другой.
– Дай-ка я попробую, – Ирина взяла оружие, повернула дулом от себя и ловко разобрала.
– Ого! – удивился Юра. – Где это ты научилась?
– Да это… В кружок ходила… музея боевой славы… Еще в школе…
Чтобы оправдаться, Юра сказал:
– А я вообще против войны. Я художник. А все настоящие художники – пацифисты, потому что искусство создано для созидания, а там, где разрушение – искусству места нет. Мейк лав, нот уор! – он поднял два пальца.
От такого английского у Ирины рот расплылся в ослепительной улыбке, обнажив белые крепкие зубы. Она громко засмеялась. Юра покраснел.
– Я смешон в твоих глазах? – произнес он.
– Ты извини, – Ирина продолжала давиться смехом, – просто как-то смешно получилось…
– Что смешно? Я тебе смешно?!. – Он отошел в угол. – Наверное, я действительно ни на что не гожусь, если даже в такой ситуации вызываю у женщин смех, – и надулся. – Может быть, прав был мой тесть Хомяков, который говорил мне, что я ни на что не гожусь.
Ирина подошла к Юре и погладила его по щеке:
– Не обижайся. Я вовсе не над тобой смеялась… Просто смешинка в рот попала… Это, наверное, от нервов… Двое суток в напряжении дают себя знать.
Юра взял Ирину руку в свою и сжал.
– А… Это да… Я тоже испытываю стресс. Но нам надо продержаться… Осталось немного, – он притянул ее к себе и поцеловал.
Ирина обхватила его за шею. А Юрина рука легла девушке на грудь. Они чувствовали, что от близости им становится легче и понятнее. Они чувствовали, как из двух источников вибраций они превращаются в один источник мощной положительной вибрации.
У Мешалкина поднялся. Ему захотелось забыть про все свои права и обязанности, снять штаны и заняться сексом с любимой. Его рука скользнула вниз по ее талии и остановилась на пуговице джинсов. Он расстегнул пуговицу и потянул вниз молнию. Ирина несильно оттолкнула Мешалкина от себя:
– Юра… Ну что ты?.. Сейчас не время и не место… – Но в ее глазах Юра прочитал «да». Он вспомнил строчки из песни группы «Зоопарк»: Она сказала – нет, никогда, но я услышал – да, навсегда… Он потянул джинсы вниз. Ирина повиливала бедрами, вроде бы мешая процессу, а на самом деле – помогая. Между футболкой и джинсами появилась белая полоска трусиков. Юра опустился на колени и поцеловал девушку в живот. Ирина вцепилась руками ему в прическу. От возбуждения у нее всё поплыло перед глазами. Юрина рука проскользнула между ее ног. По телу Ирины снизу вверх пробежала судорога. Она обмякла. Теперь с ней можно было делать всё, что хочешь. Ирина открыла глаза и тут заметила Коновалова, который стоял посреди церкви и смотрел прямо на них. Перед собой Коновалов держал миску с пулями, из-за которых он был похож на французскую картину «Шоколадница», где девушка несет на подносе кондитерские изделия.
Ирина охнула и больно дернула Юру за волосы.
– Ой! – вскрикнул Юра. – Ты что?
– Вставай, – Ирина оттолкнула Мешалкина и быстро натянула джинсы.
Юра сел.
– Да ты что, Ир? – он всё еще не видел Коновалова.
Коновалов поставил миску с пулями на пол.
Бзынь — звякнула миска об пол. Мишка взял одну пулю и начал катать ее между пальцами. Мешалкин повернулся на звук.
– Чего это вы тут? – спросил Мишка.
– Как чего? – ответил, поднимаясь, Юра. – Автоматы чистим.
– Ты чего, думаешь, что я дурак? – Мишка посмотрел на Иру. – Он что, к тебе пристает?
– Ты не понял, – ответила Ирина, чтобы дать себе время что-нибудь придумать.
– Чё это я не понял? Я что, блин, того? – Мишка постучал себя пулей по голове. – Не понял, для чего мужик с бабы штаны снимает?
Мешалкин сжал кулаки.
– Ты дурак! – сказала Ирина. – Меня пчела укусила в живот, а он мне жало высасывал, – и подумала: Господи! Чего я говорю?! И вообще, какого черта я тут оправдываюсь?! Я свободная женщина свободной страны и вправе поступать так, как мне хочется!
Коновалов остановился и положил пулю в карман. Было видно, что он готов поверить в эту белиберду. Но тут встрял Мешалкин.
– Чего ты вообще лезешь?! Тебе какое дело?! Это что, твоя жена?!. Вот и не выступай! Чего это мы с Иринкой, – он посмотрел на Ирину, – должны перед тобой оправдываться?!
– Ни хрена себе! Ты мне такое говоришь! – Мишка развел руками. – Да она – невеста моя! А ты, блин, с моей невесты трусы снимаешь, пока я на минутку отвлекся! Ни хрена себе! Вот гад! За это вас, москвичей, все и не любят! За вашу наглость! Приехал, говно такое, в мою деревню и, блин, мою же невесту за жопу хватает! – Он засучил один рукав.
– С чего это ты взял, что она твоя невеста?! Ты, валенок тамбовский?! На фиг ты ей сдался со своей вонючей деревней?! Она – моя невеста! Понял?!
– Это кто это валенок?! – Мишка засучил второй рукав.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177