Для некоторых ритуалов они годятся лучше.
Я припомнила, как он повернул коня, желая избежать встречи с завершавшими обряд женщинами. Он позволит мне участвовать в женских таинствах.
Но я промолчала. А он не настаивал на ответе.
Спальня украшена цветами. Повсюду драпировки, глянец. Синюю бабочку убрали с подоконника и повесили вышитую занавеску.
А вдруг сюда явится призрак Кира Гурца и встанет у нас над душой, когда мы возляжем под геральдическим щитом с девизом?
Мой предыдущий брак являл собой жалкое недоразумение и ничего больше. А тот волчий вой среди лесов, донесшийся из иного мира, — не доведется ли мне услышать его и сегодня ночью? Тогда он поведал мне лишь одно: «Ты сбилась с пути». Полный сожаления, карающий глас.
— Мне позвать слугу, — проговорил вдруг Карулан, — или ты поможешь мне стянуть эти проклятые сапоги?
Я помогла ему снять надраенные до блеска сапоги; он придерживал меня за талию, чтобы я не упала, а потом притянул к себе.
— Услуга за услугу. Я распущу тебе шнуровку на корсете. — Он стал целовать меня. В теле его созрело желание, клинок наточен и покинул ножны. — Все сразу или ничего, Аара, — сказал он.
Я отстранилась от него. Еще не понимая, в чем дело, он спросил:
— Что теперь?
— Сэр, вы сказали, что лучше мне вас не обманывать.
Лицо его отражало полнейшее спокойствие. Он опустился на постель и бросил:
— Ладно, — а затем, тяжело вздохнув, добавил: — Но вам придется поспать здесь до утра для виду. Я и пальцем к вам не притронусь.
— Нет, — возразила я, — вы не понимаете. Позвольте мне… попробовать объяснить… я в крайне затруднительном положении. Не знаю, могу ли я довериться вам… — теперь слова хлынули из меня потоком, — а вдруг мне лучше уступить, а когда вы заснете, убежать…
— Храни вас боги, о чем вы…
— Контракт подписан. Он соединил нас, и Гурц теперь ваш. Вы получили все, чего хотели, и если я нужна вам, я не стану противиться. С мое стороны это было бы некрасиво, ведь вы проявили ко мне такое внимание. У меня нет причин для возражений… разве что физиологические, но может быть, вам не…
— Аара. — Он поднялся, сел, схватил меня за запястье и легонько встряхнул. — Я не желаю слушать всю эту белиберду. Если вы считаете, что должны мне о чем-то рассказать, я выслушаю вас. Если это так неотложно, я выслушаю вас до конца. Время у нас есть. Говорите.
И тогда я опустилась в резное кресло у камина, в котором шумно горели поленья.
— Мои доводы прозвучат глупо. Вы сочтете меня дурой. Возможно, так оно и есть. С самого начала, с тех пор, как мне исполнилось тринадцать лет, желания мои ничего не значили. Меня зацепило колесами, и они потащили меня, пихая и подталкивая, проезжаясь по мне и волоча по земле. А теперь я, конечно же, попалась в очередной раз, и у меня нет выбора. Я люблю одного человека, — я приумолкла, ожидая, что Карулан посмеется надо мной или как-то выразит недовольство, но этого не произошло. — В праздник урожая он стал моим любовником. Я думала, что забеременела от него, но судьба избавила меня от этого ужаса… от этого счастья… — я заметила, что сбилась и собралась с мыслями. — Полагаю, у него нет и не было никаких намерений на мой счет. Но ведь он не знает, кто я такая. Он увидел во мне лишь одну из северных вдов-дворянок, собственность принца Кристена Карулана. А ведь он знал меня еще ребенком, он утешал меня, когда погибли мои родители. И был влюблен в мою родственницу. Я спасла его от смерти. Я — южанка, как и он. И к тому же, к тому же… Нужна я ему или нет, я не смогу… я не хочу принадлежать никому другому. Я принадлежала Гурцу. Я сыграла эту роль. Но больше не буду. Не буду притворяться перед вами. Берите меня, если хотите, я согласна. Но только на эту ночь. А завтра я оставлю Гурц вам. А сама отправлюсь следом за другими в те края, куда устремляется всякий, кто имеет отношение к обеим из воюющих сторон и пытается избежать превратностей такого положения. На юго-восток. В королевство Тулия. Когда-то я читала о нем на уроках. Залитые солнцем земли, горы, золотистые боги и синее море.
— Уд в ночи, — сказал Карулан. — Так вы все еще школьница. Ну и речь. Я подозревал, что за всем этим что-то кроется. Нет. Начните-ка сначала. Я хочу знать подробности. Так вы, говорите, полностью южанка?
— Да. Я родилась в том самом городе, который Длант сначала захватил, а потом потерял. Мои родители погибли в форте Высокобашенный.
