Александр Семенович даже думать не мог.
Пойдем, я сам поищу. Найду, юбчонку тебе задеру и нахлопаю.
Дурак, - с сожалением сказала Светлана, - ну, хорошо, пойдем. Ищи.
Они прошли в кабинет Светланы и Александр Семенович стал скрупулезно прощупывать и просматривать все обертки и коробочки.
Он впервые все это видел и подивился несказанно: вот ведь какая Светка жлобиха! А он её любит, то есть она - его часть, - как рука, нога, голова. Ну, если у человека кривая больная нога, не отрубит же он ее?
Так же, как и Наташка - свое, никуда не денешься. Он продолжал рыться, а Светлане так было неприятно и больно...
Ну, - сказала она, - теперь ты убедился? Что будем делать? Я считаю, мы должны пойти к ней и все до конца узнать! Хватит терпеть её своеволие и уже кое-что похуже, как видишь.
Не верю я, чтобы Наташка просто так сперла эти кольца. Что-то её заставило, а раз так - мы должны узнать что, и помочь ей! По-няла? По-мочь. Пойдем к ней, Света, но без истерик и оскорблений, спокойно.
Наташа подремала совсем немного. Слышала, как ходили родители, разговор, то тихий, то громкий, даже уловила кое-что и поняла: все узналось.
Наташа села в постели: если сейчас придут, значит - узнали, нет значит, ей послышалось. Она ждала.
Дверь открылась, вошли отец с мамой. У отца был несчастный и даже, пожалуй, скорбный вид, а мама была странной: глаза горели, на щеках пятна, но она не влетела, не заорала, как ждала Наташа, просто вошла.
Отец присел на краешек постели, взглянул на маму, она села на стул. Видимо, отец уговаривал маму, чтоб она не стала Наташку бить и убивать.
Мама прочла, как по книге:
Наташа, ты украла два кольца, с аметистом и изумрудом. За-чем?.. Ответь.
Наташа все время в подсознании держала этот разговор, такой ли, этакий, но она даже удивилась своему спокойствию.
- Я их не украла, а взяла. Ты же говорила, что они мои?
Светлана держала себя изо всех сил: надо же, как отвечает!
Она-то думала, что Наташка будет отпираться или расплачется, а тут... Кто-то хорошо над ней поработал! Ее надо спасать... Пронеслось последнее, перед тем, как она сказала:
Хорошо. Ты взяла их поносить, в этом ничего страшного нет. Но надо было об этом сказать, верно? А вдруг бы я посмотрела раньше? Тебя нет, спросить не у кого, письмо всего одно... Покажи мне их, и я успокоюсь. Носи на здоровье, хотя такие перстни не для юной девушки, но это, в конце концов, неважно...
- Я знаю, тебе будет сейчас плохо, но у меня их украли (Светлана сначала криво усмехнулась, потом заплакала), нас вооб-ще обокрали в поезде! Если хочешь знать! Мы спали по очереди, там цыгане ехали, а под утро нас сморило! У меня, посмотри, в чемодане ерунда осталась! У Маринки весь её шикарный гардероб сперли. А кольца я специально сняла, чтобы не видели! Что мне теперь делать? Вешаться?
И Наташа зарыдала, что хотелось сделать давно, но сдерживалась, и вот теперь прорвало.
Александр Семенович побежал было за водой, валерианкой, но остановил себя: тут ОН нужен, а не валерианка, потом валерианка.
Ему особенно было жалко Светку, - до невозможности: видеть, как нахально брешет их невинная (была!) дочурка и, собственно, не мочь ничего сделать. Все правдоподобно и логично, - цыгане, желание покрасоваться кольцами... И прочее.
Но все это была "литература", как любил говорить его отец, когда кто-нибудь сильно завирался. И эту дуру Наташку тоже было жалко: кто-то объегорил её, да так, что она и сейчас, дома, не может быть сама собой. Рассказала бы уж всю правду! Какая ни на есть, - не убили бы они её. Даже Светка, вон, как рыдает. Но нет, их дочь продолжает врать и завираться.
Девочки, девочки, мои милые, да перестаньте вы реветь! Ну подумаешь, кольца! Что это, жизнь? Здоровье? Благополучие, наконец? Господи, да пусть это будет самое страшное в нашей жизни! - сказал он, пытаясь хоть как-то их успокоить.
Наташа вытащила из-под дивана чемодан. Открыла его: там было совсем мало вещей, так, ерунда, какие-то платьишки, полупустой он был.
... А может, правда?.. - Возникло в Александре Семеновиче вместе с волной радости. Правда! Разве не могли её обокрасть в поезде? Есть, конечно, несообразности, но ведь он не учитывает, что она маленькая девочка. Испугалась до смерти, наверное, что мама устроит: вот и пришла, как в воду опущенная. Даже наверное!
Натулька, верю я, верю тебе, ну что ты чемоданом трясешь! Да совсем бы их не было, этих колец!
Наташа перестала плакать и смотрела на него с такой благодарностью и любовью, что он сам чуть не заплакал.
Света, да пусть Наташка носит все, что захочет. Только, конечно, тогда, когда никуда далеко не едет, а тут, в Москве, - пожалуйста. А то ведь, правда, так получается, мол, когда умру - все тебе достанется... 3ачем это? Не лучше ли при собственной жизни увидеть дочь красиво одетой и в красивых украшениях?
Светлана забормотала: но ведь я и хотела так. Только позже.
Думала, когда выйдет замуж, станет дамой - все и отдам...
И вдруг Светка сделала верный шаг, она встала и, сказав, что пойдет поставит чайник, - хоть чаю попить, - вышла из комнаты.
Александр Семенович решился. Он посмотрел на Наташу, которая с каким-то ожиданием и вместе со страхом смотрела на него. ... Надо сказать все, что надумал, приказал себе Александр Семенович, и начал говорить.
Наташа, хорошо, что мама ушла, она тебя ужасно любит, но человек она нервный и потому недоверчивый, даже подозрительный. Но это понять можно: такая у неё достаточно противная работа, которая, правда, нас с тобой кормит. Я понимаю, Натулечка, что ты не все сказала, не всю правду. Слушай меня, выслушай. Не дергайся. Я тебе плохого не желаю, впрочем, как и мама. Тебя, я думаю, сильно обманули, как, - не знаю. Захочешь - расскажешь, нет - нет, на "нет" и суда нет. Но если у тебя какие-то проблемы, может, даже с деньгами, может, ты кому должна... Не хочу гадать. Знай: мы с матерью самые близкие тебе люди и больше, чем мы, любтиь тебя никто не будет. Разве муж и то, если он - будет порядочный человек, добрый и понимающий.
Наташа вскинулась: папа! Я не выйду замуж, никогда. Я так решила! Александр Семенович подумал: вот оно! Напал на след!..
- Ну, Наташечка, это ты не ерунди. Все выходят замуж, хотя мно-гие в юности клянутся не жениться или не выходить замуж... Я это знаю. Переболел сам. Но, повторяю тебе-если чтот-о тревожит тебя, что-то угнетает, - скажи.
Была минута, когда Наташа, проникшись словами отца, хотела броситься ему на грудь и все рассказать, и про НЕГО - тоже. И решить о НЕМ. Ведь папа верно говорит, больше, чем они с мамой, никто никогда её любить не будет. Сказать?..
Но трусость и неимоверная усталость одолели её. Она представила всю драму, которую создаст тут же мама, - и папа ничего не сделает. Будет истерика, слезы, крики и чем все закончится, - неизвестно. За это время она загнется:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85