Да, он распутный, ветреник, непостоянный, но сколь же он благороднее и чище этих грубых, низких людей!
Вера приготовила постель и, не раздеваясь, прилегла на тощую подушку. Вот что значит быть актрисой, думала она далее, содрогаясь от воспоминаний. Казалось, липкие пальцы Бурковского оставили на ее теле сальные отпечатки. Захотелось умыться, все тело омыть чистой водой. В номере было холодно, и Вера долго не могла согреться, куталась в одеяло.
Она давно уже спала, когда в дверь кто-то постучал. Стук был осторожный, но слух бедной девушки чутко улавливал все звуки, даже во сне она была настороже. Вера вскочила и, вся трясясь, подошла к двери. Уже светало.
– Кто там?
– Это я, Сашка, – ответили глухо.
Вера не узнала голоса и с замиранием сердца переспросила:
– Ты, Саша?
– Да я, я, – нетерпеливо ответили за дверью.
Девушка с опаской отодвинула щеколду и увидела перед собой названого братца. Что за вид был у него! Казалось, его терзала свора собак. Волосы торчали в разные стороны, картуз он держал в руке. В предрассветном мраке лицо его казалось бледным, а губы – кроваво-красными.
– Что с тобой, Саша? – участливо спросила Вера, помогая ему снять шинель.
Сашка не смотрел ей в глаза и кривил губы.
– Где ты был? С кем? – продолжала расспрашивать Вера, силясь заглянуть ему в лицо. – Что это? – вдруг вскрикнула она, обнаружив на шее Сашки, в разорванном вороте рубахи, подозрительные синяки, похожие на кровоподтеки.
Сашка раздраженно отмахнулся от нее, стянул сапоги и свалился на кровать, где только что почивала Вера. От него остро пахло вином, сигарами и еще чем-то чужим, женским. Вера все поняла. Она села возле Сашки и, едва сдерживая слезы, произнесла:
– Бедный, бедный мой братец…
И тут вдруг с ним произошло что-то странное. Сашка зарылся лицом в подушку, плечи его затряслись. Вера испугалась и попыталась обнять юношу, посмотреть ему в лицо. Он плакал и уворачивался, отталкивал сестрицу от себя, но она не оставила попыток утешить братца и облегчить его страдания. Наконец он не выдержал и, бросившись Вере на грудь, прорыдал:
– Что она сделала со мной, Вера? Что она сделала со мной! Мне плохо, Вера, я сейчас умру! Что она со мной сделала?
Вера метнулась к умывальному тазу и вовремя подставила его Сашке. Юношу выкручивало так, что, казалось, он вот-вот лишится внутренностей. В короткие промежутки между судорогами Сашка пытался что-то говорить, но получалось невнятное.
– Вера, я… Она сама… Я не хотел… Это так гадко… – И новая судорога захлестывала его горло, мешая продолжать.
Вера нежно обнимала и успокаивала братца:
– Тише, Саша, тише. Все пройдет… Я тебя никому более не отдам. Пусть только посмеют! – грозила она кулачком куда-то в пустоту.
Юноша постепенно затих. Вера мысленно, но со страстью читала молитву и преисполнялась решимости сделать все, чтобы братец не страдал. Они уснули, крепко обнявшись, но и во сне Сашка всхлипывал, как ребенок.
Глава 5
Испытания
Луша уехала с хором сразу после Прощеного воскресенья. Вера сходила к ней повидаться и попрощаться, однако гордая цыганка не оценила ее душевного порыва.
– Что ж прощаться-то? Уехали, и кончено. Не люблю я долгих расставаний. Прощай, Вера, да молись, чтобы наши дороги впредь не сходились, – говорила она надменно.
А для Веры Луша была частью прошлого, связанного с Вольским, с маленьким заснеженным домиком в московском переулке… Беглянки молча смотрели друг на друга и наконец не выдержали, расцеловались на прощание.
– На что жить будешь? – спросила цыганка уже без надменности.
– Не знаю, Луша, ничего не знаю. Бог даст, не пропадем.
– Сережки богатые у тебя в сохранности? Их можно хорошо продать.
– Верно, так и сделаю, – ответила девушка с грустью.
Они еще раз обнялись и расстались. Во всем свете у Веры теперь не было ни одной родной души, кроме Сашки.
Вернувшись в гостиницу, у двери номера она столкнулась с хозяином, неприятным бородачом в богатой поддевке.
– Неделя кончилась, мамзель, извольте заплатить опять-с. Мы вперед берем обычно-с.
Хозяин впился в нее маленькими хитрыми глазками. Вера почувствовала, что безбожно краснеет, и залепетала:
– Да-да, разумеется, я все оплачу.
– Оно сподручней-то было сейчас. Я и тревожить вас вперед не буду.
Бедная девушка изо всех сил напускала на себя уверенности и важности.
– У меня нет теперь денег, но завтра или на худой конец послезавтра беспременно будут.