— Прекрасно. С этого и начните.
Я ощутила жуткую усталость, понимая, что теперь мне вдруг придется во всем ему признаться и поведать о трех нескончаемо долгих годах моей жизни.
У Карулана возник интерес ко мне. И это по-своему ценно.
И пока гости пили на нижнем этаже, потихоньку представляя себе, как мы бьемся в пароксизме страстей и желания, мы с Каруланом сидели друг против друга, словно два храмовых образа, и я выкладывала ему всю подноготную, ощущая омерзение и опустошенность, несшие мне раскрепощение.
Я так никогда и не узнаю, сколько времени занял мой рассказ.
Когда я закончила, он принялся задавать мне вопросы, и я отвечала, не опуская даже имен; потом он на некоторое время вроде бы погрузился в размышления. По всей вероятности, именно тогда я сняла кольцо с гелиотропами и положила его на подлокотник кресла. Карулан встал, помог мне подняться на ноги (я почти совсем утратила способность двигаться), подвел меня к кровати и уложил спать в одиночестве. Почти сразу же я впала в некое подобие столбняка. Последним, что я видела, был его силуэт на фоне окна. Он застыл, приподняв занавеску, глядя на большую матовую луну. Его фигура отличалась от фигуры Гурца стройностью и красотой, но, пребывая в трансе, я приняла его за Гурца, который отвернулся от меня и глядит в ночь, все глядит и глядит вдаль.
Когда я совсем состарюсь, можно будет похвастаться и рассказать, как император проявил ко мне доброту. Повод тому есть. А впрочем, тогда он еще не успел стать императором.
Он дал мне поспать и, как мне кажется, отдохнул сам на другой половине кровати, не раздеваясь. Ну и ночка сердечного преподношения.
Он встал спозаранку и занялся устроением моей судьбы, ведь я еще не обрела права свободно распоряжаться собственной жизнью.
Часов в семь он разбудил меня. По его приказу принесли завтрак. Он заставил меня немного поесть, хотя я еще не до конца пришла в себя. Мне стало страшно и чуть ли не дурно оттого, что я столь многое ему открыла и отдалась на его милость. Способен ли он на милосердие? Впрочем, мне удалось пробудить в нем интерес. Возможно, увидев, что среди просторов вселенной рядом с ним оказался живой человек, он проявит снисходительность.
— Экипаж подадут к восьми часам, задолго до того, как проснутся эти лежебоки (гости). На рассвете вам доставили письмо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148
Я припомнила, как он повернул коня, желая избежать встречи с завершавшими обряд женщинами. Он позволит мне участвовать в женских таинствах.
Но я промолчала. А он не настаивал на ответе.
Спальня украшена цветами. Повсюду драпировки, глянец. Синюю бабочку убрали с подоконника и повесили вышитую занавеску.
А вдруг сюда явится призрак Кира Гурца и встанет у нас над душой, когда мы возляжем под геральдическим щитом с девизом?
Мой предыдущий брак являл собой жалкое недоразумение и ничего больше. А тот волчий вой среди лесов, донесшийся из иного мира, — не доведется ли мне услышать его и сегодня ночью? Тогда он поведал мне лишь одно: «Ты сбилась с пути». Полный сожаления, карающий глас.
— Мне позвать слугу, — проговорил вдруг Карулан, — или ты поможешь мне стянуть эти проклятые сапоги?
Я помогла ему снять надраенные до блеска сапоги; он придерживал меня за талию, чтобы я не упала, а потом притянул к себе.
— Услуга за услугу. Я распущу тебе шнуровку на корсете. — Он стал целовать меня. В теле его созрело желание, клинок наточен и покинул ножны. — Все сразу или ничего, Аара, — сказал он.
Я отстранилась от него. Еще не понимая, в чем дело, он спросил:
— Что теперь?
— Сэр, вы сказали, что лучше мне вас не обманывать.
Лицо его отражало полнейшее спокойствие. Он опустился на постель и бросил:
— Ладно, — а затем, тяжело вздохнув, добавил: — Но вам придется поспать здесь до утра для виду. Я и пальцем к вам не притронусь.
— Нет, — возразила я, — вы не понимаете. Позвольте мне… попробовать объяснить… я в крайне затруднительном положении. Не знаю, могу ли я довериться вам… — теперь слова хлынули из меня потоком, — а вдруг мне лучше уступить, а когда вы заснете, убежать…
— Храни вас боги, о чем вы…
— Контракт подписан. Он соединил нас, и Гурц теперь ваш. Вы получили все, чего хотели, и если я нужна вам, я не стану противиться. С мое стороны это было бы некрасиво, ведь вы проявили ко мне такое внимание. У меня нет причин для возражений… разве что физиологические, но может быть, вам не…
— Аара. — Он поднялся, сел, схватил меня за запястье и легонько встряхнул. — Я не желаю слушать всю эту белиберду. Если вы считаете, что должны мне о чем-то рассказать, я выслушаю вас. Если это так неотложно, я выслушаю вас до конца. Время у нас есть. Говорите.