Хозяин потоптался, глядя недобро, и нехотя поклонился:
– Так послезавтра я наведаюсь. Кушанья-то в долг мы не отпускаем: сами знаете, сколько мошенников наехало. На прошлой неделе останавливался господинчик из Петербурга, все пропил да проиграл в картишки. Неделю не съезжал и не платил. Я уж было полицмейстеру хотел жаловаться, а он возьми да сбежи ночью. Сказывали, карточный шулер, да, видно, подвернулся пройдоха похлеще, ободрал его как липку. Так-то-с.
Вера не слушала, она в нетерпении теребила муфту и готова была провалиться сквозь землю.
– Вы все получите послезавтра, беспременно, – подтвердила она и отперла дверь своего номера, чтобы поскорее спрятаться от колючих глаз хозяина.
Сашки не было на месте. После вышеупомянутого драматического эпизода он присмирел и почти не выходил из номера. А нынче с утра Вера обратила внимание, что он беспокоен, на все вопросы отвечает грубостью и мечется по комнате как загнанный зверь. И вот стоило девушке отлучиться, его и след простыл. Однако не успела она снять капот и шляпку, как братец явился. Он был бледен, встрепан, в глаза не смотрел.
– Где ты был, Саша? – тотчас пристала к нему с расспросами Вера.
Сашка молча раздевался. Вера пытливо всмотрелась в его лицо, стараясь поймать ускользающий взгляд.
– Где же ты был? – повторила она вопрос.
– Я хочу есть! – заносчиво изрек братец.
Вера молча подала ему тарелку с давешним пирогом, заботливо прикрытым салфеткой. Пока Сашка нарочито сосредоточенно жевал, девушка неотступно пытала его взглядом. Братец не выдержал:
– Да, я был там, в театре. Я смотрел представление, мне понравилось. Что ж мне теперь, всю жизнь взаперти сидеть?
– Саша, посмотри на меня, – тихо попросила Вера.
Лицо юнца залилось краской.
– Не ты ли здесь рыдал тому несколько дней? – удивлялась Вера.
Сашка молчал, невольно косясь на умывальный таз.
– Ты был у Натали? – задала наконец Вера роковой вопрос.
Еще гуще краснея, он опустил глаза и тихо ответил:
– Да. Я сказал тебе неправду, Вера. Никакого представления не было. Им запретили играть Великим постом.
У Веры дрогнуло сердце. Она обещала себе, что спасет Сашку от разврата и адской бездны. Легко вымолвить, да не легко исполнить. Верно, не по силам взвалила на себя груз. Нити чужой судьбы были не в ее руках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Вера приготовила постель и, не раздеваясь, прилегла на тощую подушку. Вот что значит быть актрисой, думала она далее, содрогаясь от воспоминаний. Казалось, липкие пальцы Бурковского оставили на ее теле сальные отпечатки. Захотелось умыться, все тело омыть чистой водой. В номере было холодно, и Вера долго не могла согреться, куталась в одеяло.
Она давно уже спала, когда в дверь кто-то постучал. Стук был осторожный, но слух бедной девушки чутко улавливал все звуки, даже во сне она была настороже. Вера вскочила и, вся трясясь, подошла к двери. Уже светало.
– Кто там?
– Это я, Сашка, – ответили глухо.
Вера не узнала голоса и с замиранием сердца переспросила:
– Ты, Саша?
– Да я, я, – нетерпеливо ответили за дверью.
Девушка с опаской отодвинула щеколду и увидела перед собой названого братца. Что за вид был у него! Казалось, его терзала свора собак. Волосы торчали в разные стороны, картуз он держал в руке. В предрассветном мраке лицо его казалось бледным, а губы – кроваво-красными.
– Что с тобой, Саша? – участливо спросила Вера, помогая ему снять шинель.
Сашка не смотрел ей в глаза и кривил губы.
– Где ты был? С кем? – продолжала расспрашивать Вера, силясь заглянуть ему в лицо. – Что это? – вдруг вскрикнула она, обнаружив на шее Сашки, в разорванном вороте рубахи, подозрительные синяки, похожие на кровоподтеки.
Сашка раздраженно отмахнулся от нее, стянул сапоги и свалился на кровать, где только что почивала Вера. От него остро пахло вином, сигарами и еще чем-то чужим, женским. Вера все поняла. Она села возле Сашки и, едва сдерживая слезы, произнесла:
– Бедный, бедный мой братец…
И тут вдруг с ним произошло что-то странное. Сашка зарылся лицом в подушку, плечи его затряслись. Вера испугалась и попыталась обнять юношу, посмотреть ему в лицо. Он плакал и уворачивался, отталкивал сестрицу от себя, но она не оставила попыток утешить братца и облегчить его страдания. Наконец он не выдержал и, бросившись Вере на грудь, прорыдал:
– Что она сделала со мной, Вера? Что она сделала со мной! Мне плохо, Вера, я сейчас умру! Что она со мной сделала?