И тогда я опустилась в резное кресло у камина, в котором шумно горели поленья.
— Мои доводы прозвучат глупо. Вы сочтете меня дурой. Возможно, так оно и есть. С самого начала, с тех пор, как мне исполнилось тринадцать лет, желания мои ничего не значили. Меня зацепило колесами, и они потащили меня, пихая и подталкивая, проезжаясь по мне и волоча по земле. А теперь я, конечно же, попалась в очередной раз, и у меня нет выбора. Я люблю одного человека, — я приумолкла, ожидая, что Карулан посмеется надо мной или как-то выразит недовольство, но этого не произошло. — В праздник урожая он стал моим любовником. Я думала, что забеременела от него, но судьба избавила меня от этого ужаса… от этого счастья… — я заметила, что сбилась и собралась с мыслями. — Полагаю, у него нет и не было никаких намерений на мой счет. Но ведь он не знает, кто я такая. Он увидел во мне лишь одну из северных вдов-дворянок, собственность принца Кристена Карулана. А ведь он знал меня еще ребенком, он утешал меня, когда погибли мои родители. И был влюблен в мою родственницу. Я спасла его от смерти. Я — южанка, как и он. И к тому же, к тому же… Нужна я ему или нет, я не смогу… я не хочу принадлежать никому другому. Я принадлежала Гурцу. Я сыграла эту роль. Но больше не буду. Не буду притворяться перед вами. Берите меня, если хотите, я согласна. Но только на эту ночь. А завтра я оставлю Гурц вам. А сама отправлюсь следом за другими в те края, куда устремляется всякий, кто имеет отношение к обеим из воюющих сторон и пытается избежать превратностей такого положения. На юго-восток. В королевство Тулия. Когда-то я читала о нем на уроках. Залитые солнцем земли, горы, золотистые боги и синее море.
— Уд в ночи, — сказал Карулан. — Так вы все еще школьница. Ну и речь. Я подозревал, что за всем этим что-то кроется. Нет. Начните-ка сначала. Я хочу знать подробности. Так вы, говорите, полностью южанка?
— Да. Я родилась в том самом городе, который Длант сначала захватил, а потом потерял. Мои родители погибли в форте Высокобашенный.
— Прекрасно. С этого и начните.
Я ощутила жуткую усталость, понимая, что теперь мне вдруг придется во всем ему признаться и поведать о трех нескончаемо долгих годах моей жизни.
У Карулана возник интерес ко мне. И это по-своему ценно.
И пока гости пили на нижнем этаже, потихоньку представляя себе, как мы бьемся в пароксизме страстей и желания, мы с Каруланом сидели друг против друга, словно два храмовых образа, и я выкладывала ему всю подноготную, ощущая омерзение и опустошенность, несшие мне раскрепощение.
Я так никогда и не узнаю, сколько времени занял мой рассказ.
Когда я закончила, он принялся задавать мне вопросы, и я отвечала, не опуская даже имен; потом он на некоторое время вроде бы погрузился в размышления. По всей вероятности, именно тогда я сняла кольцо с гелиотропами и положила его на подлокотник кресла. Карулан встал, помог мне подняться на ноги (я почти совсем утратила способность двигаться), подвел меня к кровати и уложил спать в одиночестве. Почти сразу же я впала в некое подобие столбняка. Последним, что я видела, был его силуэт на фоне окна. Он застыл, приподняв занавеску, глядя на большую матовую луну. Его фигура отличалась от фигуры Гурца стройностью и красотой, но, пребывая в трансе, я приняла его за Гурца, который отвернулся от меня и глядит в ночь, все глядит и глядит вдаль.
Когда я совсем состарюсь, можно будет похвастаться и рассказать, как император проявил ко мне доброту. Повод тому есть. А впрочем, тогда он еще не успел стать императором.
Он дал мне поспать и, как мне кажется, отдохнул сам на другой половине кровати, не раздеваясь. Ну и ночка сердечного преподношения.
Он встал спозаранку и занялся устроением моей судьбы, ведь я еще не обрела права свободно распоряжаться собственной жизнью.
Часов в семь он разбудил меня. По его приказу принесли завтрак. Он заставил меня немного поесть, хотя я еще не до конца пришла в себя. Мне стало страшно и чуть ли не дурно оттого, что я столь многое ему открыла и отдалась на его милость. Способен ли он на милосердие? Впрочем, мне удалось пробудить в нем интерес. Возможно, увидев, что среди просторов вселенной рядом с ним оказался живой человек, он проявит снисходительность.
— Экипаж подадут к восьми часам, задолго до того, как проснутся эти лежебоки (гости). На рассвете вам доставили письмо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148