Вера метнулась к умывальному тазу и вовремя подставила его Сашке. Юношу выкручивало так, что, казалось, он вот-вот лишится внутренностей. В короткие промежутки между судорогами Сашка пытался что-то говорить, но получалось невнятное.
– Вера, я… Она сама… Я не хотел… Это так гадко… – И новая судорога захлестывала его горло, мешая продолжать.
Вера нежно обнимала и успокаивала братца:
– Тише, Саша, тише. Все пройдет… Я тебя никому более не отдам. Пусть только посмеют! – грозила она кулачком куда-то в пустоту.
Юноша постепенно затих. Вера мысленно, но со страстью читала молитву и преисполнялась решимости сделать все, чтобы братец не страдал. Они уснули, крепко обнявшись, но и во сне Сашка всхлипывал, как ребенок.
Глава 5
Испытания
Луша уехала с хором сразу после Прощеного воскресенья. Вера сходила к ней повидаться и попрощаться, однако гордая цыганка не оценила ее душевного порыва.
– Что ж прощаться-то? Уехали, и кончено. Не люблю я долгих расставаний. Прощай, Вера, да молись, чтобы наши дороги впредь не сходились, – говорила она надменно.
А для Веры Луша была частью прошлого, связанного с Вольским, с маленьким заснеженным домиком в московском переулке… Беглянки молча смотрели друг на друга и наконец не выдержали, расцеловались на прощание.
– На что жить будешь? – спросила цыганка уже без надменности.
– Не знаю, Луша, ничего не знаю. Бог даст, не пропадем.
– Сережки богатые у тебя в сохранности? Их можно хорошо продать.
– Верно, так и сделаю, – ответила девушка с грустью.
Они еще раз обнялись и расстались. Во всем свете у Веры теперь не было ни одной родной души, кроме Сашки.
Вернувшись в гостиницу, у двери номера она столкнулась с хозяином, неприятным бородачом в богатой поддевке.
– Неделя кончилась, мамзель, извольте заплатить опять-с. Мы вперед берем обычно-с.
Хозяин впился в нее маленькими хитрыми глазками. Вера почувствовала, что безбожно краснеет, и залепетала:
– Да-да, разумеется, я все оплачу.
– Оно сподручней-то было сейчас. Я и тревожить вас вперед не буду.
Бедная девушка изо всех сил напускала на себя уверенности и важности.
– У меня нет теперь денег, но завтра или на худой конец послезавтра беспременно будут.
Хозяин потоптался, глядя недобро, и нехотя поклонился:
– Так послезавтра я наведаюсь. Кушанья-то в долг мы не отпускаем: сами знаете, сколько мошенников наехало. На прошлой неделе останавливался господинчик из Петербурга, все пропил да проиграл в картишки. Неделю не съезжал и не платил. Я уж было полицмейстеру хотел жаловаться, а он возьми да сбежи ночью. Сказывали, карточный шулер, да, видно, подвернулся пройдоха похлеще, ободрал его как липку. Так-то-с.
Вера не слушала, она в нетерпении теребила муфту и готова была провалиться сквозь землю.
– Вы все получите послезавтра, беспременно, – подтвердила она и отперла дверь своего номера, чтобы поскорее спрятаться от колючих глаз хозяина.
Сашки не было на месте. После вышеупомянутого драматического эпизода он присмирел и почти не выходил из номера. А нынче с утра Вера обратила внимание, что он беспокоен, на все вопросы отвечает грубостью и мечется по комнате как загнанный зверь. И вот стоило девушке отлучиться, его и след простыл. Однако не успела она снять капот и шляпку, как братец явился. Он был бледен, встрепан, в глаза не смотрел.
– Где ты был, Саша? – тотчас пристала к нему с расспросами Вера.
Сашка молча раздевался. Вера пытливо всмотрелась в его лицо, стараясь поймать ускользающий взгляд.
– Где же ты был? – повторила она вопрос.
– Я хочу есть! – заносчиво изрек братец.
Вера молча подала ему тарелку с давешним пирогом, заботливо прикрытым салфеткой. Пока Сашка нарочито сосредоточенно жевал, девушка неотступно пытала его взглядом. Братец не выдержал:
– Да, я был там, в театре. Я смотрел представление, мне понравилось. Что ж мне теперь, всю жизнь взаперти сидеть?
– Саша, посмотри на меня, – тихо попросила Вера.
Лицо юнца залилось краской.
– Не ты ли здесь рыдал тому несколько дней? – удивлялась Вера.
Сашка молчал, невольно косясь на умывальный таз.
– Ты был у Натали? – задала наконец Вера роковой вопрос.
Еще гуще краснея, он опустил глаза и тихо ответил:
– Да. Я сказал тебе неправду, Вера. Никакого представления не было. Им запретили играть Великим постом.
У Веры дрогнуло сердце. Она обещала себе, что спасет Сашку от разврата и адской бездны. Легко вымолвить, да не легко исполнить. Верно, не по силам взвалила на себя груз. Нити чужой судьбы были не в ее руках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100